Лунин атакует "Тирпиц" - Константин Сергеев

То есть как дерется? — изумленно спросил Лунин. — Что он, пьяный, что ли?

— Не знаю, но он дерется!

— Черт знает, что такое!

Лунин оделся и поднялся на мостик.

— Старпом, в чем дело, чего ты дерешься?

— Товарищ командир, я не могу с Вами разговаривать, — ответил я.

— То есть как это? Почему ты вдруг не можешь? — изумленно спросил Лунин.

— Смените меня. Я на вахте и говорить с Вами не могу. Пусть меня сменит Ужаровский, — сказал я.

— Черт знает, что такое! — сказал Лунин и ушел вниз.

Через 20 минут, отстояв в темноте положенное время, наверх вышел Ужаровский и спросил недоуменно меня:

— В чем дело, что случилось?

Я коротко объяснил ему. Он сказал:

— Ну, помогай тебе бог!

И я сошел с мостика, сдав ему вахту.

Лунин ждал меня в своей каюте и, когда я появился, спросил:

— Старпом, ты понимаешь, такие штуки команда никому простить не может и тебе, возможно, придется расстаться с кораблем?

— Да, товарищ командир, я это понимаю, — сказал я.

— Тогда по возвращении на базу напиши рапорт о своем желании перейти служить на другую лодку.

— Хорошо, товарищ командир, я это сделаю.

— Ну, а теперь скажи мне, чего ради ты его побил?

— Я его не бил, товарищ командир, я ударил ногой по ведру, а он просто перепугался!

— Но хоть за что ты его так шуранул с мостика?

— Товарищ командир, это длинный разговор…

— Ничего, мне это интересно, — сказал Лунин, — я тебя слушаю, давай рассказывай….

— Товарищ командир, у верхней вахты, обеспечивающей нашу безопасность в надводном положении, единственные "технические средства" наблюдения — это глаза, уши и чувство высокой ответственности или, если угодно, совести каждого наблюдателя. При существующих порядках мы, во-первых, накладываем на верхнюю вахту кучу совершенно ненужных, несвойственных ей обязанностей, чем отвлекаем ее от наблюдения, и, во-вторых, создаем такую обстановку на мостике, что удивительно, как наблюдатели могут хоть что-нибудь заметить. А ведь обстановка с каждым днем становится все сложнее. Фашистские лодки ждут нас уже у выхода из Кольского залива. Хоть мы и не знаем точно, отчего погибают наши лодки, но можно с большой степенью достоверности предположить, что основная опасность для лодки — это необходимость длительного пребывания в надводном положении, где она наиболее уязвима. В подводном положении ей страшны, пожалуй, только мины. Вы не сочтите за обиду, что я говорю Вам такие знакомые вещи, но я много думал над этим и пришел к заключению, что верхняя вахта в ее теперешней организации — это наше самое слабое место и в наших силах это положение исправить. Мы можем резко поднять бдительность и эффективность несения верхней вахты и мы обязаны это сделать!

— А что ты конкретно предлагаешь? — спросил Лунин, внимательно меня слушавший.

И я изложил ему свою идею, выстраданную еще в период службы на "К-2" и отвергнутую в свое время Уткиным.

Лунин долго сидел задумавшись, затем задал несколько вопросов по уточнению организации, потом снова задумался. Я сидел и ждал его решения. Вдруг Лунин спросил:

— Старпом, только честно, Мац получил ногой по ведру или по своему "котелку"?

— Товарищ командир, ей-богу, только по ведру!

— Ну, тогда одевай китель с орденами и иди за мной!— сказал Лунин.

Лунин тоже одел китель с орденами и мы с ним прошли по всей лодке, собирая в отсеках весь свободный от вахты личный состав. В каждом отсеке Лунин объявлял о том, что им принят и утвержден новый порядок организации службы и особенно верхней вахты при нахождении лодки в надводном положении, а затем передавал слово мне для подробного разъяснения новой организации. После меня Лунин снова говорил о необходимости особо бдительного несения службы верхней вахтой, подчеркивал важность обеспечения наилучших условий для этого — чтобы никто и думать не смел отвлекать верхнюю вахту криками, шумом, обращением и т.п. Тут же он подчеркнул тяжесть несения верхней вахты, необходимость обеспечения отдыха, просушки одежды и т.д. Попутно Лунин высмеял Маца, сказав, что тот звон ведра перепутал со звоном своей головы, когда летел вниз по трапу.

Конечно, головы наблюдателей верхней вахты тут же от гордости задрались выше некуда. Их так возвысили, такое придали им значение, что "скисли" даже мотористы, полагавшие, что их труд самый тяжелый (так и было на самом деле). Впрочем, все скоро сошлись на том, что каждый должен быть бдительным и ответственным на своем месте и если хоть один "протабанит", то всем будет плохо и даже еще хуже».

18 августа нас ждало невезение. В 00.00 была начата и в 04.05 закончена зарядка аккумуляторной батареи. В 07.07 — срочное погружение. Лодку удифферентовали на глубине 20 м с заполненной шахтой подачи воздуха к дизелям. В 10.34 начали и в 12.51 окончили форсирование минного поля противника. В 13.25 всплыли под перископ — горизонт чист. В это время вышли из строя электроуказатели положения горизонтальных рулей, удалось их исправить только в 15.30.

В 17.08 акустики доложили о шумах винтов катеров МО противника, которые в 18.40 были видны и в перископ. Они явно занимались поиском подводных лодок, ходили переменными курсами, время от времени застопоривая ход и прослушивая горизонт. Наверху был полный штиль, запас электроэнергии аккумуляторной батареи подходил к концу, поэтому Лунин принял решение повернуть к выходу из пролива, поднырнув еще раз под минным заграждением, уйти к северу для зарядки аккумуляторной батареи и еще раз попробовать исправить повреждение шахты подачи воздуха к дизелям.

В 19.09 лодка повернула к выходу из пролива. В 19.25 начали погружение на глубину. В 21.00 лодка начала форсирование минного заграждения на глубине до 85 м и в 23.30 заграждение было преодолено. В 23.47 всплыли под перископ, ничего не было обнаружено. И тут была совершена ошибка: для подготовки к пуску дизелей вода из шахты подачи воздуха была спущена в трюм V отсека и трюмные помпы № 2 и № 3 были запущены на осушение этого трюма. Конечно, лодка стала «легка» и начала быстро всплывать. Чтобы удержать ее на глубине, дважды заполняли, а затем продували цистерну быстрого погружения. Кое-как в 00.50 19 августа удалось осмотреть горизонт в перископ. По курсовому углу 160° правого борта на расстоянии 40 каб. были обнаружены два СКР противника, идущие в строе кильватера курсом ост. Здесь была совершена еще одна ошибка: командир скомандовал погружение на 20 м. Вода вновь ринулась в поврежденную шахту подачи воздуха, лодка стала «тяжела», дифферент пошел на корму, вода в трюме У отсека полилась также в корму 15-метрового трюма, усугубляя дифферент. Конечно, атака стала невозможной. С колоссальным трудом лодку удалось выровнять.