Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский

Свиридов перехватил его автомат и без звука опустил тело на пол. Жестом он оставил Разумеева и двинулся дальше. Глаза его совсем привыкли к темноте и вскоре он без труда обнаружил за выступом стены из рассыпающегося кирпича еще одного человека, настороженно вслушивающегося и сжимающего в правой руке парабеллум, а в левой что-то напоминающее гранату.

– Это ты, Рахим? – еле слышно спросил этот человек.

– Да, отец, – стараясь говорить шепотом неровно и взволнованно ответил Свиридов и стремительно приблизился к этому человеку. Одной рукой он мертвой хваткой зажал его руку, сжимающую гранату, а другой нанес легкий резкий удар по руке, держащей пистолет.

– Свет! Все ко мне! – Свиридов захватил шею схваченного им человека так, что тот обмяк в его руках. Вспыхнули фонари, Разумеев осветил Свиридова и захваченного.

– Вася, посмотри, у него чека выдернута?

– Сейчас, командир… Сейчас я ее вставлю… момент… еще чуть-чуть… Порядок. Можно отпускать.

Свиридов отпустил руку, но пальцы схваченного пришлось расцеплять по одному.

Тем временем остальные рассыпались по закоулкам, освещая себе дорогу фонарями, откуда-то – казалось, что издалека – раздался громкий возглас:

– Эй, не стреляйте, свои! Свои! Давайте сюда!

Свиридов чуть ослабил руки, тщательно «прошелся» по сознанию схваченного им человека, отшвырнул его на пол.

– Вяжи! Птица! – сказал он Разумееву и направился на голоса. Часть наружной деревянной стены была выбита и через этот проем был виден горящий чадящим пламенем БТР и несколько человек с поднятыми руками около него.

– Всех – в горотдел. Спасибо, ребята. Машину!

САМОУБИЙСТВО ЛАХТИКОВА

В ворота горотдела одна за другой въезжали машины, заруливали в крытый задний двор. Из машин выгружали задержанных.

– Товарищ командующий, операция проходит успешно. Подвозят последних из задержанных. Сопротивление было оказано только в одном случае – у «шанхая», где произошел огневой контакт…

– Где Лахтиков? Что делает? Звонил куда-нибудь?

– Лахтиков из комнаты не выходил и попыток выйти не делал. Звонил один раз, домой, разговаривал с дочерью. Сказал, что возможно задержится и чтобы его не ждали с ужином.

– А Семеняка и Драгайкин?

– Взяли по дороге. Сидят, ошарашены. Пока помалкивают.

– Василий Андреевич, соберите всех на совещание. Всех офицеров, участвовавших в операции. Надо поговорить.

– Есть собрать офицеров.

Стоящая рядом с Брызгой Суковицина молча протянула Свиридову папку. Свиридов открыл ее – на нескольких листках значились списки задержанных, время задержания, состав группы захвата, краткие обстоятельства задержания.

– Спасибо, Галина Климентьевна, это – чуть позже.

Свиридов вошел в комнату, где у окна стоял полковник Лахтиков. Свиридов заглянул в окно – из него хорошо просматривался внутренний двор и были видны подъезжавшие машины и задержанные, препровождаемые в здание.

– Как настроение, товарищ полковник? – Свиридов постарался войти в информационное поле Лахтикова. – Мы собрали совещание по результатам операции. Пойдемте, мы ждем только вас.

Лахтиков молча направился к двери.

В коридоре они шли практически рядом и Свиридов, хоть и мог частично контролировать мысли Лахтикова, подивился его спокойствию.

– Сюда, пожалуйста, – офицер горотдела открыл дверь.

– Мы собрались здесь, поскольку в кабинете у майора Брызги места маловато. – сказал Свиридов Лахтикову. – Проходите, товарищ полковник.

В большой комнате было тесновато – за поставленными рядами столами плотно сидели офицеры. Места за столами всем не хватало, и многие сидели у стен. Лахтиков обвел глазами собравшихся.

– Вот, значит, как… Ну, ладно, – он не торопясь расстегнул кобуру, вытянул пистолет, передернул затвор, досылая патрон и выстрелил себе в рот.

Все вскочили.

Свиридов присел над телом Лахтикова, приложил пальцы к его шее. Поднимаясь, он покачнулся и стоящий сзади с пистолетом в руке Воложанин поддержал его.

– Врача, быстро! Галина Климентьевна, протокол! Число, месяц, год, час, место… Текст: «На совещание оперативных сотрудников горотдела и привлеченных офицеров… посвященное ходу операции по задержанию подозреваемых в хранении и сбыте наркотических средств… был приглашен полковник Лахтиков К.П. Абзац.

Полковник Лахтиков К.П., войдя в помещение, где проводилось совещание, произнес следующие слова: "Вот, значит, как… Ну, ладно", после чего вынул из кобуры табельное оружие, дослал патрон в ствол и выстрелил себе в рот. Абзац.

Вышеизложенное произошло в присутствии собравшихся на совещание офицеров» – дальше полный перечень всех присутствующих. Ниже – подписи всех присутствующих. Пять экземпляров подлинника. Исполняйте!

– Есть, товарищ командующий!

Врач в белом халате склонился над телом полковника Лахтикова.

– Он мертв. Смерть наступила мгновенно. Огнестрельная рана смертельна, сильно поврежден головной мозг… Более подробно о повреждениях можно будет судить после вскрытия.

– Майор Брызга.

– Слушаю, товарищ командующий.

– Тело на экспертизу, оружие на экспертизу. Надо перейти куда-нибудь, не здесь же… работать.

– Я понял вас, товарищ командующий. Все сделаем, Анатолий Иванович. Вы бы присели. Капитан, помоги.

– Действуй, Назар Захарович… Я в порядке… Просто не каждый день рядом со мной стреляются…

Свиридов и Воложанин вышли в соседнюю маленькую комнату – там за пультом компьютера сидела Суковицина и быстро набирала текст.

– Ничего, Юра, сейчас отойдет… Принеси бутылочку, найди где-нибудь…

– Есть, командир. Галя, пригляди!

Воложанин вышел, а Суковицина оторвалась от клавиатуры.

– Анатолий Иванович, что с вами? – встревожено спросила она, быстро вставая из-за стола. – У вас глаза… белые!

– Сейчас пройдет… Не волнуйся, Галя, сейчас пройдет… А тебе разве не… не страшно было? Человек ведь умер, застрелился…

– Я… я еще не поняла… Наверное, потом будет страшно…

– Печатай, девочка, печатай… И давай свои листочки… Ты большой молодец – сделала именно то, что было нужно… Хорошая у тебя головка…

Возник Воложанин с бутылкой и кульком в руке.

– Только азербайджанский, командир.

– Годится.

Свиридов выпил полный стакан коньяку, закусил шоколадкой и закрыл глаза.

– Юра, будь рядом, – не открывая глаз сказал он, – И устрой связь с нашим штабом дома.

– Есть, командир, – Воложанин взглядом указал Галине на Свиридова, та кивнула головой.

Через пару минут Свиридов открыл глаза и стал просматривать страницы, подготовленные Суковициной.

Вошел генерал Ефремов.

– Сиди! – кивнул он Суковициной. – Ты как, Свиридов? Отдышался?

– Так точно, отдышался.

– Как расцениваешь самоубийство Лахтикова?

– Думаю, что это не самый плохой из возможных вариантов… как ни бесчеловечно это звучит…

Ефремов вопросительно глазами показал на Суковицину, но Свиридов утвердительно кивнул головой.

– Самоубийство Лахтикова снимает многие проблемы. Нам не надо его допрашивать и обнаруживать опасные связи. Те, кто втянул его в преступные действия…

– Втянул?!

– Именно так, товарищ генерал. Он не столько преступник, он в большей мере жертва. Так эти… фигуранты успокоятся, что он их не выдаст, и не надо заботиться о том, чтобы он замолчал…

– Знаешь, кто они?

– Не пора ли продолжить работу, товарищ генерал?

– Командир, есть