Любовь — последний мост - Йоханнес Зиммель

— Я…

— Не тратьте слов понапрасну. Тем более если слова эти причиняют вам боль, месье! Я вас хорошо понял. Полагаю, на этом мы можем закончить наш разговор.

— Однако…

— Я говорю о данном моменте, месье Сорель. К времени надо относиться бережно. У меня дел по горло, я очень занят. Я догадываюсь, о чем вы бы хотели еще рассказать. Я постараюсь как можно скорее связаться со следователем, который ведет дело, и с комиссаром Барро. После всего, что я от вас узнал, дело вашего сына выглядит не так уж плохо, да, не так уж плохо.

— Вы действительно считаете…

— Ну конечно же! Вы упомянули, будто вам на некоторое время придется уехать?

— Да, в среду, мэтр. Однако если потребуется, я в любой момент вернусь в Женеву.

— Хорошо. Может, и потребуется. Вы хотите, как говорится, чтобы дело уладилось? Да?

— Да, мэтр.

— Похвально. Тогда аванс не будет лишним, месье Сорель.

— Разумеется. Но наличных у меня при себе нет. Я мог бы выписать вам чек…

— О, это меня вполне устроит.

— Какую сумму я должен проставить? — Филипп достал из кармана чековую книжку.

— Думаю, пятьдесят тысяч франков меня в данном случае устроят.

«При таких гонорарах я тоже согласился бы работать по воскресным дням», — подумал Филипп. Он заполнил чек и протянул его через письменный стол.

— Большое спасибо, месье Сорель. — Марро внимательно ознакомился с чеком и, как видно, остался доволен. — Теперь вы еще подпишете и доверенность на ведение дела и сообщите мне, где будете находиться, чтобы я в любой момент мог с вами связаться. А в остальном, дорогой месье Сорель, ни о чем не беспокойтесь!

— Вы совершенно уверены?

— А как же, месье! Мне случалось и не такие дела улаживать. Вы будете постоянно информированы о ходе дела, будете знать обо всех, даже мельчайших подробностях. Разрешите сопроводить вас до двери? — спросил он, когда Филипп передал ему листок со своим адресом и номерами телефонов в Женеве и в Германии. — Интереснейшая у вас профессия! Мне очень хотелось бы поговорить с вами о ней подробнее. Но не сейчас, конечно, а когда у нас будет больше свободного времени. А современный джаз вам интересен?

— Не очень-то.

— Жаль.

— Почему?

— Это моя слабость! Я играю на кларнете, и кое-кто говорит, что очень недурно. Два раза в неделю я играю в одном музыкальном клубе с профессиональными джазменами. Когда покончите с делами, милости прошу к нам в гости. Созвонимся и отправимся туда вместе. Уверен, вы станете нашим афисионадо, то есть горячим поклонником!

10

Филипп был весь в поту, когда вернулся в отель, а ведь шел он недолго. Принял контрастный душ — холодный, потом горячий, — лег на постель и подождал, когда капельки воды на коже испарятся. Когда его начал бить озноб, оделся: чистое белье, льняные брюки, синяя тенниска от «Лакоста» и легкие спортивные туфли, тоже синие.

Зазвонил телефон.

Сидя на краю постели, он снял трубку.

— Это Клод, — сказала она. — Добрый вечер, Филипп.

— Добрый вечер, Клод, — ответил он, ощутив внезапное головокружение. — Что-нибудь… что-то случилось?

— Да.

«Еще бы не случилось, — подумал он. — Должно было случиться, раз она опять звонит, после вчерашнего… у цветочных часов…

— Сколько человек еще умерло?

— A-а, это вы о катастрофе в Берлине? — спросила она.

— Да.

— Я новости слушаю только рано утром, — сказала она. — Как обстоят дела сейчас, точно сказать не могу. Страшная история…

— Очень, — сказал он, уже совершенно овладев собой. — Но вы-то звоните не по этому поводу.

— Нет.

— А по какому?

— Хотела попрощаться с вами. Я уезжаю.

Он встал с постели. Сейчас он опять чувствовал озноб.

— Куда? Далеко от Женевы?

— Да!

— Куда же? И зачем?

— Лечу в Браззавиль. Там разгорелась кровавая борьба за власть между армейскими подразделениями и вооруженными отрядами трех претендентов на пост президента на предстоящих выборах. Двести тысяч человек бежали в джунгли. Мне позвонили из редакции «Ньюсуик». Они посылают меня туда в качестве фотокорреспондента.

— Когда у вас самолет?

— Послезавтра рано утром. Я могла бы полететь уже завтра, но репортер, с которым мы будем работать вместе, задерживается еще на день в Каире. Завтра вечером он будет в Брюсселе. Там мы с ним встречаемся, и во вторник днем летим в Киншасу.

— Я тоже буду в отъезде, — сказал он. — Но поближе отсюда, в Германии.

— Из-за этой катастрофы?

— Да.

— «Дельфи» имеет к этому отношение?

— «Дельфи» сооружала вычислительный центр для берлинского комбината лекарственных препаратов. Полиция уверена, что это террористический акт. Но не знают, кем, когда и как он совершен.

— Теракт мог быть осуществлен через вычислительный центр? — ровным голосом поинтересовалась она.

— Да, — сказал Филипп. — Это не исключено.

Она долго молчала. Он слышал только какие-то шорохи в трубке.

— Филипп! Наконец-то.

— Да?

— Не забудьте взять с собой амулет.

— Что-что?

— Амулет не забудьте, который вам подарил Серж. Он будет оберегать вас.

— И вы свой не забудьте, — сказал он. — Пусть он вас хранит.

— Он свое дело сделает. До сих пор он ни разу меня не подвел.

Он почувствовал вдруг, как от желания увидеть ее у него перехватило дыхание.

— Что с вами? Почему вы молчите?

— Я… Клод, я вас умоляю… нам необходимо еще раз увидеться до вашего отъезда! Забудьте все, что мы сказали друг другу напоследок! Я хочу во что бы то ни стало встретиться с вами! Ну, пожалуйста!

— Поэтому-то я вам и позвонила. Я так надеялась, что вы скажете, что нам надо увидеться. Но сказать это должны были вы! Я больше не решилась бы.

Он прошел с трубкой к окну, посмотрел на озеро.

— Когда? — спросил он. — Когда?

— Сегодня уже не получится. Мне нужно быть дома. Мне должны еще раз позвонить из «Ньюсуик».

— А завтра?

— Завтра подходит, — сказала она. — В любое время дня.

— Вот и отлично.

— Возьмем билеты на прогулочное судно, съездим в Ивуар.

— Куда скажете, Клод, куда скажете.

— Я хочу в Ивуар, — сказала она. — С вами.

— Когда отходит катер?

Он услышал ее смех.

— Что такого смешного я сказал?

— Это я над собой смеюсь. Мне так хотелось увидеться с вами еще раз, что я даже навела справки. Прогулочных судов много.

— Ну, так когда же?

— Одно из них отходит от главного причала в десять тридцать пять утра. И тогда мы в начале первого будем и Ивуаре. Обратные рейсы — во второй половине дня. Так что у нас еще будет целый вечер в запасе.

— Ах, Клод, — сказал он. — Я… — И он умолк.

— Что?

— Ничего, — сказал он.

— Не забудьте куртку. Или пиджак. Будет свежо. На озере. А в самом Ивуаре нет. Так что слишком тепло тоже не одевайтесь. Это мой вам совет…

— А вы часто бываете в Ивуаре?

— Да. Завтра я заеду за вами в четверть десятого, — быстро проговорила она. — Причал совсем близко. До скорого!

— До встречи! — ответил он.

Связь прервалась.

Он лег на постель и уставился в потолок. Животные, ангелы, мифические чудовища и черти смотрели на него сверху. Потом он по телефону заказал ужин в номер, выпил немного вина и, включив телевизор, посмотрел по программе АРД[44] репортаж о взрыве котла в Берлине. На этот час погибло восемьдесят два человека. И около ста человек были в критическом состоянии.

Сев в кресло на балконе, он наблюдал, как день сменяется ночью и как повсюду загораются огни. Видел золотые струи подсвеченного фонтана, думал о погибших и о пословице «Где двое, там и трое» и о том, что скоро увидит Клод. В руке он держал амулет, подаренный ему Сержем.

11

— «Вот и встретились двое, уходя на войну», — напела начало известной песенки Клод. — Вы на свою, а я на свою. Наш последний мирный день…

Они сидели на защищенной от ветра верхней палубе кормы прогулочного судна «Вилль де Женев»[45]. Пассажиров на борту было всего человек тридцать, но общались они при этом на целой дюжине языков. Записанный на пленку женский голос, доносившийся из репродуктора, рассказывал — последовательно на четырех языках — о достопримечательностях и исторических фактах, которые могли бы заинтересовать пассажиров. Филипп и Клод сидели на широких белых скамьях, и он следил за тем, чтобы ни в коем случае не задеть ее рукой, но это получалось само собой. На Клод был светло-зеленый брючный костюм и туфли без каблуков того же цвета. Мягкий встречный ветер распушил ее волосы. Она запаслась тюбиком крема от загара, и сейчас они оба втирали крем в щеки и лоб. Они проплывали мимо стоявших на берегу вилл, дворцов и разного рода руин, мимо деревушек, церквей и густых темных лесов. Иногда на берегу возникали холмы, по поверхности озера скользили яхты, Филипп то и дело видел самолеты, беззвучно парящие над озером — одни шли на посадку в аэропорт Куантрен, другие только что с него стартовали, — они скрывались вдали совершенно беззвучно.