Я стираю свою тень - 5 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— У меня такое ощущение, что судьба хочет, чтобы мы прекратили свои страдания самоубийством. Как понимать эту насмешку над нами? — Я вытер лицо, размазав по нему помет.

Айрис посмотрела на меня, и устало рассмеялась.

— Надо спуститься вниз и искупаться. Ты выглядишь смешно и пахнешь ужасно.

— Я в полной гармонии, выгляжу так, как ощущаю себя внутренне. — Я посмотрел вниз.

Метров десять не больше. Если знать, что тут глубина хотя бы не меньше трех метров, можно было бы избавить себя от поиска подходящего спуска.

— Почему Джанбоб не поставил нам эхолот? — Упрекнул я нашего закадычного врага. — Избавил бы нас от кучи неприятностей.

— Представляю эту картину, появляется Джанбоб и предлагает нам спасение, но ради того, чтобы наказать нас. Я выберу спуск по скользкому дерьму, чем его. — Призналась Айрис.

— Так-то я тоже, просто задним числом упрекаю его за непредусмотрительность.

Мы оглядели спуск и нашли более-менее пологий, где было за что зацепиться. Айрис спускалась первой. Она перемазалась в птичьем помете с головы до ног. Чтобы не повторить ее ошибок, я предварительно снял с себя одежду и бросил вниз. Спустился без эксцессов и с благоговением присоединился к супруге, которая уже была в воде.

Глубина озера не превышала в самом глубоком месте полутора метров. Хорошо, что я не рискнул испытать удачу, прыгнуть в него с обрыва. Прохладная вода в озере приятно освежала. Мне хотелось, чтобы тело напитало этой свежести, после теплой душности пещер. Я лег на спину и закрыл глаза. В условиях меньшей силы тяжести я спокойно плавал, выпирая над водой как в соленом озере.

— Айрис, как думаешь, в этой пещерке бывает ночь? — Спросил я у супруги, проплывающей мимо меня.

— Не знаю. — Ответила она расслабленно.

— Может в пещерах спрятаться на время?

— Снова испачкаться?

— Лучше испачкаться в птичьем помете, чем в собственной крови. — Привел я ей убедительный аргумент.

— Я думала ты скажешь, лучше испачкаться в птичьем помете, чем в собственном. — Айрис рассмеялась.

Я предпочел в этой ситуации быть серьезным.

— Что говорят твои часики? Сколько до ночи осталось?

— Часики говорят, что скоро. Меньше часа. Смотри. — Айрис подняла руку вверх.

Сквозь пышную крону проглядывали лучи солнц, искаженные очередным затмением планеты-гиганта. У меня создалось ощущение, что на этот раз может случиться затмение с полным закрытием светил.

— Тебе не кажется, что будет затмение? — Поинтересовался я у супруги.

— Кажется.

— Пора бы уже искать убежище. — Я начал волноваться, на это оставалось совсем мало времени.

Айрис встряхнулась и встала на дно.

— Как думаешь, птицы прячутся на дереве или в пещерах? — Спросила она у меня.

Я задумался.

— Кажется, в пещерах. На дереве столько не поместится.

— Вот и я так думаю. Раз на дереве никто не прячется, значит, туда проверять никто не полезет. — Решила Айрис.

— Как-то не очень надежно. По пещерам можно сбежать, а с дерева бежать некуда.

— Мы так и будем бегать каждые девять часов, не зная, что происходит здесь ночью? — Айрис поставила руки в боки. Она делала так каждый раз, когда хотела задавить меня аргументами. — Я бы предпочла увидеть это воочию. Вдруг, появятся подсказки, как выбраться отсюда. Это дерево, пока что единственное, что соединяет подземный мир с внешним.

— Оно не соединяет, оно дразнит нас, мучая близостью свободы и невозможностью ею воспользоваться. — Парировал я ее доводы.

— Надо в этом убедиться. Если ты хочешь, можешь карабкаться назад, ползти по пещерам, как слепой крот, а я останусь и посмотрю, что происходит.

Это был удар ниже пояса. Когда у Айрис не оставалось аргументов, она использовала запрещенные приемы, заранее зная, что я никогда не брошу ее одну.

— Ладно, остаюсь. Дай нож, пойду, сострогаю себе оружие.

Счастливая супруга протянула мне нож. Я взял его и полез на дерево. Кроме оружия, надо было понять, чего ждать от растения. Коснется ли его трансформация после наступления ночи. Я заметил, что у деревьев имелись паразиты, ничем не выделявшиеся в дневное время, но оживающие и меняющие окрас во время «ночи». Не хотелось оказаться рядом с таким «трансформером» в час «икс».

Я полез на дерево в одних трусах. Мои лохмотья сушились на нижней ветке. За несколько дней проведенных в лесу мои навыки лазания настолько улучшились, что мне стало казаться, будто эволюция начинает поворачиваться вспять. Я перебирался с ветки на ветку так умело и ловко, будто всю жизнь провел на деревьях.

Я забирался все выше и выше, пока не оказался над уровнем поверхности почвы. Свежий ветер приятно окатил меня своими волнами. Отсюда вообще казалось, что свобода вот она, только сделай шаг навстречу. На этом дереве не росли лианы, и орехи тоже, к сожалению, не росли. Не встретил я и паразитов. Ствол и ветви выглядели чистыми. Мелкие птицы возились в кроне, шумели, ругались, улетали и прилетали снова. Я решил, что они не прячутся в нем на «ночь». Никаких укрытий на дереве для этого не имелось. Оно словно было само по себе, без всякого симбиоза с другими обитателями планеты.

Примерно посередине высоты ствола я присмотрел себе подсыхающую ветку, которую можно было приспособить для оружия. Из нее могла получиться пика и дубинка. Я сломал ее и бросил вниз. Неожиданно порыв ветра тряхнул крону. Ствол дерева заскрипел под его усилием. И вдруг стало темнеть. Я решил, что снова начинается гроза, но когда поднял взгляд вверх, увидел, как планета закрывает светила. Мне стало неуютно. Захотелось скорее натянуть свою одежду из-за охватившей тело зябкой дрожи.

Я быстро спустился с дерева, натянул мокрые штаны и остатки майки. Айрис уже была одета.

— К худу или к добру? — Спросила она у меня, глядя на затмение.

— Пора бы уже привыкнуть, что на этой планете любое отклонение от нормы только к худу.

— А я подумала, что планета блокирует электромагнитную активность солнц, и поэтому ночь может оказаться не такой активной, как обычно.

Мы посмотрели на птиц, сидящих на отвесных стенах. Пока что они не проявляли никакого беспокойства. Наверное, и нам стоило взять с них пример. Я занялся вытачиванием оружия. Работа отвлекла меня от суеверного страха перед рядовым для этой планеты событием. Оказывается, человек не вооруженный знаниями, становится слишком суеверным и пугливым.

— Десять минут. — Сообщила Айрис. — Пора лезть на дерево.

День превратился в очень густые сумерки, особенно здесь, внутри провала. Мы поднялись на один уровень с его краем. Не хотели показаться на глаза летающим ночным хищникам. Птицы, до этого ничем не выдающие наступления ночи, в один миг растворились в пещерах. Стало тихо. Только ветер шумел в листьях. Прохладный ветерок заставлял кутаться в одежду. Я обнял Айрис. Нам стало тепло друг от друга и даже спокойнее.

Что происходило вокруг нас, внутри провала, мы не представляли. Плотная листва и мрак закрывали от нас все, что там происходило. Никаких криков и воплей не слышали и потому решили, что ниже уровня поверхности земли ночные хищники не водятся. Так мы думали, пока не увидели едва приметных существ во множестве ползающих по стенам провала.

Меня передернуло от отвращения. Генетический страх опознал в них что-то пугающее. Я не любил насекомых, особенно имеющих удлиненное тело и множество лапок. Они просто парализовали меня своим отвратительным видом. А тут они бесшумно сновали по стенам в большом количестве, черные на темном фоне, как тени.

— Отпусти. — Попросила меня Айрис.

Оказывается, я нечаянно сжал ее руку.

— Прости, не люблю крупных насекомых. Какие они мерзкие. — Меня передернуло.

Я посмотрел вниз. По стволу дерева мельтешили мелкие лапки, едва заметные в таком сумраке

— Они ползут сюда. — Шепнул я Айрис и приготовил оружие.

Отбиваться от них в такой темени было непростой задачей, особенно если их было много. Мы отошли на боковую ветвь и заняли оборону. Наверное, насекомые не были столь изощрены в методах добычи пропитания, как животные из леса и добивались своего простым напором. До слуха донесся шорох сотен лапок. Неприятное ощущение, вызывающее подсознательный ужас. Или же это было ментальное оружие ночных хищников, парализующее добычу. Хотя, какое дело добыче, когда она спит мертвым сном.