Любовь без преград - Моника Маккарти

Но почему? Его злило то, что она делала? Джанет решила спросить его напрямую.

— Почему вы так себя ведете?

— Как?

— Как будто между нами ничего не было.

— Может быть, потому, что связь с вами обрекает меня на вечные муки в адском огне?

Джанет закусила губу, почувствовав укол совести.

— Я сожалею, что лгала вам. Возможно, мне следовало рассказать вам, что на самом деле я не монашка, но страх меня остановил.

Ламонт был явно озадачен.

— Чего же вы боялись?

Она приподняла подбородок и решительно посмотрела ему в глаза.

— Я боялась, что если бы не монашеская одежда, защищавшая меня от вас…

Джанет не знала, как сказать ему, что опасалась отдать ему свою невинность.

— Я никогда бы не зашел так далеко.

У нее не было опыта в таких делах, тем не менее она засомневалась.

— Вы в этом уверены?

Он пристально посмотрел на нее, крепко сжав челюсти.

У нее защемило сердце. В полутьме черты его лица казались более резкими. Он выглядел жестким, грубым и недоступным и в то же время невероятно красивым.

Ламонт не стал спорить с ней, и она восприняла это как согласие.

Джанет сделала шаг к нему. Он напрягся, однако она не остановилась и положила руку ему на грудь. Их взгляды встретились.

— Вы простили меня?

Она чувствовала, как неистово бьется его сердце под ее ладонью. Казалось, она держала руку на крышке котла, в котором бурлила кипящая вода.

Джанет видела в его напряженном взгляде, что он желал ее. Она чувствовала, как напряглись его мышцы. Он хотел ее, но что-то его останавливало. В нем происходила внутренняя борьба.

И проиграла в этой борьбе она.

Ламонт взял за запястье ее руку и убрал со своей груди.

— Мне нечего прощать. Вы были правы. Монашеская одежда предохранила нас от совершения непоправимой ошибки. Это было бы катастрофой, Джанет. Я сожалею, если мой поцелуй смутил вашу душу, но он ничего не значил. Будет лучше, если вы забудете то, что было между нами. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я уже забыл.

Она судорожно вздохнула, словно от удара в грудь, пораженная тем, как больно ей было слышать его откровенные слова. Прежде чем она пришла в себя и могла что-то ответить, он повернулся и ушел.

К тому времени, когда Джанет закончила переодеваться в одежду сквайра, она так разгорячилась, что даже не замечала холода.

Ошибка? Она захлопнула за собой дверь хижины. Вот, значит, как назвал он все то, что было между ними!

Джанет двинулась туда, где ожидали ее мужчины. Уже окончательно стемнело, но лунного света было достаточно, чтобы определить направление среди деревьев.

Он сказал, что уже все забыл? Хорошо, посмотрим, так ли это. Он увез ее из Роксборо, и теперь у нее есть два или три дня, чтобы доказать обратное.

Как это сделать, она пока не знала, но была уверена, что что-нибудь придумает.

Джанет казалось, что она быстро переоделась, однако четверо мужчин уже ждали ее, когда она выбралась из зарослей деревьев на небольшую поляну, где они собрались. Мужчины вывели из укрытия лошадей, среди которых была пара прекрасных крепких жеребцов на смену двум клячам Джанет и Юэна.

Хотя все четверо мужчин были одеты удивительно похожим и устрашающим образом — Юэн поменял фермерское облачение на черные кожаные доспехи и шлем — и выглядели необычно высокими и крупными, она сразу узнала его среди остальных.

Когда она приблизилась, никто ничего не сказал. Все они, казалось, стояли спокойно, глядя на нее. Ее рука невольно потянулась к шерстяной шапочке. Хотя она заплела волосы в косы, прежде чем спрятать их внутрь, несколько непокорных локонов выбились на виски.

Но, видимо, внимание мужчин привлекли не волосы.

Может быть, одежда? Джанет нахмурилась и окинула взглядом свои черные кожаные штаны и своеобразный камзол. Она убедилась, что ее льняная рубашка полностью заправлена внутрь и все остальное в порядке. В общем, одежда сидела на ней хорошо. Возможно, штаны немного великоваты, но короткий камзол, казалось, был сшит на нее.

Она посмотрела на мужчин, но все они, кроме Юэна, отвернулись и сделали вид, что заняты своими лошадьми.

Игнорируя Юэна и его мрачный взгляд, который в другое время мог бы напугать ее, — Бог знает, что она сделала не так на этот раз, — Джанет отыскала свою сумку, которую оставила под деревом. Она наклонилась, чтобы положить в нее свою одежду и красивое платье, которое прислала ей Мэри.

Ей показалось, что Юэн издал какой-то глухой звук, но когда она обернулась, он тоже занялся своей лошадью.

Джанет поразило, насколько удобно чувствовать себя в штанах и как свободно можно двигаться, избавившись от тяжелых юбок. Однако было довольно холодно. У нее с собой была лишь накидка с капюшоном, и, поскольку она не выглядела женственной, Джанет дополнила ею свой наряд сквайра. Правда, ткань была совсем тонкой, и Джанет подумала, что хорошо бы раздобыть еще что-нибудь потеплее.

На всех мужчинах были темные накидки, как у Юэна, когда она впервые встретилась с ним. В сумерках они выглядели черными, но при дневном свете можно было различить темно-серые и синие оттенки, смешанные с черной нитью. Джанет нахмурилась, сочтя это странным. Может быть, это такая разновидность доспехов?

Закончив укладывать свои вещи, она подняла сумку, которая стала значительно тяжелее с дополнительной одеждой, и пошла туда, где, как она полагала, стояла ее лошадь. Она знала, что Юэн наблюдает за ней, однако он не попытался помочь, хотя находился ближе всех.

Что ж, пусть будет так. Не только он может делать вид, что между ними ничего не было.

Озорство, дремавшее в ней долгое время, вновь проснулось. Похоже, Юэн обладал способностью то и дело заставлять Джанет чувствовать себя не монахиней, а женщиной со всеми ее страстями и слабостями.

Джанет повернулась к Маклину, который стоял в нескольких шагах поодаль рядом со своей лошадью.

— Юэн, не будете ли вы столь любезны помочь мне сесть на лошадь?

Уголком глаза она заметила, как Юэн напрягся, и не нужно было дневного света, чтобы увидеть, как потемнели его серо-голубые глаза.

Маклин рассмеялся. По крайней мере Джанет сочла звук, который он издал, похожим на смех, хотя при этом у него было такое мрачное выражение лица, что она засомневалась. Он и Юэн были во многом похожи в этом отношении, однако мрачность Юэна казалась порождением его серьезности, тогда как мрачность Йена отражала скорее недовольство.

— Я был бы рад помочь вам, леди Джанет. Но я не Юэн Ламонт.

Она изобразила удивление, надеясь, что Юэн мог видеть, как зарделись ее щеки.