Архив Смагина - Юрий Пивоваров

– Дерзайте коллега, кофе в шкафчике на нижней полке. А вот насчёт сахара – не знаю…

Пока Демьян возился с кофеваркой, Иван ещё раз осмотрел записи на досках, что-то подправил, достал и просмотрел мобильный телефон, удовлетворённо покачал головой, почёсывая подбородок.

– Вы знаете коллега, мне кажется, мы с вами пришли к сходным выводам, которые пока не в состоянии сформулировать. Что-то выглядывает из тумана, корчит рожи… В нашем деле есть два ключа, всё остальное – детали, их может быть больше, меньше…

Предлагаю не спешить и сделать перерыв… минут на пятнадцать-двадцать.

Демьяну польстил намёк на его принадлежность к выводам. Он отметил про себя, что выводов у него никаких нет, есть только чувство чего-то близкого и ощутимого, но чувство это очень зыбкое. Пренебрежительное отношение к деталям он не одобрил. Мысль о перерыве ему понравилась.

– Накрывайте на троих, коллега: Ирина на подходе! – прервал его раздумья Иван.

– Вы назначили ей? – спросил Демьян, быстро глянув на настенные часы.

– Нет, я чувствую – она уже близко. Интуиция, – пояснил Иван.

Демьян занервничал. Он уже давно отказался от своего первого, и не очень лестного, впечатления о начальнике. Но нового отношения к нему ещё не сформировал. Появляющиеся в ходе работы и общения несуразности, странные высказывания и шутки уже не обижали его. Но эти непривычные экстравагантности, дёрганая манера общения не позволяли выработать стабильную линию поведения, заставляли постоянно читать между строк и слышать, если так можно выразиться, между слов. Это создавало определённую нервозность и напряжение и, в конечном счёте, сеяло душевный дискомфорт.

Небрежная оценка деталей, слова всякие – «игра», «манечка», «третья сторона», «первый элемент», «второй элемент» не вязались с методикой расследования преступления. И вот теперь – «чувствую», «интуиция», он что ещё и телепат?

Демьян прервал свои рассуждения, заметив, что Иван устало и серьёзно смотрит на него. В глазах шефа уже не было смешинки, в них были ясность, глубина и доброжелательность. Иван подмигнул и сказал:

– Она мне несколько минут назад сбросила смс-ку…

15

Четвёртый элемент

«Предсказание» оказалось верным. Не прошло и пары минут, как открылась дверь, и в кабинет сначала заглянула, затем впорхнула Ирина. Влетела она шустрой бабочкой, но лицо её искромётной радости не излучало – сплошное волнение и даже страх. И здесь есть смысл сделать небольшую ретроспективу.

Иван покончил с неуместной конспирацией. Появилась ясность, согласованность действий, но оптимально распределить усилия не удалось. Пока Демьян занимался директором, Иван, дабы не терять время, перебросил тематику мажордома Косолапова на Ирину.

Это не было вершиной руководящей мудрости. Там вырисовывался довольно экзотичный круг общения, и молодая броская девица, мягко говоря, в него не совсем вписывалась. К счастью, она не комплексовала по этому поводу, что Ивана, поначалу испытывающего небезосновательные сомнения, успокоило.

Ирина легко сходилась с людьми и обладала редкостным для её возраста талантом. Во взаимоотношениях с мужчинами она находила невидимую грань в поведении, отделяющую лёгкий изящный флирт – ну, чуть больше, чем дружеский, от безвкусного ремесленного кокетства со свойственными ему провокационными амурными авансами, шантажом мужской бубновой надежды и вытекающими отсюда обидами и даже озлоблением.

Она умела расположить к себе и уличного алкоголика, ещё не забывшего, что такое женщина, даже если для этого требовалось душевно, «по-братски» объяснить собеседнику, что пить в одиночку не стыдно, ибо это всё же лучше, чем с кем попало, где попало и сколько в рот попало. Такой основательный взгляд на жизнь, в том числе и на её тёмные стороны, не только мгновенно возвышал её авторитет в нетрезвых глазах до недосягаемых высот, но и со всей наглядностью показывал человеку, ещё не потерявшему веру в себя: бывает и хуже, но реже, и посему шанс ещё есть.

Она могла наладить ровные отношения и со светским львом-ловеласом, даже если для этого требовалось указать визави на тот факт, что столь солидному мужественному и многоопытному мужчине вовсе не следует поддаваться слабости и уподобляться всяким там бабам-дурам, стремящимся залезть в штаны своей очередной симпатии на первом же свидании. Действовало и в большинстве случаев позволяло получить статус «умна чертовка – не из тех».

Ирина опросила двенадцать человек, входящих в круг общения мажордома. В ходе общения она проявила настолько виртуозную коммуникативность, что большинство участников опроса без какого-либо значительного сопротивления даже соглашались сфотографироваться. Необходимости в этом не было, но Ирина в работе, да и в жизни, придерживалась принципа: чем плохо, лучше никак. В ходе такой сессии, то ли с шестым, то ли с седьмым клиентом, она, неловко повернувшись и едва не сбив с ног собеседника, уронила и чуть не разбила фотоаппарат. Красноносый гражданин очень расстроился по этому поводу и витиевато извинялся. Его внешность была настолько выразительна, что и фотографировать не надо – классический генерал мусорных карьеров, хоть сейчас – в кино. Так или иначе, восемь снимков у неё было, если, конечно, после падения камеры настройки не сбились.

Общий жизненный портрет гражданина Косолапова приблизительно понятен. Он появился в «районе» четыре года назад ниоткуда. И в этом «ниоткуда» ничего удивительного нет, хотя бы потому, что подавляющее большинство опрошенных также по оценке сторонних наблюдателей появились в районе новостроек с нарушением закона «ничто не берутся ниоткуда и не исчезает в никуда».

Картинка довольно типичная. Строятся дома, появляется работа, народ собирается всякий. Приходят, уходят, статистически подбирается стабильный состав. И вот этот выживший в условиях и социальных, и бытовых неурядиц шабашнический костяк каким-то непостижимым образом закрепляется в освоенном ареале и по-своему обживает его. Разбросать чернозём по клумбам, разгрузить мебель, отремонтировать, подправить – они всегда рядом. А некоторые, самые достойные последовательные и лояльные, даже получают «постоянную прописку», долгосрочно прилипнув к хозяйскому дому: там, где хозяйство большое, всегда есть, чем заняться. К таким счастливчикам, наряду с тремя другими ценными кадрами, относился Иван Фёдорович Косолапов. Поначалу его звали почему-то на грузинский манер Вано, затем он превратился в Федорыча.

Жизнь полна парадоксов. Никто не видел его документов и не интересовался ими. Никто не знал, есть у него хоть какое-то жильё или нет. В хозяйском доме у него была комнатка в летней кухне. Но ночевал он там не всегда, хозяева этого и не требовали. Приходит человек с утра на работу, иногда ночует здесь, иногда «дома»… Сильно не пьёт, исполнителен, услужлив, не ворует, если только по мелочи, – что ещё надо? Информации много, но вся она однообразная и интереса не представляет.

Что можно было выделить?

Предварительно было известно, что незадолго до гибели завелись у Косолапова денежки. Действительно, не миллионы, но завелись. «Провернул что-то», – такое объяснение этому факту дали кореша. Не жадный – угощал. Купюры попадались крупные.

Одежда на нём постоянно была неважная, рабочая. Но постиранная и даже временами поглаженная. Хозяева его за стиркой не замечали, отметили: оно нам надо? Это уже что-то – одежда, имеется в виду.

Но есть и не «что-то». «Однополчане» Косолапова – народ наблюдательный, не лишённый склонности к праздной философии. Один отметил: стригся он аккуратно, как в парикмахерской. Привлёк этот факт внимание по той простой причине, что стрижка «цирюльне» – дело понтовое и дорогое. Есть мастер, умелый, «нашенский» – его услугами все и пользовались. А Федорыч – как пижон.

Курил немного, даже когда выпьет. Самоконтроль? Или психотип такой?

И ещё. Отметили кореша, что словечки он часто вворачивал умные. И не для того, чтобы грамотность свою показать, а так – естественно, без показухи, «словно это его родной язык». Интересно. Но кто знает, кем он раньше был? Шёл человек по ровной дороге, возможно, имел образование, работу интеллектуальную, споткнулся, упал, встал, но… пошёл в другую сторону. Всякое бывает. Но интересно.

И ещё. Отметили приятели Косолапова любопытную вещь. Знал он все новости. А откуда ему их знать? В комнатке его телевизора не было, это точно. Приёмника какого никто не замечал. С газетой его никто и никогда не видел. А новости знал. Пришлось уточнить: в чём это выражалось – рассказывал, лекции читал? Нет, пояснили, говорил мало, не спорил, но видно было, по курсам он. Как это? Вот так: «по курсам, и всё тут…» Исчерпывающе.

Книги читал? Нет, вроде. Но нашёлся один парень, Макс, – вспомнил: видели как-то раз Федорыча за книгой. «Сидел он возле кухоньки – там такая кухонька, что роту солдат и поселить, и прокормить можно! – на порожке и читал». Какая книга? «Кто ж её знает. Не помнит, он, вернее, помнить нечего – не видел. Но читал он не так, как все». Стоп-стоп-стоп… Ирина тормознула собеседника. Что значит «не видел»? Кто видел? «Как кто? Пингвин видел и мне рассказал, – пояснил собеседник. – Они ещё и повздорили». Как это повздорили? «Ну, поссорились…» Из-за чего? «Из-за этого и поссорились! Книгу он читал быстро, другие так не умеют…» Так поссорились из-за чего? «Я ж сказал: из-за того!» Убила бы, подумала Ирина.