Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори

На сей раз видение, открыто поддерживающее позицию графа, не встретило понимания ни среди клириков, споривших насчет его содержания, ни в народе, желавшем покинуть Арку и не слишком верившем в это «указание свыше», побуждавшее продолжать осаду, что вновь уводило «воинство Христово» от истинной цели похода — Иерусалима. В реальности этого видения на сей раз засомневались многие, оспаривая пророческие способности Петра Бартелеми. Среди этих «неверующих» были и норманны — в частности, Арнульф де Шок, будущий патриарх Иерусалима.

Вскоре многие, словно подхватив вирус неверия, усомнились в предшествующих видениях Петра Бартелеми и принялись отрицать подлинность Священного Копья, несмотря на вмешательство других провидцев, таких как священники Петр Дидье, Эврар, Стефан и Бертран дю Пюи. Последние утверждали, что сначала и они, вслед за епископом Адемаром, сомневались в Священном Копье, но вскоре сами убедились в его подлинности — после того как им явился усопший Адемар. Их свидетельства подтвердил епископ Агды[528]. Под воздействием этих «провансальских» свидетельств Арнульф, казалось, поверил провидцам, но сказал, что полагается в этом вопросе на своих предводителей, сдержанно относившихся к видениям. Чтобы заставить неверующих умолкнуть, Петр Бартелеми предложил разрешить спор при помощи ордалии: он обязался пройти со Священным Копьем в руках, босым и в одной рубашке по узкому длинному проходу между двумя рядами полыхающих вязанок. Восьмого апреля, в страстную пятницу, его подвергли этому испытанию. Петр вышел из пекла живым, но умер через несколько дней: от ожогов, по словам его противников, в частности, норманнов Танкреда[529], либо, по словам его защитников, от ранений, которые ненароком нанесла ему толпа, накинувшаяся на «святого», чтобы прикоснуться к нему[530]. Итак, ордалия лишь укрепила позиции противоборствующих лагерей[531].

Беспристрастный Альберт Ахенский признается: мнения христиан на этот счет разделились. Люди графа Тулузского продолжали почитать Священное Копье, однако многие поверили в то, что его находкой все обязаны «алчности и изобретательности Раймунда, нежели правдивости Бога»[532]. Священное Копье с того времени стало исключительно «провансальским». Раймунд Сен-Жильский все еще цеплялся за него, но остальная армия искала другой талисман, способный оберегать их вплоть до Иерусалима. Им оказался крест. Согласно Раулю Канскому, Арнульф де Шок произвел поборы в армии, чтобы отлить статую Спасителя из чистейшего золота[533].

Осада Арки, однако, никак не могла закончиться, поскольку Раймунд упорствовал: он хотел взять город, чтобы не потерять лицо. Предводители в конце концов устали сопротивляться напору своих войск, желавших пуститься в дорогу. Наконец, чтобы ускорить отправление, люди Танкреда, Готфрида Бульонского и Роберта Фландрского подожгли собственный лагерь. За ними последовало множество провансальцев. Раймунд волей-неволей был вынужден уступить. Тринадцатого мая крестоносцы прекратили осаду[534].

Поход на Иерусалим начался. Раймунд окончательно потерял свою партию. Он стал лишь одним из предводителей крестоносного рыцарства — бесспорно, самым богатым, но не самым популярным, его слава закатилась. Боэмунд выиграл. Он остался de facto единственным хозяином Антиохии с благословения всех других князей-крестоносцев.

Ему оставалось преобразовать этот регион в княжество и заставить признать свои права на него: он хотел быть «князем Антиохийским». Отныне врагом его стала Византия — единственный союзник Раймунда Сен-Жильского.

16. От Антиохии до Иерусалима: перекрестные интерпретации

В то время как Боэмунд при помощи силы и дипломатии старался стать хозяином Антиохии, «паломники» шли к Иерусалиму. Среди них был и норманнский Аноним: следовательно, более он не расскажет нам о деяниях Боэмунда в Антиохии. Продолжил свое странствие и Танкред. В начале июня 1099 года он извлек из этого путешествия пользу, «освободив» и захватив Вифлеем, в котором жили исключительно христиане, прежде чем перейти к завоеванию Галилеи[535]. Согласно некоторым древним историкам, которых недавно поддержал Томас Эсбридж[536], в данном случае Танкред, как и ранее в Киликии, выступал в качестве заместителя своего дяди Боэмунда, подражая в этом Балдуину Булонскому, работавшему на своего брата Готфрида Бульонского. Ничто не позволяет нам утверждать это. Я же по-прежнему настаиваю на том, что Танкред, как и Балдуин, действовали, как «конкистадоры», в своих собственных интересах.

Все источники, к тому же, видят в Танкреде воина, дорожившего своей независимостью от Боэмунда, более непреклонного, чем его дядя, и критически относившегося к образу действий норманнского вождя, который казался ему слишком терпимым, слишком покладистым в отношении греков, — одним словом, слишком «политическим» и достаточно далеким от простых бедных паломников. Беднота обрела в Танкреде своего лидера, бесстрашного, пылкого и даже фанатичного «рыцаря веры Христовой»[537]. Его панегирист Рауль Канский вдобавок позаботился провести границу между его поведением и образом действий Боэмунда. Он, Танкред, дошел до конца, до цели: «Сын маркграфа, новый Цезарь, считавший, что с тех пор, как он остался здесь в ожидании дела, ничего так и не было сделано, напомнил, что целью странствия является Иерусалим; следовало пройти через Антиохию, чтобы завершить паломничество, но не оставаться там насовсем»[538]. Почти неприкрытая критика поведения Боэмунда…

Нет необходимости приводить здесь перечень событий, предшествующих взятию Иерусалима 15 июля 1099 года и окончательной победе христиан, одержанной над египетским войском в битве при Аскалоне 12 августа: они представлены во множестве описаний. На мой взгляд, стоит уделить внимание некоторым значительным расхождениям в средневековых источниках, близким к Боэмунду.

Не вызовет удивления, например, тот факт, что ни «Деяния», ни Тудебод не вспоминают об обращении к отшельнику на Масличной (Елеонской) горе, который в воскресенье 12 июня приказал (скорее, нежели посоветовал) крестоносцам штурмовать Иерусалим на следующий день. Это был провал, о котором тем не менее упоминается в некоторых манускриптах Раймунда Ажильского, а также у Роберта Канского, Альберта Ахенского и в «Истории священной войны», которая в данном случае, вероятно, основывается на текстах[539].

Более важны для нас расхождения, найденные в тексте Тудебода и «Деяний франков». Так, автор «Деяний» вкратце упоминает о решении, принятом епископами и священниками перед штурмом: армия должна совершить крестный ход вокруг стен Иерусалима. Тудебод пространно описывает его, замечая, что сарацины забавы ради тоже совершили «крестный ход» в пределах укрепления, понося крест. Раймунд Ажильский и Альберт Ахенский поведали об этом эпизоде в сходных выражениях, что еще не означает заимствования: каждый рассказал о нем в своей манере[540]. Раймунд подчеркивает, что к процессии призвал сам Адемар Пюиский, явившийся Петру Дидье и возвестивший, что город будет взят на девятый день, если все последуют его наставлениям. За это видение поручился брат Адемара, и предводители крестоносцев, посовещавшись, велели совершить крестный ход[541]. Автор «Деяний франков», бесспорно, счел, что этот эпизод слишком возвеличивает лагерь Раймунда Тулузского, а потому исказил его, сократив до простого упоминания.

Тудебод (но не норманнский Аноним) описал и процессию, отправившуюся вслед за Арнульфом на Масличную гору, в ходе которой скончался его брат Петр Тудебод. Затем следует короткий рассказ о пленении соглядатая-сарацина, которого крестоносцы, допросив через переводчика, захотели отправить обратно в город, перебросив через стены при помощи баллисты[542]. Эти детали мог добавить в текст «Деяний франков» (или в их общий источник) священник из Сивре, но возможно и то, что из «Деяний» они были изъяты в той мере, в какой Альберт Ахенский и Раймунд Ажильский их сохранили[543].

К тому же в других случаях исключение или искажение норманнским Анонимом фрагментов текста Тудебода (или их общего источника) кажется наиболее правдоподобной гипотезой. Так, согласно Тудебоду, во время победоносного штурма христиане взяли в плен в Храме множество народа, мужчин и женщин; «они убивали их или оставляли в живых, как им того хотелось». Затем, после разграбления города, «Танкред велел объявить, что все должны отправиться в Храм, чтобы уничтожить сарацин»[544]; последовала страшная резня. Автор «Деяний франков» представляет сходный рассказ, но снимает с Танкреда ответственность за это избиение. По его словам, «много язычников обоего пола пытались укрыться на кровле храма Соломонова; Танкред и Гастон Беарнский передавали им свои знамена». Затем он описывает резню, произошедшую на следующий день, в тех же выражениях, что и Тудебод, но добавляет: «Увидев это, Танкред был очень зол». Здесь Танкред представлен человеком терпимым, сокрушавшимся из-за того, что ему не удалось защитить сарацин[545].