Немецкие морские диверсанты во второй мировой войне - Кайус Беккер

Я включил аварийный свет. Вода в лодке прибывала, амперметры и вольтметры были сорваны, магнитный компас лежал разбитый рядом с моим сиденьем. Манометр показывал давление воздуха 1500 миллибар, но это, конечно, было неверно, ибо такому давлению неоткуда было взяться. Прибор, несомненно, также вышел из строя и показывал то, что ему заблагорассудится.

В довершение всего наша лодка вдруг опрокинулась на бок и покатилась по дну. Сначала нам показалось, что кто-то зацепил ее тросами или сетью и тянет, как огромную рыбину. Лодка переворачивалась и тряслась, билась о камни, подпрыгивала и с грохотом катилась по морскому дну.

Но – о чудо! – эсминец не реагировал. Новой атаки глубинными бомбами не последовало. Вне всякого сомнения, нас подхватило глубинное течение, в то время как нашего преследователя, может быть, поверхностным течением уносило в противоположную сторону или он по каким-либо причинам вообще прекратил преследование. Во всяком случае, я понял, что мы можем использовать тащившее нас течение для того, чтобы, соответственно меняя положение рулей, всплыть по инерции на поверхность.

Мы одновременно схватились за рычаги наших параллельно соединенных рулей, но нас ждало новое разочарование: рычаги почти не двигались, Они заклинились. Следовательно, мы ко всему прочему еще потеряли управление.

Полтора часа я, обливаясь потом, работал в тесном отсеке и под конец совсем измучился. Обнаружив, что мой руль был в порядке, а руль командира вышел из строя, я в конце концов решил разъединить оба руля. Теперь, хотя и с большим трудом, мой руль поворачивался. Между тем глубинное течение кончилось. Лодка снова лежала на дне и не двигалась. Если бы теперь оказалось, что установка со сжатым воздухом вышла из строя или балластные цистерны получили такие повреждения, что будут пропускать воздух, то это могло означать лишь, что мы, несмотря ни на что, были пригвождены к морскому дну и обречены на гибель.

Я приступил к продуванию цистерн. Наш «Зеехунд» не подвел нас. Он начал стремительно всплывать, и мы, как в лифте, стали подниматься вверх. Вся вода, набравшаяся в лодку, устремилась в кормовые отсеки, так что лодка всплыла почти в вертикальном положении. И все-таки трудно передать чувство, охватившее нас при мысли, что нам вообще удалось выбраться на поверхность после такого преследования и обрушившихся на нас страшных ударов».

После всплытия на поверхность выяснилось, что повреждения на прочном корпусе были незначительными. вода, просочившаяся в лодку на большой глубине, где давление превышало 4 ат, была легко откачана, батареи снова дали ток, освободившийся от воды дизель завелся… Через некоторое время, когда «Зеехунд» снова был в порядке, если не считать разбитых приборов внутри лодки, и готов к плаванию, морские бойцы легли на обратный курс.

Спустя несколько часов они встретили на своем пути другой эсминец и даже атаковали его. Выпустив торпеду, они, согласно наставлению, немедленно погрузились – и это спасло их, так как через несколько секунд над лодкой чтото пронеслось, потом через 10 секунд снова и затем в третий раз. Это была их собственная торпеда! Вероятно, под действием взрывов глубинных бомб она превратилась в своего рода волчок. Так они едва не торпедировали самих себя.

Без дальнейших приключений Хубер и Эклоф вернулись назад в Эймёйден и были радостно встречены товарищами.

«Не по себе нам стало лишь на следующее утро, – рассказывает далее Эклоф, – когда нашу лодку извлекли из воды, для того чтобы произвести технический осмотр. Техники смотрели на нас как на вернувшихся с того света. А «Зеехунд»? Он поистине был больше похож на кучу лома, чем на подводную лодку. Внешняя облицовка была во многих местах сорвана, боевая рубка вдавлена внутрь на глубину 4 см. Прочный корпус превратился в конце концов в нечто похожее на помятое ведро, по которому прошли сотни ног в подбитых железными подковами сапогах. И, несмотря на это, он нас доставил целыми и невредимыми в нашу базу».

Нетрудно себе представить, что вера молодых морских офицеров и инженерного состава в своих «Зеехундов» после тех испытаний, которые перенесли Эклоф и Хубер, окрепла еще больше.

Когда в один из сентябрьских вечеров 1944 года первые «Зеехунды» были спущены на воду и стояли у причала в Нейштадте, что на Балтийском море, а их будущие водители жадно всматривались в них и оценивали, тогда еще никто не знал, на что способны эти сверхмалые подводные лодки. До этого молодые моряки неделями практиковались в вождении упомянутых в первой главе «Хехтов», однако их заключение об этой первой попытке создания малого штурмового средства гласило, что «Хехт» был безопасным… лишь для противника. Не повторится ли эта история и с «Зеехундом»? Ведь он также строился прямо с чертежной доски – времени для основательных испытаний просто-напросто не было. Как эти крохотные лодчонки будут вести себя в трудных условиях диверсионно-штурмовой операции?

До декабря 1944 года включительно длилось форсированное обучение парных экипажей. Именно в этот период водители уверовали в высокие качества нового средства. Их вера укрепилась еще больше, когда зимой 1944/45 года «Зеехунды» были перебазированы в Эймёйден (Голландия), откуда они ходили на задания вплоть до конца войны.

Однако в первой половине января среди водителей «Зеехундов», только что прибывших в Эймёйден, царило подавленное настроение. Им казалось, что все их надежды разом рухнули. И неудивительно: из первой флотилии в составе 18 «Зеехундов», вышедшей на задание в канун Нового года, назад вернулись только две лодки, остальные пропали без вести.

«Хотя этот факт был неопровержим, – говорится в одном из свидетельств о событиях тех дней, – он казался нам неправдоподобным и невероятным. Конечно, еще в период обучения имели место несчастные случаи и были жертвы. Но раньше они никогда не превышали допустимых пределов. Вернувшиеся с операции экипажи рассказали, что они попали в сильный шторм. Разбушевавшаяся стихия. – такова была, на наш взгляд, единственно возможная причина печальной участи, которая постигла первую вышедшую на выполнение задания флотилию «Зеехундов».

17 января при значительно более благоприятных метеорологических условиях стартовали еще 10 «Зеехундов». Водители знали, что с их выходом в море предпринимается «последняя попытка». Если и они понесут большие потери, то «Зеехунды» будут отправлены на доусовершенствование. Как уже было сказано, водители знали об этом, и все-таки они вышли в море, твердо веря в качества своих лодок, доказанные в ходе испытаний на Балтийском море. В течение трех суток все десять экипажей вернулись назад. Хотя никто из них и не доложил о потоплении судов противника, тем не менее было доказано, что это штурмовое средство могло действовать также в Северном море. Окончательно лед был сломан в первых числах февраля, когда «Зеехунд» под командованием лейтенанта Вилли Вольтера (бортинженер лейтенант Минетцкий) потопил у Грейт-Ярмута первое вражеское судно – транспорт грузоподъемностью 3 тыс. брт.

Начиная с этого дня до самого конца войны 40 «Зеехундов» – некоторые по три и даже четыре раза подряд – совершали рейсы в Па-де-Кале, пробираясь вплотную к английскому побережью. Уже упомянутая в главе о действиях «Биберов» поразительно точная осведомленность немецкой службы радиоразведки о движении вражеских кораблей позволяла оперативному штабу в Эймёйдене направлять «Зеехунды» против определенных конвоев союзников. Часто немцы еще накануне точно знали о составе конвоя, времени его выхода в море и его маршруте в один из континентальных портов. Но даже без этих данных водителям «Зеехундов» не составляло труда обнаруживать корабли противника. На всем протяжении морского пути Темза – Шельда, по которому вражеские конвои курсировали между Маргетом и Антверпеном, через каждые 2 мили был установлен светящийся буй, так что ночью этот путь был отлично виден издали, напоминая ярко освещенный роскошный проспект. «Зеехундам» оставалось лишь приблизиться к этой коммуникации и, притаившись, ожидать прохождения очередного конвоя противника.

Это довольно легкомысленное поведение союзников находит свое частичное оправдание в том, что англичане к тому времени обладали действительно подавляющим превосходством на море и в воздухе. Однако беспечность бывших противников Германии, выражавшаяся в том, что они надеялись исключительно на свои многочисленные сторожевые катера и самолеты, остается до сих пор непонятной. Ею в значительной мере и объясняются те большие успехи, которых добивались пробиравшиеся сюда, в самое «логово льва», немецкие «Зеехунды». Ибо что больше не удавалось обычным подводным лодкам, которые в любом положении – надворном и подводном – подвергались немедленной пеленгации, преследованию и уничтожению, что почти не удавалось торпедным катерам, которым приходилось вступать в жаркие схватки с английскими канонерскими лодками, – то делали бесстрашные экипажи «Зеехундов», торпедировавшие и потопившие множество транспортных судов с грузами для армий вторжения союзников в Западной Европе.