Сновидения - Нора Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это как раз то, кто ты есть, – сказал Рорк, и она опять улыбнулась.
– Это то, кем я хотела быть. Какое-то время я жила в постоянном страхе, в холоде и голоде. Но я умела крутиться, и постепенно все стало налаживаться. Однажды я промышляла на Таймс-сквер – попрошайничала, карманы чистила, и тут познакомилась с двумя девчонками. Не с теми, что висят у тебя на стенде, Даллас, пока еще с другими. Они отвели меня в Клуб. Я тебе об этом никогда не рассказывала, – повернулась она к Еве. – Вообще-то, я там недолго протусовалась. Может, год с небольшим, полтора от силы.
– А где это было?
– Мы перемещались. То какой-нибудь подвал оккупируем, то дом под снос, то чью-то пустую квартиру. Себастьян нас так и называл – кочевниками.
– Кто это – Себастьян?
– Понятия не имею. Себастьян, и все. Я тебе никогда о нем не рассказывала, потому что… Ну, просто потому что. Он в этом Клубе заправлял. Это было вроде академии жизни на улице, нашей школой, нашим клубом, тусовочным местом. Он нас учил разным приемчикам – как карман обчистить, как быстро передать украденное, как сбросить, как лоха надуть – чтоб попроще и побыстрее. Он следил, чтобы мы были сыты и одеты-обуты. И чтобы сдавали добычу в общак, откуда он брал свою долю.
– Твой Феган, одним словом, – подвел черту Рорк.
– Ее… кто? – нахмурилась Ева.
– Феган. Персонаж из «Оливера Твиста». Диккенс, радость моя. Только этот Феган заправлял бандой подростков в Лондоне.
– Себастьян смекнул, что к девчонкам копы меньше присматриваются, да и лохов разводить у них получается лучше, чем у парней. Вот там-то я и познакомилась с Шелби, Микки и Лярю. Они в Клубе не ночевали, Себастьян называл их «приходящими». Но они вместе с нами на улице промышляли, а Шелби даже стала строить планы, чтобы организовать собственный «клуб». Там вечно кто-то какие-то планы строил. Собирался куда-то ехать, кем-то стать…
– А этот Себастьян никого из вас не обижал? Может, приставал к кому?
– Нет. Нет! – Мейвис отмахнулась от самой этой мысли. – Он о нас заботился – не так, как ты, Даллас, но вполне эффективно. Он никого из нас и пальцем не тронул, ни разу. А если кто попадал в переплет, он его выручал.
– Документы тоже подделывал?
– О, это он классно умел. Можно сказать, это была одна из его специальностей.
– Я тебя попрошу посидеть с художником. Фоторобот составить.
– Даллас! – Мейвис посмотрела на подругу, помолчала. – Если ты думаешь, что это он сделал, – ты не там ищешь. Он бы их никогда не обидел. Он насилия вообще не признавал. И оружия тоже. Никогда. «Смекалка и проворство, – вот что он нам внушал. – Используйте мозги и ноги». Даже когда я откололась и стала промышлять самостоятельно, я иногда с ним дела проворачивала.
– Мейвис, мне нужно с ним встретиться!
– Черт. Черт! Дай я сперва с ним сама поговорю.
Ева вздрогнула и вытаращила глаза.
– Ты что, знаешь, как его найти?!
– Черт, черт, черт! Даллас, он меня всегда выручал. Он меня научил… Ну ладно, пускай научил не совсем тому, что тебе нравится, но все равно. Он, можно сказать, наполовину отошел от дел. Типа того. Теперь я понимаю, почему я тебе никогда о нем не рассказывала.
– Погибли двенадцать девочек!
– Я знаю. Знаю. И с троими я была знакома. Может, еще окажется, что я знала не только этих трех. У меня от одной этой мысли все внутри переворачивается. Я с ним поговорю, уговорю его с тобой встретиться, но ты мне пообещаешь, что не упечешь его за решетку. Что не станешь его арестовывать за… Скажем, за наркоту.
– О боже.
– Пожалуйста!
– Ты, главное, устрой мне встречу, но знай: если будет хоть намек на то, что это он этих девочек убил, – считай, уговора не было.
Мейвис вздохнула с облегчением.
– Не будет никакого намека. Так что уговор!
– Теперь расскажи мне еще об этих девчонках.
– Верховодила там Шелби – ну, в своей компании. Лярю с ними больше всех тусовалась, но работала она чаще сама по себе. Микки этой Шелби просто в рот глядела. Мне кажется, она в нее даже влюблена была, только еще сама не понимала. Была еще одна девчонка – такая мелкая, чернокожая, с сильным голосом. Прямо талант!
– Делонна.
– Да, да, точно. Только я ее мало знала. Она с Шелби всего пару раз появлялась. И еще был парень, но Себастьян в Клуб мальчишек не допускал. Думаю, поэтому Шелби не вернулась и не прибилась к нам. А уж они ей преданы-то были… Как рабы, включая парня. А в Клубе она то появлялась, то опять уходила, и все твердила, что скоро у нее будет свой клуб.
– Парней он не допускал. А взрослых мужчин?
– Себастьян был один. Можно сказать, он способствовал нашему росту. Поднимал самооценку и все такое прочее, – пояснила Мейвис. – Он всегда говорил, что мы стоим больше любого барахла, которое способны прихватить. Он не говорил «украсть» или «воровать» – по-другому это называл.
Мейвис взглянула на Еву.
– Как ни называй, – скопировала она интонацию подруги, – а преступление есть преступление.
– Смешно. Почему жулики всегда такие приколисты?
– Воровство, если задуматься, ремесло веселое. Как бы то ни было, он всегда нам внушал, чтобы мы ни за что не расставались с тем, что у нас есть – имея в виду девичью честь, – и другим не позволяли это у нас забрать. И что надо сперва дорасти, начать что-то соображать, а потом уже…
Она посмотрела на свои руки, сплела их с руками Леонардо.
– Он внушил мне чувство, что я чего-то стою. До этого никто и никогда этого не делал.
А недурная мысль, подумала Ева, набрать кучку голодных девчонок и научить воровать для тебя.
– Слушай, он должен был как-то сбывать краденое. Иметь своего барыгу. Закупать провизию.
– В основном он имел дело с двумя-тремя ломбардами, но их хозяева никогда рядом с Клубом не показывались – по крайней мере, пока я была там.
– А взрослые женщины?
– Нет. Была у него какая-то Эл-Си, но он и ее никогда в Клуб не приводил. Послушай, он не подонок какой-нибудь. И никогда им не был. У нас были свои правила, пускай и весьма вольные, но их надо было соблюдать. Мы даже учились, типа как в школе. Он говорил, невежеству нет оправдания. Никакой наркоты, никакого бухла. Если кто хотел испортить себе жизнь, это происходило за пределами Клуба. Так было с Шелби, – вспоминала Мейвис. – Та-то как раз любила вмазаться, выпить была не дура. Вот ей и захотелось чего-то своего, чтобы они с компанией могли быть сами себе хозяева. Почему я тогда и решила – думаю, мы все так решили, – что она просто ушла.
– Сколько там было девочек?
– По-разному. Иной раз десять, а то и пятнадцать. В плохую погоду набивалось больше. Кто-то приходил на пару дней, а иные годами жили.
– У меня есть фотографии, я хотела бы, чтобы ты взглянула.
– Я их видела, на твоем стенде. Узнала только троих.
– Мы еще не всех установили. У меня есть фото из базы по розыску пропавших. Не посмотришь?
– Ох. – Мейвис издала долгий вздох. – Да, конечно. Посмотрю. Если это поможет. – Она повернулась к мужу. – Я хочу помочь.
Тот поднес ее руки к губам, потом расцеловал в щеки.
– Пойду взгляну, как там наша дочь.
– Ты необыкновенный! Таких, как ты, не бывает.
– Может, и необыкновенный. – Он поцеловал ее в губы. – А ты – самая сладкая. Я мигом.
– Ну да. Хорошо. – Мейвис поднялась и повернулась к Еве. – Давай это сделаем. Спасибо, что слушал мой бред, – обратилась она к Рорку. – И за вино спасибо.
Тот поднялся и подошел ее обнять.
– Ты же для нас родная.
Она приникла к нему.
– Одна из десяти главных в жизни фраз. В одном ряду с «я тебя люблю» и «для вас – бесплатно».
Когда они с Евой вышли, Рорк опять сел и посмотрел на Леонардо.
– Пойду подменю Саммерсета, – сказал тот.
– Не спеши, – посоветовал Рорк. – Можешь быть уверен, ему очень хорошо.
– Сомнительно… – Леонардо взял в руки бокал – пока Мейвис рассказывала, он все время сидел с ней в обнимку, так что было не до вина. – Я все это и раньше знал, но сейчас эти ее воспоминания…
– Как будто оживают, да? И ты начинаешь жалеть, что не можешь каким-то образом отмотать время назад и вытащить ее из всего этого.
Леонардо прерывисто вздохнул.
– Да. Именно так. Когда мы с ней познакомились, для меня весь мир сделался ярче. Живее. Потом все как-то стабилизировалось, хотя краски не поблекли. Я мог бы прекрасно продолжать жить как прежде. У меня была работа, женщины, гулянки. Казалось, чего еще мужику желать? А теперь? Теперь мне на все это наплевать. Нет, о женщинах я, конечно, не говорю, – вдруг разволновался он. – Я хочу сказать, с тех пор как у меня появилась Мейвис, остальные женщины для меня перестали существовать. Она – единственная.
– Я понимаю. – Рорк опять улыбнулся, удивляясь, как все в жизни переплетено и как все похоже. – Отлично понимаю.
– Я хочу сказать, теперь, когда у меня есть мои девочки, все остальное отошло на второй план. Но когда ей больно, больно и мне.