Мир красного солнца (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

Как вы, возможно, уже догадались, мне не удалось получить стопроцентных научных доказательств моей теории. Однако дальнейшие события частично подтвердили ее.

Это может показаться странным, но именно Скотта Марстона я должен благодарить за то, что моя гипотеза перестала быть чисто умозрительной.

Пока я ломал голову над загадкой снов, Скотт бился над не менее зубодробительной загадкой времени. Как-то он сообщил мне по секрету, что его исследования продвигаются вполне успешно. Порой он пытался поделиться своими достижениями, но я с рождения был не в ладах с цифрами и не мог ровным счетом ничего понять в ужасающе длинных цепочках формул, которые он расписывал мне.

Когда однажды он заявил, что наконец открыл силу времени, я воспринял это как нечто вполне естественное. Скотт утверждал, что временная сила в физическом понимании идентична силе, которая действует по вектору, лежащему в четвертом измерении. Поначалу его открытие существовало только в виде хитросплетения уравнений, графиков и формул, записанных на клочках бумаги, но потом мы объединили наши капиталы — и Скотт собственными руками стал собирать некую машину.

В законченном виде она напоминала приземистое недоброе создание, скорчившееся на письменном столе. Внутри нее что-то мощно гудело и стучало, и эта мощь имела совершенно непостижимое происхождение.

— Она работает на времени, больше ей ничего не нужно, — заявил Скотт, — Она искажает и искривляет течение времени и тем самым высасывает энергию из четвертого измерения. Если бы у нас была машина побольше, мы могли бы вызвать такие напряжения в темпоральном поле, что этот мир перешел бы на новый уровень существования.

Внутренне содрогаясь, мы смотрели на гудящую металлическую махину и пытались осмыслить значение нашего открытия. На миг нас охватил страх при мысли о том, что мы слишком бесцеремонно обошлись со стихией, которой, быть может, надлежит оставаться за пределами человеческого познания.

Однако в то же время Скотт понимал, что пока ему удалось лишь ковырнуть покровы этой глубочайшей тайны, поэтому мой друг продолжил свои изыскания с утроенной энергией. Ему стало жалко часов, которые уходили на преподавание. А порой нам с ним приходилось питаться в общежитии жалкими крохами, потому что все наши средства уходили на приобретение очередной составляющей темпорального генератора.

Однажды настал день, когда мы поставили горшок с комнатным растением в специально предназначенный для него ящик в машине. Затем мы включили темпоральный генератор, а когда через несколько минут открыли ящик, растения там не оказалось. Горшок с землей были на месте, но цветок исчез. Мы перерыли землю и обнаружили, что от него не осталось ни единого корешка.

Куда подевался цветок? И почему с горшком и землей не произошло ничего?

Скотт заявил, что растение было вытеснено в иное измерение, которое лежит между линиями искажения темпорального поля, вызванного машиной. Он заключил, что темпоральная сила, открытая им, предпочтительнее действует на живые организмы, нежели на неодушевленные предметы.

Мы снова поместили горшок в машину, но спустя двадцать четыре часа он никуда не делся. Тогда нам пришлось сделать вывод, что темпоральная сила вообще не оказывает никакого воздействия на мертвую материю.

Позже оказалось, что мы были очень близки к истине, но тогда не смогли постичь ее во всей полноте.

Сон

Спустя год после появления на свет темпорального генератора мой друг получил наследство. Некий его родственник, о котором сам Скотт почти забыл, очевидно, не забыл Скотта и упомянул его в завещании. Наследство было довольно скромное, но нам, годами перебивавшимся с хлеба на воду, оно показалось целым состоянием.

Скотт уволился с должности преподавателя и настоял на том, чтобы я последовал его примеру. Теперь, говорил он, мы сможем заниматься наукой, ни на что не отвлекаясь.

Мой друг тут же бросился сооружать новый темпоральный генератор, больше прежнего, я же с энтузиазмом занялся экспериментами, идея которых зародилась у меня уже давно.

Вот тогда мы и додумались объединить усилия.

Раньше нам всегда казалось, что между нашими исследованиями пролегает непреодолимая пропасть, которая исключает всякую возможность сотрудничества, кроме разве что обоюдной посильной помощи. Однако чем дальше мы продвигались каждый в своей работе, тем меньше становилась эта взаимовыручка, потому что исследования усложнялись и требовали все большего знания предмета.

Идея объединиться осенила меня после того, как мне уже не в первый раз приснился один особенно красочный сон. Мне привиделось, что я стою в огромной фантастической лаборатории, которая простирается почти что в бесконечность. Она была битком набита сложной и незнакомой аппаратурой и жуткого вида механизмами. Когда этот сон явился мне впервые, лаборатория была подернута этакой дымкой и казалась ненастоящей. Однако с каждым разом, когда сновидение повторялось, детали проступали все четче. Вскоре я уже мог после пробуждения удивительно подробно воссоздать многое из того, что видел в лаборатории. Я даже набросал на бумаге изображения некоторых машин и показал рисунки Скотту. Мой друг согласился, что такое можно увидеть только во сне. Наяву ни один человек, сказал он, не смог бы нафантазировать подобные механизмы без подсказок.

Скотт высказал предположение, что мои упражнения по части гипноза определенным образом натренировали «элементарные частицы» моего разума, так что теперь они возвращаются из своих странствий с более точными и подробными воспоминаниями. Я же выдвинул гипотезу, что мои «частицы разума» стали более многочисленны и это самым положительным образом сказывается на красочности сновидений.

— Интересно, — проговорил я, размышляя вслух, — подействует ли твой генератор на «частицы разума»?

Скотт задумчиво продудел себе под нос простенький мотивчик.

— Интересно, — сказал он.

Тот примечательный сон приходил ко мне через примерно равные промежутки времени. Если бы я не был столь увлечен работой, он уже давно прискучил бы мне. Но я был в восторге, обнаружив в себе самом объект исследования.

Как-то поздно вечером Скотт вручил мне устройство, напоминающее наушники от старого радиоприемника, с которым он возился часами, но цель своих занятий не объяснял.

— Пит, — сказал он, — пожалуйста, передвинь свою кровать поближе к столу и надень этот шлем. Когда ты заснешь я подключу его к темпоральному генератору. Таким образом мы сможем понять, действует ли моя машина на твои частицы разума.

Он заметил мое замешательство и добавил:

— Не бойся. Я буду рядом и не спущу с тебя глаз. Если что, я тут же выдерну шнур из разъема и разбужу тебя.

Тогда я надел шлем и заснул, а Скотт Марстон сидел на стуле у моей кровати.

В