Приключения Жихаря - Михаил Успенский

– С какой стати?

– Вы чрезвычайно противоречивый человек, сэр брат, и в каждом из вас обязательно начнет проявляться какая–нибудь одна черта, неприятная другим Джихарам… Я уже не говорю о сэре Будимире – тут полетит столько перьев, что мы до конца жизни сможем торговать подушками и перинами.

Жихарь стиснул зубы и задумался так, что стало заметно.

– Точно, – сказал он. – Иной раз, бывает, так бы и дал сам себе по зубам.

Особенно если за дело.

– Вот я и говорю. Но тревожит меня другое. Раньше я думал, что подобное место может существовать только в неразгаданных трудах древних философов, а оно, оказывается, есть на самом деле…

– Что за место? – насторожился Жихарь и взялся за меч.

Схватились за оружие и все остальные рыжие богатыри.

– Древние именовали его – Дурная Бесконечность… – прошептал Принц.

– Вона как… – шепотом же ответил Жихарь. – И что же, нам тут теперь до смерти скитаться?

– Не знаю – Возможно, эти достойные господа подскажут нам что–нибудь.

Побратимы подошли к сидящим. Оба незнакомца были уже в летах, в бородах, при морщинах. На одном был золотистый атлас, на другом серебристый. Между ними на плоском камне лежала доска, расчерченная черными и белыми полями.

На доске стояли шашки – золотые и серебряные, под одежду.

– Играют в тавлеи, – шепнул Жихарь. – Я тоже горазд. А ты?

– Случалось, – ответил Яр–Тур. – Только вот такой странной игры видеть не приходилось…

И верно – золотые шашки стояли на белых полях, а серебряные на черных.

Оттого, что игроки двигали своих пехотинцев в разных направлениях, ничего доброго не происходило: оба играли как бы каждый в свою игру, не поражая фигур противника и не теряя своих.

– В Дурной Бесконечности, – сказал Принц, – как раз и должно быть таким развлечениям. Клянусь честью, если бы они метали кости, каждый раз выпадало бы равное число.

– Да, – сказал Жихарь. – И сказку тут рассказывают все время одну и ту же – про белого бычка…

– Вы тоже изучали философию, сэр брат? – оживился Яр–Тур.

– Не пальцем делан, – напомнил богатырь. – Вот ты, братка, понимаешь, о чем они говорят?

Игроки говорили – вернее, повторяли одно и то же.

– Первична, – молвил один, двигая шашку.

– Нет, вторична, – возражал другой и делал встречный бесполезный ход.

– Первична!

– Нет, вторична!

Но драться почему–то не лезли. И не надоедало же им! Зато быстро надоело Жихарю. И всем остальным Жихарям.

Богатырь наклонился, тяжелой лапой смешал все шашки на доске и проворно расставил их в надлежащем порядке. Игроки с испугом глянули на него, потом всплеснули руками и стали передвигать шашки с большой поспешностью, забирая у противника по две, по три зараз.

– Теперь другое дело. – Жихарь выпрямился и удовлетворенно присвистнул. Не было уже ни вблизи, ни вдали никаких иных возвышенностей, кроме этого холма, и лишних людей тоже не было – все сгинули.

Игроки пожали друг другу руки, посмотрели на побратимов и, не поднимаясь, начали отвешивать им земные поклоны.

– Не за что, – скромничал Жихарь. – Вам бы это даже малый ребенок мог подсказать. Вы кто, люди добрые?

– Пилорама, – сказал игрок, которого звали Пилорама.

– Вшивананда, – сказал игрок, которого звали Вшивананда.

Представились и побратимы, причем Принц наступил Жихарю на ногу и свирепо прошипел, что им–то, молодым, надлежало назвать свои имена первыми.

– Простите, отцы, за невежество, – тут же повинился Жихарь. – А вы кто будете?

Пилорама и Вшивананда поглядели друг на друга с недоумением и развели руками.

– Да вот играем… – сказал Пилорама. А по глазам его видно было, что не имеет он, Пилорама, и малого понятия о том, кто он такой и что тут делает.

– А что вы тут делали? – не унимался Жихарь.

Принц опять напомнил ему, что вопросы должны задавать старшие, но у игроков, видно, лишних вопросов не было.

– Спор наш весьма важен в онтологическом смысле, – сказал Вшивананда в золотистых одеждах. – Как, по–вашему, материя, она первична или вторична?

Безымянный Принц охотно принялся высказывать свое просвещенное мнение на этот счет, а Жихарю и сказать было нечего. Он пораскинул умом и подумал, что драбаданские колдуны решили поставить двоих самых умных сторожевым постом, но от великого ума часовые Пилорама и Вшивананда забыли о своих обязанностях и предались бесплодным умствованиям. «Были бы вы помоложе да попались бы мне на службе – пропали бы вы у меня на самых черных работах», – решил он.

Умный спор между тем опять пошел по кругу:

– Первична!

– Вторична!

– Это как посмотреть! – восклицал Яр–Тур.

Тут Жихарь с тревогой заметил, что на равнине там и сям начинают потихоньку прорастать бугорки.

– Хватит! – рявкнул он. – От ваших разговоров мы опять угодим в эту…

которая дурная!

Спорщики замолкли. Бугорки разгладились.

– Пойдем отсюда быстрее, – сказал Жихарь. – Видишь, и Будимир тревожится.

Значит, все–таки застава это, но хитрая.

– Прощайте, достопочтенные старцы, – сказал Принц. – С большим удовольствием продолжил бы наш разговор, но время не ждет.

– Как раз у нас–то время и ждет, чтобы наступить в надлежащее время, – сказал серебристый Пилорама.

Тут его сопернику пришел в голову другой, не менее важный вопрос:

– Скажи мне, отчего солнце вечером бывает красным?

– Я скажу тебе, потому что оно смотрит в ад, – отвечал Пилорама.

– Скажи мне, отчего солнце вечером бывает красным? – не унимался золотистый Вшивананда.

– Отцы, милостивцы, – взмолился Жихарь. – Помолчите, пока мы не уйдем подальше… Или нет, я вам самую хитрую на свете загадку подкину: бабушкин внучатый козлик тещиной названой курице кем приходится?

Лица у спорщиков вытянулись, начали они разбирать Жихареву загадку по всем косточкам.

– Уходим, уходим, – торопил Жихарь. – А то как у них на доске пойдут одни ничьи, так мы отсюда никогда не выберемся…

Они сбежали с холма и помчались по равнине, то и дело оглядываясь, пока одинокое дерево не исчезло за горизонтом.

Тут побратимы остановились и отдышались.

– Все–таки подлинно мудрые люди эти сэр Пилорама и сэр Вшивананда, – заметил Принц.

– Убивать пора, – согласился Жихарь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Человек не должен зависеть от длины своего меча.

Жихарь ожидал, что на границах Драбадана будут стоять и настоящие, могучие заставы, что в перелесках затаятся зоркие разъезды, но ничего такого не было, и от этого становилось еще страшнее. Что–то ужасное должно скрываться за такой беспечностью!

– Ладно и то, что денег за проход не берут! – утешался богатырь.

– Не таковы предстанут рубежи моего королевства, – заявил Яр–Тур. – Ни один враг не осмелится переступить их, не заплатив соответствующей мзды!

Видно, безденежье и его доконало.

– Правильно сказал тебе премудрый Соломон: «Что вы, молодой человек, носитесь со своим королевством, как дурень с писаной Торой!»

– Ему легко говорить – он самодержец в своем праве.

– А, вон и лесной остров! – обрадовался Жихарь, тыча пальцем вдаль. – Посидим, отдохнем. А то нас тут, на чистом месте, всякий увидит и всякий обидит…

Но Будимиру лесной остров чем–то не полюбился. Петух запел, только напев был удивительный и незнакомый.

– Войдем на остров с двух сторон, – решил Жихарь.

Пошли розно, для порядку таясь за невысокими елочками. Ничего живого в лесу не водилось.

– Помолчи! – предупредил Жихарь своего пернатого стража.

Елки начали редеть, и вскоре показалась полянка. Жихарь ступал бесшумно, и старания его оправдались: человек, сидевший посреди поляны спиной к нему, даже не пошевелился. То ли глухой был, то ли бесстрашный.

Жихарь увидел, что с другой стороны на поляну выходит, не скрываясь, Яр–Тур, и махнул предостерегающе побратиму рукой: мол, я тебя вижу, а ты меня как бы не замечай, вернее будет.

Спина у незнакомца была довольно широкая и крепкая, обтянутая черным шелком. По шелку вился вышитый желтым чешуйчатый змей с бородой.

– Приветствую вас, достойный сэр! – громогласно объявил Принц. – Думается мне, что давно приспела нам с вами пора скрестить мечи и преломить копья!

«Неймется ему! – возмутился Жихарь. – Вот сейчас этот кудесник превратит его в белую красноглазую мышь…»

Незнакомец с места прянул вверх на человеческий рост, приземлился на полусогнутые ноги, выбросил в сторону правую руку, словно бы принимая вызов, но рука была пустая и только делала вид, что держит клинок.