Великие арабские завоевания - Хью Кеннеди

Окончательное поражение персов на равнинах Ирака могло стать окончанием войны. Для мусульманских войск было бы логичным хотя бы на время остановиться и консолидироваться, и в источниках проскальзывают намеки на то, что такая возможность обсуждалась вождями мусульман. Однако Иран был нераздельной частью Сасанидской империи, и ни один уважающий себя шах не мог просто так отдать его врагу. Молодой Йездгерд III, стремящийся утвердить свою власть после политического хаоса, последовавшего за смертью Хосрова II в 628 году, решил вернуть себе тучные земли Месопотамии. Правда, он бежал на восток, чтобы избежать встречи с захватчиками, но затем начал собирать силы, стремясь не допустить их на Иранское плато. Во все провинции западного и северного Ирана рассылались письма с приказом войскам собираться в городке Нихаванд, к которому вело ответвление от большой дороги через горы Загрос. Сам Нихаванд был маленьким, но древним сельскохозяйственным поселением и славился производством шафрана и благовоний. Он был назначен сборным пунктом, вероятно, потому, что стоял на открытой равнине и его окружали хорошие пастбища.

Рассказ о Нихавандской кампании 642 года начинается с ряда писем с приказами о сборе войск от халифа Умара в Куфе и Басре. В Куфе самые ретивые новобранцы вербовались из тех, кто недавно прибыл из Аравии и не успел отличиться в сражениях и набрать добычи: новая кампания позволяла им наверстать потерянное время.

Мусульманские войска собрались на старой Хорасанской дороге, а коней пасли на дворцовом лугу Мардж аль-Кала, где и позже халифы Аббасиды держали племенные конюшни. Затем арабы выдвинулись навстречу персидской армии в Нихаванде, находящемся примерно в 100 километрах от них, не встретив никакого сопротивления. Между тем еще одному войску приказано было встать на границе провинций Фарс и Исфахан, чтобы помешать Сасанидам прислать подкрепление с юга.

Согласно основным арабским источникам, захватчики обнаружили, что персидская армия жмется к ближней стороне расщелины, что оказалось гибельным для многих персов. Арабская армия, согласно правдоподобному рассказу, составляла 30 ООО человек, а персидская — в три или четыре раза больше — преувеличение, типичное для арабских хроник. Силы персов, как и арабские, были сильно разбавлены добровольцами из всех прилегающих областей, пропустившими битву при Кадисии и сражения в Ираке и теперь жаждавшими показать себя. Армия персов была построена в обычный порядок, с командующим, Файрузаном, в центре и двумя крыльями на флангах. Нам, как и в других описаниях сражений, говорят, что они были связаны или скованы между собой, чтобы предотвратить бегство, и что они разбросали позади рядов ежи, опять же с целью помешать отступлению конницы. Арабские историки любят подчеркивать контраст между воодушевленными верой войсками арабов и их раболепными противниками, которых силой гонят в бой. Иранских источников, отражающих другую точку зрения, не существует.

Арабское войско остановилось и раскинуло шатры для командного пункта. Персы закрепились за линией траншей. Мусульмане пытались взять их штурмом, однако без особого успеха, а дисциплинированные персы выступали со своих укрепленных позиций только в удобные моменты. Через несколько дней командующие мусульман собрали военный совет. И опять типичная картина: мусульмане представлены действующими единодушно после спокойного обдуманного обсуждения, возможно, чтобы противопоставить их авторитарному командованию другой стороны.

На совете было решено, что арабская конница будет дразнить противника, изображая подготовку к атаке. Затем всадники отступят, выманив персов из-за траншей на поиски трофеев. Тем временем главные силы мусульман будут выжидать. Вопреки протестам более несдержанных командиров, главнокомандующий Нуман ибн Мутсаррин удерживал их большую часть дня, дождавшись, пока почти стемнело, и уверяя, что Пророк предпочитал для битвы именно это время. Он совершил объезд войск на крепком гнедом коне, останавливаясь у каждого стяга, чтобы обратиться к воинам с призывом. Он напоминал им, что они сражаются не за земли или добычу, которые видят вокруг, но за свою честь и веру. Кроме того, он напоминал им об оставшихся в Куфе соратниках, которым придется плохо, если они потерпят поражение. В заключение он обещал им «одно из двух благ: мученическую смерть и вечное блаженство или скорую и легкую победу».

Когда они, наконец, атаковали врага, победа, кажется, действительно оказалась скорой. Как обычно, большинство сражались пешими, обнажив мечи. Скоро земля пропиталась кровью персов. Кони начали оскальзываться, и командующий мусульман, Нуман, упал с коня и погиб. Несмотря на это, мусульмане продолжали наступление. Персы обратились в бегство и в наступившей тьме многие сбились с пути и погибли в пропасти. Когда великий арабский энциклопедист Йакут в начале XIII века, почти шестьсот лет спустя, взялся за составление большого географического словаря, это русло еще помнили как место гибели персидской армии, открывшее мусульманам путь на Иранское нагорье.

Уцелевшие персы, в том числе и Файрузан, пытались бежать через горы в Хамадан, но их продвижение узкими горными ущельями тормозили забившие дорогу караваны мулов и ослов, груженых медом. Сам Файрузан попытался уйти от погони, покинув тропу и пешком карабкаясь по горам, однако мусульмане скоро напали на его след, и он был убит в схватке.

За военной победой не замедлила сдача городов. Сразу после сражения захватчики окружили городок Нихаванд. Они едва подступили к городу когда хербад, главный зороастрийский жрец, вышел к ним для переговоров. Он предлагал награду—множество драгоценных камней, оставленных там шахом на случай крайней нужды. Жрец предлагал выдать драгоценности в обмен на «аман» — гарантии жизни и неприкосновенности для населения. Предложение было принято, и город без боя перешел под власть мусульман.

Согласно одному рассказу, сокровище представляло собой два сундука жемчугов несметной ценности. Когда о нем сообщили халифу Умару, тот, согласно обычной своей практике, приказал продать жемчуг и разделить деньги между мусульманами. По его приказу содержимое сундуков продали спекулянту, молодому человеку из племени курайш по имени Амр ибн аль-Хурайт, заплатившему за них из жалованья, причитавшегося ему и его семье. Совершив покупку, Амр отправился в Куфу и продал один сундук за сумму, которую перед тем заплатил за оба. Второй сундук он оставил себе, и «это стало началом его великого богатства». Здесь мы видим процесс расточения сокровищ, обращения ценностей в наличные для уплаты войскам и видим также, каким образом ловкие и нечистоплотные личности из ранней мусульманской элиты пользовались им для собственного обогащения.

Остатки персидской армии бежали по горам к Хамадану, преследуемые арабским войском численностью около 12 000 человек. Хамадан был гораздо более ценным призом, нежели Нихаванд. Этот очень древний город был известен географам как Экбатана и был столицей Мидии. Он лежал высоко в горах, на восточном конце большой дороги через перевалы Загроса и со времен своего основания, возможно в VIII веке до н. э., был важным политическим центром. Его сердцем была старинная крепость на вершине холма. Рассказывали, что когда заложили город, ее окружили семью рядами стен, каждая —своего цвета, а две внутренние были выложены серебром и золотом. До мусульманского завоевания не дошло и намека на это блестящее великолепие. Стены цитадели, кажется, были сложены из обычной глины. Знаменит был Хамадан и как резиденция Эсфири, иудейки, ставшей женой Ксеркса II (486-465 до н. э.). Ей приписывается одно из апокрифических писаний. Могилу Эсфири до сих пор показывают приезжим. Возможно, к тому времени город пришел в упадок: арабский географ Ибн Хакал, писавший 300 лет спустя, утверждал, что Экбатану отстроили после завоевания мусульмане.

Укрепления его принесли мало пользы. Гарнизоном города командовал Хосровшунум, до того не сумевший отстоять от захватчиков Хулван. Теперь он заключил соглашение о мирной сдаче в Хамадане.

Затем последовал сбор и дележ военной добычи. Арабские источники, как обычно, описывают его со всеми подробностями: конный воин получал 6000 дирхемов, пеший — 2000. Была выделена и доля для тех, кто оставался на Мардж аль-Кала и в других пунктах на пути армии. Пятая часть причиталась правительству, и ее отослали халифу Умару в Медину. Названные суммы, как всегда, следует воспринимать с большой осторожностью, а вот акцент на честность дележа, возможно, отражает страстное желание, позднейших комментаторов видеть в истории раннего ислама скорее идеал, нежели историческую реальность.

Следующей целью мусульманской армии стал Исфахан, потому что, как якобы объяснял перс-перебежчик халифу Умару, «Фарс и Азербайджан — крылья, а Исфахан — голова. Если вы отрубите одно крыло, второе сможет действовать, но отрубите голову, и крылья замрут. Начинайте с головы!». С XVI века Исфахан славился своими изразцовыми мечетями, дворцами и садами, однако Исфахан, завоеванный мусульманами, выглядел совсем иначе. В сущности, это была хорошо орошаемая равнина между восточными отрогами гор Загрос и огромной пустыней центрального Ирана. На равнине было разбросано множество деревушек, а на одиноком скальном выступе возвышался храм огня. Одна из деревень, называвшаяся Джахудийа или Джеври — неукрепленное иудейское поселение, — стала впоследствии ядром средневекового и современного города. Однако в то время укрепления имелись лишь вокруг города Джайя, стоявшего на берегах реки Зайендеруд примерно в 4 километрах от нынешнего города. Местная легенда гасила, что Джайя был построен Александром Великим, но его стены с четырьмя воротами и 104 укрепленными башнями были перестроены при Сасанидах. Согласно одному местному источнику, Джайя был даже не селением, а только крепостью и убежищем для окрестных селян. Вероятно, его укрепления производили внушительное впечатление, хотя ныне не сохранилось ничего, кроме предмостных укреплений Сасанидской эпохи.