Остров доктора Фу Манчи - Сакс Ромер

Смит снова раскурил трубку и сказал:

— Вы всего лишь исполняете свой долг, святой отец. Мы выслушали ваше предостережение и восприняли его всерьез. Но у меня, как и у вас, есть долг, и я намерен побывать на этом сборище. — Он взял маленькую фигурку змеи. — Могу ли я позаимствовать ее у вас?

Трубка священника забулькала, огромные клубы дыма повалили из чашки. Наконец он сказал:

— Что ж, дело предстает в новом свете, сэр Дэниз. Полагаю, Господь простит меня, если я не стану с вами спорить.

ГЛАВА XXVIII

НОЧНЫЕ БАРАБАНЫ

— Мы примерно знаем, чего нам ждать, — сказал Смит, — и, я думаю, в наших планах предусмотрено все, что только можно.

— Я сожалею о каждой потерянной минуте! — вскричал Бартон. — Американская морская пехота готова к высадке, но даже с ее помощью разгрести развалины старой часовни удастся не сразу. Судя по тому, как развиваются военные действия, Фу Манчи уже завтра может получить свой шанс.

— Завтра и мы принимаемся за дело, — отрезал Смит. — Сегодня вечером я занят, у меня работа, которая вполне может превратить вас в мокрое место! Бартон, — обратился он к ученому, — с сожалением напоминаю вам, что поиски возглавляю я. Будьте добры выслушать меня. У вершины Морн ля Сель, нашей конечной цели, есть ровная площадка. Поскольку там святилище вудуистов, американские власти ограничились разведкой с воздуха. Но это хорошая посадочная площадка. Три армейских самолета уже готовы к взлету. Они — наше прикрытие, Бартон, и командуете ими вы. Теперь, когда я знаю, что Си Фан на Гаити, я не могу довериться никому из местных. Никто, кроме вас, не знает, когда и куда отправятся эти самолеты.

— Совершенно верно, — проворчал Бартон. — Вы знаете, что можете на меня положиться.

— Важно одно: увидеть Владычицу Мамалуа. Время отправления я вам сообщил с учетом часа начала церемонии. Не взлетайте ни секундой раньше.

Пополудни мы со Смитом отправились в Кенскофф, домой к отцу Амброзу. Мы поехали на машине американского консула, имевшей закрытый кузов. Автомобили с крышей — редкость в Порт-о-Пренсе. Вез нас шофер консула. План Смита, как мне вскоре было суждено узнать, оказался чрезвычайно сложным. Поначалу мой друг только молча курил, заполняя салон машины клубами табачного дыма.

Хотя дорога была современная, строения, стоявшие вдоль нее, словно бы перенеслись сюда из Тимбукту. Нескончаемая вереница гаитянских женщин с поклажей на голове тянулась к рынку. Обратно двигался встречный поток. Здесь, за городом, я не видел ни одного белого лица. Внизу под нами открывался замечательный вид.

С высоты Порт-о-Пренс, притулившийся в чаше меж двумя горами, на миг напомнил мне Дамаск, когда смотришь на него с Голанских высот. Дальше за городом виднелся таинственный остров Ла-Гонав, который, казалось, плыл по синей глади океана. Больше ничто не нарушало идеально ровной линии морского горизонта. Местные жители, мимо которых мы проезжали, почти не обращали на нас внимания, разве что одна любопытная женщина, ехавшая на ослике, да высокий красивый мулат с посохом в руках. Эти двое явно были не расположены к нам. Высокий мулат проводил нашу машину пристальным взглядом.

— За нами следят, Кэрригэн, — сказал Смит. — Вы заметили этого человека?

— Да.

— Несомненно, один из шаманов вуду. Сегодня ночью барабаны будут бить что есть мочи.

Больше он ничего не сказал, пока мы не добрались до дома священника — длинного, приземистого, увитого плющом строения, с закрытой цветущими лозами верандой, выходившей в тропический сад, где порхали с цветка на цветок колибри и бабочки невероятных расцветок. Когда мы выбирались из автомобиля, Смит пробормотал:

— У преподобного отца уютное жилище.

Радушный священник встретил нас и провел в прохладный и просторный кабинет. Разглядывая простые деревянные полки, ломившиеся от трудов на многих языках, заваленный бумагами рабочий стол, машинку на столике рядом и большое распятие на побеленной стене, я думал, что здесь, возможно, располагается полевая ставка Рима, ведущего войну с африканскими суевериями, аванпост христианства, осажденный древними злыми божествами.

Когда стемнело, мы со Смитом и отцом Амброзом были в саду. Я смотрел на малиновый закат и гадал, что нам сулит новый день.

— Пора войти в дом, — предложил хозяин.

Вновь оказавшись в кабинете, освещенном электричеством от маленького генератора, мы со Смитом уставились друг на друга. Мы были черны от загара, но это могло помочь нам только в сумерках. Два надежных парня, отправленных Амброзом в нашей одежде обратно в город на машине консула, должны были ночевать в консульстве. Эта уловка должна была уверить соглядатаев, что мы вернулись в Порт-о-Пренс.

На Смите был плохо сидевший спортивный костюм и соломенная шляпа. Я был одет примерно так же, с той разницей, что под курткой у меня был красный пуловер. Головным убором мне служило нечто вроде тропического шлема.

— Сколько у вас запасных патронов? — спросил Смит.

— Двенадцать.

Он мрачно кивнул.

— Больше и не надо.

Смит принялся набивать трубку, а отец Амброз закрыл окна рамами с тюлевыми сетками.

— Свет привлекает много ночных насекомых, — объяснил он. — Некоторые из них красивы, но в большинстве своем это гнус.

Смит раскурил трубку и вытащил из кармана два предмета: зеленую змейку, одолженную у священника, и драгоценный камень в форме семиконечной звезды.

— Это амулет из коллекции Бартона, — сказал он. — Я вам о нем говорил, святой отец.

Преподобный Амброз сменил очки и, усевшись, внимательно осмотрел блестящий камешек. Вскоре он поднял взор.

— Эмблема змеи, как я вам сказал, означает папалуа, или предводителя ложи. Но это, — он бережно коснулся камня, — знак высокого адепта, великого магистра. Странно, что число семь имеет значение и в языческих таинствах. Понятия не имею, где сэр Лайонел раздобыл эту штуку.

Смит засмеялся.

— То же можно сказать о большинстве предметов в собрании Бартона. Но могу ли я быть уверен в этих эмблемах?

— В этом я почти не сомневаюсь, но не убежден, что поступаю мудро, потворствуя вашему предприятию. Обе эти эмблемы — знаки Дамбаллы, бога-змеи, антихриста, подобно свастике. Ну, была не была. Я показал вам дорогу до места, где привязаны ослики. Теперь мы пропустим по стаканчику моего рома, а это, уверяю вас, особая честь, — и, думаю, вам уже пора отправляться в путь.

Мы продегустировали его ром в этом оазисе знания посреди гаитянских джунглей, и взволнованный священник дал нам последние напутствия, явив при этом обширнейшие познания во всем, что касалось страны, которой был связан столь тесными узами. Наконец, бросив взгляд на настольные часы, он сказал: