Прометей: каменный век II (СИ) - Рави Ивар

Какими бы сильными и смелыми ни были воительницы, им трудно было тягаться с рослым и физически сильным охотником, ставшим старшим офицером моей маленькой армии. На состязание вышло посмотреть все племя Русов. Первой соперницей Лара была девушка по имении Ила, очень ловко управляющаяся с копьем. Лар буквально с первых секунд подмял ее под себя и не выпустил, пока все не убедились, что Ила проиграла.

Второй вышла самая здоровая из племени Нига, женщина, которая уже рожала двоих детей, одним ребенком была спасенная мной девочка. С точки зрения каменного века Диз была уже зрелым человеком, хотя вряд ли ей минуло двадцать восемь. Она сопротивлялась чуть больше, но также проиграла. Двойной проигрыш немного сбил спеси с рыжеволосых, которые стали вести себя менее задиристо, а спустя некоторое время даже весьма покладисто. Вишенкой на торте стало их желание жить с Ларом, чему никто не был против. Так Лар первым в племени Русов стал троеженцем, опередив даже меня.

Мужчины Нига, ранее бывшие на бесправном положении, воспряли духом и также образовали семьи с местными женщинами в течение года. За прошедший год около десятка подростков перешагнули через подростковый период и влились во взрослое мужское общество, пополнив ряды новобранцев. Помня, что у дикарей всегда существовала инициация, я ввел свою, рассчитанную на улучшение физического состояния.

Чтобы получить заветное копье с железным наконечником, теперь именно оно определяло статус и выделяло воинов среди остальных, надо было сдать несколько нормативов. Упражнения я взял из программы по физической подготовке в Звездном, адаптируя их под местный колорит.

Норматив в племени Русов, для получения статуса мужчины-воина и копья состоял в следующем: бег с камнем в руках от моего дворца до каменной гряды и обратно без остановки, пятьдесят отжиманий от земли, трехкратное залезание на пальму, также без остановки, и прыжок в беге свыше трех метров. Прыжки были самой трудной частью, дикари не умели прыгать вообще. Подростков можно было видеть, пытающихся прыгать через две черты на песке, так они тренировались перед инициацией.

Надо было снова провести перепись, но руки никак не доходили. Щенки, привезенные мной, вскоре стали всеобщими любимцами. Та женщина из племени Нига выкормила их, раны, полученные от щенячьих зубов, на ее сосках остались на всю жизнь. Собак вначале боялись и сторонились, но потом к ним привыкли, и каждый старался их подкормить. Это было причиной или человеческое молоко, не знаю, но росли они словно на дрожжах. Спустя год это были три крупных самки высотой до метра в загривке.

Недолго думая, я назвал щенков женскими именами: Айра, Боня и Ника. Красавица с белой мордочкой была Айра и, хотя все три собаки признавали в основном меня и терпимо относились к другим, именно Айра все время была рядом со мной. Айра ревновала даже к Нел и Мии.

Миа родила мальчика, крупного, со светлой кожей и золотистыми волосиками на голове. И хотя я нарек мальчика Виктором и называл его Вик, Миа и Нел звали его Мал (солнце). Через несколько месяцев я сам привык называть его Мал. Миха за год подрос и уже бегал с местной детворой. Первое время я ругал Нел, которая искренне не понимала, как можно ребёнка старше года держать взаперти. Потом привык и уже не удивлялся, что мой малыш, которому еще нет и полутора лет, встречается мне в самых разных уголках поселения.

За прошедший год увеличилось поголовье нашего скота: мои овцы дали приплод, и сейчас у нас было восемь животных. Коза, попавшая в ловушку охотников, тоже разрешилась от бремени сразу тремя козлятами. Свиньи также дали приплод, и несмотря на то, что мы периодически резали животное на шашлык, свиней было больше тридцати. Моя Бима вымахала и превратилась в молодую кобылу, я в шутку пробовал прокатиться, но Бима протестующе сделала стойку и скинула меня.

Она был слишком молода для верховой езды. Поэтому пока не торопился, продолжая подкармливать его с рук. Дважды мы еще сажали и убирали ячмень, и сейчас его запасы, позволяли не переживать. Дважды варил пиво, добавляя в готовый солод мед вместо сахара. Мед Зик нашел случайно, продолжая свои геологические изыскания. Когда он вернулся с опухшим лицом от жал и пожаловался на злых летающих насекомых, я замер: «неужели пчелы?»

На следующий день, выследив, куда летят пчелы, я нашел огромное дупло в дубе, забитое медом. Разведя огонь и задымив всю поляну, удалось изъять часть меда, получив всего три укуса. Надо ли говорить, что пиво после добавления меда стало значительно лучше?

Но самые значительные изменения у нас произошли в военном деле: вышколенные копейщики умели маршировать, мгновенно перестраиваться, охватывать воображаемого врага кольцом и воздвигать стену из щитов, образуя черепаху. Щиты были сплетены из ветвей гибкого дерева и обтянуты кожей буйволов, довольно толстой и прочной. В постоянной готовности всегда находилось тридцать копейщиков и десяток лучников. В случае необходимости моя армия могла быть увеличена до ста десяти человек, тридцать из которых были лучниками.

Буйволы пришли к нам сами, со стороны степи. Не знаю, где они нашли проход в хребет Ливана, возможно, прошли из долины между двумя хребтами по берегу реки с нашей стороны. Но факт остаётся фактом, и однажды дозорные заметили огромное стадо, что паслось в степи, недалеко от Великого Русского рва, который мы все-таки за год докончили. Ров получился на славу, не поленившись, я отмерил его шагами, и у меня получилось семь тысяч шагов. На конце, примыкающем к морю и примыкающем к горной цепи, построили стену-крепость из камней, где постоянно находился гарнизон из трех человек. Еще одна временная постройка была на середине рва, но она пустовала, держать там людей не было необходимости.

Увидев стадо буйволов, дозорный быстро прибежал, чтобы доложить о такой удаче. Чтобы не спугнуть стадо, мы вышли в море на лодках-долбленках, с которыми ловко управлялись бывшие Выдры. Высадившись в тылу у стада. Впервые за все время использовали загонную охоту, крича и стуча железными предметами. Испуганное стадо рвануло в сторону рва: передние животные тормозили, увидев опасность, и отчаянно ревели, но задние напирали.

Мы отступили, когда визуально стадо уменьшилось вдвое, обрадованные буйволы рванули в степь, и только пыль осталась после них. Хотя не только пыль: заполнив наш ров, мычали и ревели животные. Тридцать четыре буйвола попали в ловушку, ломая ноги и придушенные свалившимися сверху телами. Двенадцать животных было невредимо, среди которых было трое буйволиц, два самца и семеро телят. Раненые и погибшие буйволы были освежеваны и разделаны прямо во рву. Не пострадавшие животные ушли по рву в сторону гор, но выйти изо рва у них не было возможности.

Пока животные блуждали по рву, мы спешно построили загон, который должен был очень крепким, чтобы сдержать этих мощных животных. Когда загон был готов, началось извлечение ослабевших буйволов изо рва. Первыми сдались телята: обессиленные, они не реагировали, пока их обвязывали веревками и тянули наверх. Чтобы облегчить себе задачу, я приказал срыть бруствер в одном месте и сделать пологий выход на нашу сторону.

Освобожденные животные поились, затем, растянутые во все стороны веревками, препровождались в загон, где их уже ждали солома и трава. Поголодав и побыв без воды два дня, буйволы стали прямо послушно-ручными. Только один самец сверкал налитыми кровью глазами, не желая мириться с унизительным положением.

Так, в одночасье, наш скотный двор прирос могучими животными. Мясо зарезанных буйволов сушилось между всеми пальмами, люди объедались, наступил период, когда на рыбную ловлю и охоту никто не ходил две недели. Наа и его рыбаки еще усовершенствовали сеть-невод, привязав грузила к нижней веревке. Коптильню для холодного копчения я все-таки сделал прямо на обрывистом склоне рядом с кузней. Очень долго мучился, не получая необходимой тяги, но после нескольких неудачных попыток получил нормальную тягу и отличную коптильню, дымоходы которой шли в земле.