Скандальная мумия - Хиршфельд Корсон

– Пещерный человек? Индеец? Мессия? – бормотал сердитый Скоупс. – Эти невежды не могут плейстоценовых млекопитающих отличить от динозавров! Представьте себе шестьдесят пять миллионов лет! – Он швырнул газету на стол директора Дакхауза. – Вот это и есть дезинформация общественности.

Дакхауз расправил газету и прочел:

Таинственная мумия: пещерный человек, индеец или мессия?

Пиджин-Фордж. Вчера на шоссе 66 остановилось движение: водители притормаживали, разглядывая шумную демонстрацию возле обычно сонного музея капитана Крюка. Скандал разразился после находки бойскаутами загадочной отлично сохранившейся мумии (на фото сверху) в пещере на границе национального парка «Грейт-Смоки-Маунтинз». Мумия – голый мужчина среднего возраста с черными волосами до плеч – была перевезена в музей для анализа.

Платон Скоупс, главный научный сотрудник музея, объявил на пресс-конференции, что, судя по нарисованным изображениям динозавров на стенах и окаменелого мамонтового бивня, найденного неподалеку, мумия принадлежит доисторическому воину, принесенному в жертву в ритуале плодородия около десяти тысяч лет назад. Мистер Скоупс далее указал, что пещерный человек может иметь европейское происхождение, которое он намерен подтвердить рентгеновским анализом и анализом ДНК. Он также заявил, что «Нейшнл джеографик» планирует поместить статью об этом пещерном человеке и «его необычайной мумификации».

Музей пикетировали разгневанные члены Движения Сопротивления Американских Индейцев, утверждающие, что останки принадлежат коренному американцу и должны быть переданы АДС для перезахоронения, в то время как Дети Света – Гатлинбургская религиозная секта – устроили контрдемонстрацию.

Преподобный Крили Пэтч, глава этой эсхатологической секты, опознал в мумии Шикльтона Дуна (см. фото), он же Князь Света, некоторыми называемый Мессией. Преп. Дун, как утверждается, был вознесен на небеса прямо из своего дома, причем его одежда осталась кучей на полу в холле. Преп. Пэтч заявил: «Бог оставил себе душу Князя и вернул его бренные останки на землю, дабы они стали реликвией нашего святилища. Эта мумия принадлежит нам».

– Мумия принадлежит науке, – утверждает главный научный сотрудник музея Платон Скоупс. – Разум должен победить.

– Это было священное индейское захоронение, – заявил неизвестный оратор из АДС, – и тело следует возвратить матери-земле.

– Владение – это девять десятых закона, – добавил мистер Скоупс.

Дакхауз скомкал газету и костлявым пальцем погрозил своему ведущему ученому.

– Плохая реклама. Все дело плохое. Я вас предупреждал о протестах, молодой человек. – Он снова прочел статью. – «Обычно сонный» – так он назвал наш музей. Это привлечет посетителей, как вы думаете? И ни слова о крючках для пуговиц. Вашу фамилию, как я вижу, написали верно, но обо мне

ни слова.

– Я прошу прощения, сэр, но у меня нет влияния на…

– И все же, – протянул Дакхауз, несколько смягчаясь, – статья о нас в «Нейшнл джеографик»? Это правда?

– Они, гм, выразили интерес. – Скоупс опустил глаза и уставился на газету, нервно переминаясь с ноги на ногу. Потом с возрожденным энтузиазмом поднял взгляд на директора и сказал: – Представьте себе, сколько цветные фотографии наших крючков в «Нейшнл джеографик» дадут нам новых посетителей!

Дакхауз забарабанил пальцами по столу, представляя.

– Сэр, нам нужен еще один охранник.

Дакхауз моргнул и вопросительно посмотрел на Скоупса.

– Чушь. Те, кто ценит крючки для пуговиц, никаких забот не приносят – не то что сброд, который вы сюда натащили. За все годы, что я здесь, ни одного крючка не украли.

– Не для крючков охранник, сэр. Для защиты мумии. От этих психов.

Директор энергично замотал головой:

– В смете нет средств на второго охранника.

Платон Скоупс, рассеянно ковыряя пол носком ботинка, снова повторил соблазнительные слова «Нейшнл джеографик».

– Хм… – промычал Хорейс Дакхауз, рисуя себе картинку Музея Крючков, центральный холл, и он стоит, опираясь на витрину, лицом к камере, улыбаясь с профессиональной гордостью, а в руке – знаменитый крючок горничной королевы Виктории. – Я рассмотрю этот вопрос.

– Я только знаю, что ушли они вместе, – сказала Бетси.

Джинджер фыркнула:

– Ну и нахалка эта Джолин! Он же мой друг.

– У тебя друзья вчера вереницей тянулись.

– Ой, не начинай. Тут Князь в музее, его там хотят разрезать, засунуть в банку какую-нибудь…

– Не сделают они этого, – заявила Бетси.

– А откуда ты знаешь?

Бетси подняла подбородок, готовая отбить возражения:

– Потому что у меня сегодня видение было. На блинчиках.

– На блинчиках!

– Ты не издевайся, Джинджер Родджерс. Разве не так с тобой разговаривают маловеры? – Бетти подождала, пока Джинджер кивнет в знак согласия. – Это вот как было: как только я выжала сироп, тут же увидела лицо Князя – прожаренными пятнами на верхнем блинчике. – Бетси увидела, как Джинджер приподняла бровь: – Клянусь тебе! Там был его большой нос, и он улыбался, как всегда улыбается. Потом сироп разлился по всему блину, и лицо пропало. Но как только он появился, я сразу сердцем поняла, что Бог хочет оставить Князя целым и вернуть нам.

– Это радует, – сказала Джинджер – Надеюсь, что ты права.

– А вообще-то его мумия может вернуться скорее, чем ты думаешь.

Джинджер посмотрела вопросительно.

– Я слышала, как преподобный Пэтч говорил с Голиафом Джонсом. Он сказал, что Бог велел ему не валять дурака с просьбами, демонстрациями и адвокатами, а взять то, что ему принадлежит.

Рита Рей шмякнула сотовый телефон о стойку.

– Я этого директора с сахаром умасливала вернуть моего дорогого усопшего супруга. Так он трубку вешает… ты меня слышишь?

– Да-да, – пропыхтел Орландо, отжимаясь на кухонном полу.

– А если верить тебе, верить газетам, кто его опознал? Я? Его законная жена, прожившая с этой скотиной двенадцать долгих месяцев? Нет – малолетняя писюха, с которой он крутил шашни – вот кто!

– Джинджер не малолетняя, – сказал Орландо. – Ей не меньше двадцати пяти.

Сотовый телефон попал ему в ребра.

Орландо улегся набок, почесал ребра и, увидев свою fiera [55]в ярости, почесал еще и пах.

– Ах, люблю, когда ты сердишься. Иди ко мне.

– К тебе, хрена с два. Ты слышал, что я сказала? Они отказываются мне его отдать. Нет Шики – нет страховки.

Рука Орландо ушла от паха вверх, когда он пожал плечами, разведя ладони.

– Не надо волноваться. Мы его заберем. Для того ведь и существует la policia [56]. Прокуроры. Судьи. Это же la Estados Unidos [57], страна закона и порядка, sabesl

– Копов звать? – сказала Рита Рей. – Прокуроров? Судей? Ты забыл, что нас все еще ищут в Кентукки? Нам только шумихи не хватает. – Она нахмурилась, поджала губы, раздумывая. – Хотя, знаешь, Траут при его связях мог бы вернуть мне этого червяка, чтобы мы страховку обналичили… – Она еще пожевала губами. – С другой стороны, если Тадеуш просечет, что мне очень надо, он сообразит, что почем, и потребует долю. Да, проблема. Серьезная.

Орландо снова стал отниматься.

– Ага. Много проблем. Много.

Рита Рей скривила губы в хитрой усмешке.

– А знаешь, может, и нет. Есть у меня план. Прежде всего надо подать заявление о пропаже человека.

– Послушайте, ребята, – прокашлялся Траут. – Что, если получится так: Молот вламывается в музей добыть тело Дуна и привезти мне, как обещал… а там никого нету?

– Деда, отчего с этими красивыми всегда какая-нибудь лажа?

– Вроде бы она хорошая девушка.

– Ее бойфренды шли вереницей, а у меня нет времени на игры.