Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина

Тонкий золотой ободок, вспыхивающий бриллиантовыми капельками, приудобился на черном бархате футляра, благополучно перекочевал с витрины в нагрудный карман пиджака и затих в ожидании постоянной владелицы. До встречи оставалось сорок минут, а езды — всего пять. «Ничего, — настроился Борис на ожидание, — посижу, подумаю кое о чем. Темы искать не надо — толкутся в очереди». На перекрестке, недалеко от светофора заметил «неспетую песню» Сергея. Василиса стояла на обочине с поднятой рукой, голосовала. Притормозил, открыл дверцу.

— Куда?

— На Ордынку.

— Садитесь!

— Спасибо! — Она пристроилась рядом. Хотела что-то добавить, но сдержалась, только улыбнулась слегка и уставилась в боковое стекло.

Его «крестница» совсем не изменилась, узнать ее ничего не стоило. И Глебов «узнал», решив прекратить детскую игру в «неугадайку», правила которой взрослым людям соблюдать нелогично, несолидно и странно.

— А вы меня не узнаете, Василиса?

— Узнаю, — спокойно ответила пассажирка. Легкая улыбка опять чуть тронула губы.

Вот тебе раз! Тоже играла? Или подыгрывала? И кто тогда зачинщик этой глупой игры?

— И давно узнали?

— Давно. — Отвернула рукав шубы и посмотрела на часы. — Вас забыть невозможно.

От этой искренности он даже растерялся. Странная женщина!

— А почему молчали?

— Правде слова не нужны. Остановите, пожалуйста. — Она повернулась наконец лицом. — Спасибо, Борис. Я помню, почему живу. — И полезла в сумку.

— А я не занимаюсь извозом, — заметил водитель. — Вас подвез, потому что узнал. — И вдруг выдал: — Я видел Сергея Яблокова, он передает вам привет. — Точно, удары по голове даром не проходят!

— Спасибо! — улыбнулась «заноза» и вышла из машины.

Глебов облегченно вздохнул и выключил печку. Жарко!

В ресторан он подъехал на двадцать минут раньше. Заказанный столик в углу пустовал, Оля еще не появилась. Понятное дело, в свой день рождения каждая женщина — королева. Но это требует времени, так что подождать придется. Попросил «Боржоми», закурил и занялся изучением новой статьи по биоэнергетике. Чьи-то пальцы закрыли сзади глаза. Женские, потому как повеяло духами. И аромат до сих пор не забыт.

— Я узнал тебя, — равнодушно сказал Борис. — Не надо играть в детство.

Алла опустила руки и присела на свободный стул. Красивая, холеная, чуть хмельная — чужая. Почти не изменилась. Только глаза стали циничными и уголки рта потянулись вниз.

— Ждешь?

— Да.

— Женщину?

— Да.

— Красивую?

— Послушай, этот ответ тоже будет положительным. — Он с досадой отложил статью и посмотрел на бывшую жену. — Что тебе нужно? У меня действительно нет времени.

— Как всегда! — Пожала плечами, достала из сумки золотой портсигар, вытащила длинную тонкую сигарету и изящным жестом зажала в тонких пальцах, ожидая, когда вспыхнет огонек чужой зажигалки.

— Зажигалку надо носить с собой, — не шелохнувшись, заметил Борис. — Не всегда могут вертеться вокруг мужчины. Годы идут, ты стареешь.

— Хамишь? — спокойно поинтересовалась Алка. Подскочивший официант услужливо поднес спичку. Она не поблагодарила — смешно благодарить слугу.

— Алла, ты украсишь любой стол, но к своему я тебя не приглашал.

— А почему не приглашал? — Ее глаза вдруг наполнились слезами. Не хватало еще пьяной истерики! — Почему ты никогда не приглашал меня к своему столу?

— Ты себя слышишь? — холодно спросил Борис.

— Нет, я не слышу себя! Не слышала, не слышу и, наверное, уже не буду слышать. Потому что всегда слушала тебя. Умного, красивого, сильного — холодного эгоиста. — Она не говорила — вбивала слова. — Ты позвал меня к себе, но с собой не взял. Я никогда не стояла рядом — всегда только около. Ты смотрел на меня — и не видел, доверял — и не верил. Ты, Глебов, сломал мне жизнь. И ты за это поплатишься. Уже платишь!

— Твоя роль непонятой жены заиграла новыми оттенками. Они напоминают дешевую угрозу.

— Дешевую? — Усмехнулась, вытащила салфетку, поднесла к глазам, потом высморкалась и, скомкав, небрежно бросила на скатерть. — Дурак ты, Глебов! Наивный доверчивый олух! Слушай и переучивайся на умного. Формулы лепить — не дела с серьезными людьми вести. Не с теми ты связался, глупенький. Думаешь, Попов тогда инвестора нашел? Нет, дорогой, это я Гошку уговорила, чтобы деньги на раскрутку вам дал. Хотела помочь тебе на ноги подняться, виноватой себя чувствовала, идиотка! Думала вытащить напоследок из дерьма. Смешно прованиваться малярной краской и надеяться, что жена твоя ни о чем не догадается. Я знала все, даже номера квартир, которые вы, как холуи, за копейки вылизывали! Мне было тебя жалко, и я попросила Баркудина вас проинвестировать. Так что денежки посыпались тебе из моей постели. И вот — урок первый: никогда не думай о другом, что он глупее. Тем более не думай так о своей жене. Урок второй…

— Алла, я вырос из школьного возраста. Шла бы ты домой, к мужу, — перебил Борис, едва сдерживаясь.

— Урок второй, — проигнорировала реплику «учительница». — Сними с глаз розовые очки и никогда не верь друзьям — друг всегда предает вдруг. Твой Сашка — змея за пазухой. Он всегда тебе завидовал, мечтал переплюнуть. Вечный зам, хронически второй, все время после: защита, карьера, женитьба. Кому не надоест? Это он предложил кинуть тебя. Думаешь, почему завод припер вас к стенке? Да потому, что фактический владелец — Баркудин, и за возможность организовать собственную фирму Сашка предложил ему вариант с новой ценой. И другой ваш поставщик, якобы банкрот, тоже моему Георгию принадлежит. А фирма с оборонщиками, на которую ты возлагаешь большие надежды, — моя! И теперь мне решать, как с тобой быть — то ли с кашей есть, то ли масло пахтать. Потому как вынужден ты плясать под нашу дудочку, дружок твой точно все просчитал. Денежки со старого счета Попов перевел на новый, так что ты сейчас гол как сокол, милый. И нос не задирай: попал в стаю — лай не лай, а хвостом виляй. — Она поднялась наконец со стула. — Третий урок, последний. Не волочись, котик, за молодыми девушками: бдительность теряешь, не видишь, что за спиной творится. Прощай! — И пошла к выходу, небрежно бросив на соседний столик деньги.

Подбежавший официант услужливо улыбнулся и, просеменив почтительно за уважаемой клиенткой к самому выходу, вернулся — убрать грязную посуду и щедрые чаевые.

Борис машинально посмотрел на часы. Прошло всего пятнадцать минут, а показалось — вечность. Сейчас подойдет Оля. Он подозвал официанта.

— Откуда можно позвонить?

— При входе — телефон-автомат. Попов снял трубку после второго гудка.

— Да? — Веселый, энергичный, довольный. Нищий богач, переступивший черту.