Пьесы - Габриэль Марсель

Элиза. Что?

Морис. Да, если мы с Этьеном отправимся в небольшое путешествие.

Элиза. Что еще за путешествие? Первый раз слышу!

Морис. Очень возможно, что мы отлучимся на неделю или на две. Что из того?

Элиза. Но мне это совершенно не нравится. Уж если Тен намерен уехать из Парижа, то пусть присоединяется к нам.

Морис. В самом деле, какая заманчивая перспектива для юноши его возраста. Жалкая гостиница…

Элиза. Но я же довольствуюсь этим!

Морис. И такие каникулы ты хочешь предложить сыну после того, что ему довелось пережить в эти три года?.. Впрочем, это не имеет никакого значения. Этьен останется здесь, со мной, и мы используем наше время так, как сочтем нужным. Если нам захочется уехать на неделю, на две, на месяц…

Элиза. Я этого не допущу!

Морис (с холодной яростью). Дорогая, ты все никак не можешь понять, что речь не идет о том, чтобы ты что-то допускала или не допускала. Распоряжаюсь я.

Этьену неприятен этот разговор; он выходит.

Элиза. Увидим.

Морис. Слава богу, я никогда не позволял тебе взять надо мной верх.

Элиза. Это не доказано.

Морис. И вообще смешно — демонстрировать деспотические замашки. Если мне захочется куда-нибудь увезти моего сына, вырвать его на неделю, на месяц, на несколько месяцев из того ада, в котором ты хочешь принудить нас жить, — ничто на свете, слышишь, ничто не сможет мне помешать. Моего сына, повторяю тебе.

Элиза. Прекрати.

Морис. К несчастью, он стал лучше разбираться в нашей семейной жизни — исключительно по твоей вине. Он видит тебя такой, какая ты есть.

Элиза. Ну а ты-то, тебя он тоже знает? Что, небось, это не так бесспорно?

Морис. У меня нет от него секретов.

Элиза. Замечательно! Очень мило.

Морис. Ни единого секрета, ни малейшего.

Элиза. Знаешь ли, я не верю ни одному твоему слову. Когда льстят так, как льстишь ему ты, не останавливаясь ни перед чем, чтобы добиться расположения…

Морис. Ты совершенно не представляешь себе наших отношений с Этьеном.

Этьен (входит, очень бледный, говорит изменившимся голосом). Вы еще не договорили?

Морис. Видишь, до чего ты его довела.

Элиза. Я? Ну, знаешь, это слишком!

Этьен. Отец, умоляю тебя! Поскольку я здесь могу обращаться только к тебе…

Морис (Элизе, торжествующе). Ну, что?

Этьен. Кончай с этим отвратительным спором. Это пытка, это…

Морис. Мой дорогой мальчик!

Этьен. Даже ужасное молчание последних недель было лучше… Что угодно — только не это! Поверь, тяжелее всего приходится не тебе… прости, я непозволительно забылся.

Морис. Ах, если бы я только мог дать тебе семью! Если бы у тебя были братья, сестры!..

Не желая продолжать разговор, уходит.

Элиза (кричит ему вслед). Да, ты предпочел бы пухнуть с голоду в хибаре, среди кучи босоногой детворы. Как это похоже на тебя!.. О, что за человек, что за человек! Если бы можно было хотя бы покончить с этим! Если бы мне удалось поймать их с поличным… Так нет, даже в этом не везет. Многие женщины стараются не видеть, не слышать; ну, а я только хочу знать правду — и не могу ничего добиться… Он, с его надменным видом, — как он глядит на вас! Можно подумать, что я была хуже него, что я не стоила сотни, тысячи таких, как он. А что за вид у тебя, сын!.. Нет, у тебя это тоже не пройдет. Ты обязан быть почтительным со мной, слышишь? За стенами дома можешь делать все, что угодно, но у себя я такого обращения не потерплю… Как подумаю, что он тебе говорит в мой адрес, — тут можно с ума сойти! Он — а может быть, и не только он? Признайся, что ты знаешь, кто это. Признайся, что ты ее знаешь! Он водит тебя к ней, и она ластится к тебе, льстит тебе, как и он…

Этьен. Прекрати, ни слова больше! Как ты можешь все так порочить? Кто дал тебе это право?! Отвечай! (С силой сжимает ее руку.)

Элиза. Пусти, больно.

Этьен. Чем ты можешь оправдаться?

Элиза. Оправдаться?

Этьен. Да. Скажи мне. Ведь это же не может быть беспричинно!

Элиза. Отпустишь ты меня, наконец?!

Этьен (овладевая собой, отпускает руку матери). Ответь. Ты видишь, я больше не резок с тобой. Я только хотел бы понять. Понять! Эта страшная потребность оскорблять, чернить других может быть оправдана только годами непрерывных страданий. Годами страданий, без передышки, без надежд. Тогда, может быть… Но ведь ты не прошла через это!..

Элиза (горячо). Что ты об этом знаешь, болван!

Тягостное молчание прервано появлением Шарлотты.

Элиза (вошедшей Шарлотте). А, вот и ты. Что и говорить, ты не более точна, чем твоя мать. Пора бросать эту привычку. Ладно! Подожди меня минутку. Я не готова.(Уходит.)

Шарлотта (Этьену, застенчиво). Я вас задерживаю?

Этьен. Нет, я никуда не спешу.

Шарлотта. Я слышала, что вы не едете с нами в Шод-Эгю?

Этьен. Да, я остаюсь с отцом. (Пауза.) Хотя для нас с вами это было бы хорошей возможностью познакомиться поближе, не правда ли, Шарлотта?

Шарлотта. О, вам это было бы совершенно неинтересно.

Этьен. Почему?

Шарлотта. Да я это очень хорошо знаю, уверяю вас. Мне — другое дело. Вы и я — не одно и то же.

Этьен. Зачем вы так уничижаете себя! Я как раз был бы рад поговорить с вами. Ведь нам почти никогда не доводилось беседовать вдвоем.

Шарлотта. Ну, это вряд ли доставило бы вам удовольствие.

Этьен. Так странно, что мы еще на «вы».

Шарлотта. Я нахожу это совершенно естественным. Сейчас вы обратили на меня внимание только потому, что в комнате волей случая больше никого не оказалось. Не стоит возражать, так — со всеми. Все ведь сразу замечают, что я некрасива, плохо одета…

Этьен. Шарлотта, пожалуйста…

Шарлотта. Не зовите меня все время по имени; я же вас не называю: Этьен.

Этьен. Надеюсь, что поездка пойдет вам на пользу…

Шарлотта. Я становлюсь еще некрасивее, когда поправляюсь, мама мне всегда это говорит; вероятно, в такое время моя внешность вдобавок ко всему становится еще и вульгарной.

Этьен. Но как может мать говорить такие жестокие вещи дочери?..

Шарлотта. О, значит, вы совсем не знаете мамы, если вас это удивляет… Она мне говорит и много всякого другого. Но мне это безразлично, так как я уверена, что однажды она поплатится за все это. Или я умру…

Этьен. Что за нелепые мысли!

Шарлотта. Это более чем вероятно. Во время нашего последнего визита к врачу у него было такое чудное выражение лица, когда он меня прослушал. И по возвращении мама срывала свое дурное настроение не так, как она это делает обычно… И потом, вам же известно, от чего умер папа. Ну так вот, если я умру, я не хочу сказать, что она будет горевать, нет, когда речь о ней, это слово неуместно. Но все-таки она будет очень несчастна. Некого будет бранить, некем командовать… Ну, а если не умру, тогда…

Этьен. Тогда… что?

Шарлотта. Точно не знаю, но я не останусь жить с ней, можете не сомневаться. Возможно, я еще приду спросить у вас совета.

Этьен. Выбросьте, пожалуйста, эти мысли из головы, вы, конечно, не так тяжело больны; и не надо думать о бегстве…

Шарлотта. Речь не о том: я просто уйду, хлопнув дверью, вот и все.

Этьен. Вы выйдете замуж.

Шарлотта. Ах, не говорите, пожалуйста, глупостей. Вы сами видите, насколько это правдоподобно — при нынешних ценах на масло, как выражается моя мама.