Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник) - Пелам Вудхаус

Ансельм поцеловал ее с горячей нежностью.

– Ты все предусматриваешь, любимейшая, – сказал он. – Ты совершенно права. Ведь всегда желательно избегать всех и всяческих накладок.

© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.

Курортный роман

Отправляясь в Дройтгейт, прославленный курорт западной Англии, Фредди Фитч-Фитч не надеялся на успех. Ехал он к дяде, генерал-майору сэру Эйлмеру Бастаблу, а хотел попросить, чтобы тот снял опеку с его денег, поскольку он (Фредди, а не дядя) собирался жениться на Аннабелле Первис. Да, на успех он не надеялся, но великая любовь вела его, так что он поехал и добрался до страдавшего подагрой дяди.

– А вот и я! – воскликнул он, ибо считал нужным бодриться, пока не выгонят. – Здрасьте, здрасьте, здрасьте.

– Хр-р-р… – отвечал сэр Эйлмер, вздрогнув и вздохнув. – Ты?..

Он проурчал что-то еще, но Фредди разобрал лишь два слова: «…только этого!..»

Сердце у него екнуло. Родич был явно не в духе. По-видимому, он уже побывал там, где пьют эту воду, и с ним едва поздоровались полные доходяги, презиравшие простую подагру.

Приехав на курорт, он пережил тяжелое унижение. Аристократ и воин, он ждал, что его примут с распростертыми объятиями и введут в самый избранный круг. Но когда оказалось, что у него только боли в правой ноге, его обдали холодом и оттеснили к тем, кто страдает астмой или печенью.

Поистине, мы не знаем, как живут другие. Известно ли вам, к примеру, как строго соблюдают калеки табель о рангах? Спартанец лучше обращался с илотом, французский вельможа – с крестьянином, чем хороший, полновесный диабетик с тем, кого, предположим, мучают мозоли. Особенно заметно это там, где калеки собираются шайками, то есть в Баден-Бадене, на Горячих водах (Виргиния) или, как в данном случае, в Дройтгейте.

Представить трудно, как силен там дух замкнутых обществ. Старая знать, чьи случаи упомянуты в медицинских журналах, не якшается с мелюзгой.

Вот почему сэр Эйлмер так угрюмо глядел на Фредди.

– Ну, – осведомился он, – чего тебе надо?

– Да так, знаешь, заехал, – отвечал Фредди. – Как живешь?

– Плохо, – признался дядя. – Сестру потерял.

– Какую? – удивился племянник. – Что, тетя умерла?

– Хуже. Моя сиделка вышла замуж. И за кого? У него грибок! С ума сошла, не иначе.

– Вообще-то ее можно понять.

– Нельзя.

– Видишь ли, – развил свою мысль Фредди, – любовь движет миром.

– Ничего подобного, – возразил дядя, склонный, как многие вояки, понимать все в прямом смысле. – Чушь какая! Миром движет… ах ты, забыл! Во всяком случае, не любовь. Нет, какая ерунда!

– Ладно, я понял, – сказал Фредди. – Скажем иначе, любовь побеждает все. Это уж точно.

Генерал проницательно взглянул на него:

– Ты что, влюбился?

– Безумно.

– Ну и кретин. Наверное, денег хочешь просить?

– Нет, что ты! Заехал посмотреть, как ты тут. Но если уж зашел разговор…

Сэр Эйлмер помолчал, негромко стеная:

– Кто она?

Фредди закашлялся и поправил воротничок. Этого он и боялся. Дело в том, что Аннабелла не отличалась знатностью, а старый хрыч был очень строг в этих вопросах.

– Понимаешь, – сказал Фредди, – она работает с фокусником.

– Что?!

– Ну, помогает. Я ее увидел на благотворительном концерте. Она ассистировала Великому Болони.

– Кому?

– Ну, такой фокусник.

– Что значит «ассистировала»?

– Ну, исчезала, потом появлялась, давала ему рыбок каких-нибудь, улыбалась публике, кланялась… и так далее. Сам понимаешь…

Сэр Эйлмер угрюмо нахмурился.

– Понимаю, – согласился он. – Моего племянника подцепила вульгарная комедиантка. Рыбок, видите ли! Ха-ха.

– Не то чтобы подцепила… – начал Фредди.

– То, – заверил дядя. – Иди-ка отсюда.

– Хорошо, – сказал Фредди и поехал в Лондон скорым 2.35. В этом самом поезде его осенила неплохая мысль.

Последний из Фитч-Фитчей не очень много читал, но в журналы заглядывал; а тот, кто заглядывает в журналы, непременно знает, что если жестокий старик видеть не хочет твою невесту, надо привести ее инкогнито, чтобы она его очаровала. Был такой рассказ и в еженедельнике, купленном на станции, так что Фредди сразу подумал о коварной сиделке. Когда поезд подходил к Паддингтонскому вокзалу, план был готов.

– Вот что, – сказал Фредди встречавшей его Аннабелле.

– Да? – откликнулась она.

Фредди нежно взял ее под руку и повел в буфет, где собирался пропустить рюмочку.

– Вообще-то, – сообщил он, – ничего не вышло.

Аннабелла охнула:

– Не разрешает?

– Вот именно.

– И денег не дает?

– Конечно. Уперся как мул. Послушал, пофыркал и выгнал меня. Известное дело! Но ты не горюй, все не так плохо. Ты умеешь ухаживать за больными?

– Я ухаживала за своим дядей.

– А теперь поухаживай за моим. У него сбежала сиделка. Я ему позвоню и скажу, что нашел истинное сокровище. А ты уж постарайся.

– Как?

– Ну, крутись вокруг него. Взбивай подушки. Лелей, ласкай. Да, непременно скажи, что ты – хорошего рода, если это так называется. А когда он полюбит тебя как родную дочь, пошли мне телеграмму. Поверь, план – лучше некуда. Сработает.

Словом Аннабелла отправилась в Дройтгейт, а через три недели Фредди получил телеграмму:

Приехав на воды, Фредди направился туда, где селились подагрики, в том числе – сэр Эйлмер. Тот был у себя и слушал, как Аннабелла читает ему новую монографию о болезнях спинного мозга. Сам он ими не страдал, но стремился к высшему. На столике стояло прохладительное питье, и, когда Фредди вошел, сестра прервала чтение, чтобы взбить подушки.

– Ф-фу! – сказал сэр Эйлмер. – Опять ты?

– Да, – признал Фредди.

– Ну, тебе повезло. Я скорее рад. Оставьте нас, пожалуйста, на минуточку. Хочу поговорить с племянником на очень важную тему.

И прибавил, когда она вышла:

– Заметил ее, а?

– Конечно.

– Хороша, э?

– Прелестна.

– И добра, – сообщил сэр Эйлмер. – Ты бы видел, как она взбивает подушки! А какое питье! Кстати, очень хорошего рода. Отец – полковник. То есть был полковником, он умер.

– Всякая плоть – трава.

– Ничего подобного. Я, слава Богу, видел и плоть, и траву. Ни малейшего сходства. Но не в этом суть. Я хотел сказать другое. Был бы ты поумней, вот в кого бы влюбился.

– Уже.

– В каком смысле?

– Я влюбился.

– Что! В мисс Первис? Сразу?

– Да.

– Однако! А как же эта фокусница?

– О, там все кончено. Мальчишеская причуда!

Сэр Эйлмер отхлебнул питья и молча посмотрел на племянника.

– Та-ак, – сказал он наконец, отдуваясь. – Если ты с такой легкостью относишься к священнейшим чувствам, чем раньше ты женишься, тем лучше, а то эти мальчишеские причуды доведут тебя до суда. Что же, я рад. Да, рад. Наверное, она была в трико?

– В розовом.

– Какая пакость! Слава Богу, все позади. Прекрасно. Ты свободен и можешь заняться мисс Первис. А хочешь ли?

– О да!

– Превосходно. Значит, ты женишься на милой, изысканной, превосходнейшей девушке, а я отдаю тебе деньги до последнего пенса.

– Сейчас приступлю к делу.

Через десять минут Фредди сообщил сэру Эйлмеру, что его ураганные ухаживания увенчались успехом, а сэр Эйлмер признался, что не ждал такого быстрого исполнения молитвы. Горячо поздравив племянника, он понадеялся, что тот понимает, как ему повезло, и тот заверил, что понимает и вообще его любовь – как роза, роза красная, на что дядя заметил: «Ни малейшего сходства», – а сам он витает в небесах, на что дядя отвечал, что это физически невозможно.

Однако деньги дать он обещал, как только будут выполнены все формальности, и Фредди отправился в Лондон, к поверенному.

Пока поезд бежал по мирной сельской местности, он был совершенно счастлив. Невзгоды, думал он, позади, впереди же – одна радость. Если бы кто-нибудь сказал ему, что температура резко понижается, он бы не поверил.

Не было у него предчувствий и тогда, когда через два дня, в клубе, ему сообщили, что в малой курительной его ждет некий мистер Рэкстроу. С легким сердцем шел он по коридору, гадая, кто же это может быть. На поверку гость оказался высоким худым человеком с нафабренными усами. Он нервно ходил по комнате, вынимая между делом кроликов из шляпы.

– Мистер Рэкстроу? – спросил Фредди.

Гость резко повернулся, выронив кролика, и зорко взглянул на вошедшего. Взор у него был яркий, что там – сверкающий и зловещий.

– Он самый, – ответил он. – Мортимер Рэкстроу.

Фредди вспомнил благотворительный концерт и вскричал:

– Великий Болони!

– Сценический псевдоним. А вы – мистер Фитч? Я бы сказал «мистер Гад», ха-ха!

– Простите?

– Я не ошибся? Вы – Фредерик Фитч?

– Точнее, Фитч-Фитч.

– Что же, тогда «Гад-Гад».

Гость извлек откуда-то колоду карт и сурово велел вынуть одну. Фредди рассеянно вынул, запомнил и сунул обратно, ничего не соображая.

– Почему я Гад-Гад? – поинтересовался он.