Корунд и саламандра - Алла Гореликова

— Хорошо. Ты выбрал. Отведите этого шута горохового к казарме, парни, И кликните дежурного палача.

Князь подходит к столику, наливает себе вина… Ожье хочет выйти молча, но не сдерживается, бросает через плечо:

— Нет, ну, в самом деле, мало ли какие дела бывают у честного человека ночью в полнолуние!

Князь выпил залпом, выругался. Наливает еще. Задумчиво пропускает сквозь пальцы снятый с руки лазутчика серебряный шнурок. Блестят травяной зеленью крохотные изумруды. Камни дорогие; и ладно б просто дорогие — нездешние! Кто же прислал его? Халиф? После успешных переговоров? Нет, не может быть! К тому же говор у парня не южный… хотя есть, есть в нем что-то нездешнее… что-то неуловимо чужое. А ведь это в Таргале изумруда пруд пруди! Может, Андрий не только молодую жену оттуда привез? Гордий сжимает шнурок в кулаке. Слишком долго нет вестей от соглядатая в столице! Давно надо было послать доверенного человека… впрочем, сейчас об этом думать не время. Сейчас его ждет наглый щенок, возомнивший себя достаточно сильным для тявканья на князя Гордия. Что ж, щенков учат! Князь бросает шнурок на стол и выходит.

И почти тотчас в палатку проскальзывают двое. Васюра сгребает со стола амулеты Ожье, кивает спутнику:

— Действуй, Сеня.

Сеня окидывает внутренности княжеских апартаментов цепким взглядом, подходит к столу и, закрыв глаза, шарит руками по его поверхности. Замирает.

— Великий хан шлет великому князю обещанное, — слышу я.

Глаза мои сами собой распахиваются, встречаются с цепким и тревожным взглядом Сержа.

— Что, Анже? — спрашивает Серж.

Я трясу головой. В ушах непонятный звон, голова пустая и легкая. Да что это со мной?!

Я глубоко вздыхаю и через силу, преодолевая странное сопротивление, закрываю глаза. Увиденное еще живет в памяти, вот только самый конец… Васюра берет со стола амулеты… а потом…

Я вздрагиваю. Я понял, что было потом! Понял, почему меня выбросило из видения, почему так пусто в голове, почему глаза не хотят закрываться…

— Серж, — хрипло говорю я. — Там был… как я, такой же! Васюра ради него все это затеял, чтобы он поработал в палатке князя. Так же, как я… Серж, я чуть не провалился в его видение!

Серж свистит.

— Мне надо быть осторожнее, — шепчу я. — Больше нельзя на него натыкаться. — В этот момент в голову мне приходит еще одна мысль. — Серж, послушай! Получается, я не один такой?!

— Ну, если до сих пор мы не встречали никого, наделенного таким же даром, это еще не значит, что Господь ограничился только тобой. — Серж пожимает плечами. — И ты считаешь, что и в самом деле мог увидеть его видение?

— Я уже начинал… только мне кажется, что я бы не вернулся. Просто не выкарабкался бы из него.

— Тогда тебе, в самом деле, надо быть осторожней. — Серж наливает мне вина. — На, выпей. И знаешь, давай выйдем на свежий воздух.

Я хочу возразить: Ожье…

— А то еще можем к брату библиотекарю прогуляться, — предлагает Серж.

— Хитрый! — Я слабо улыбаюсь. — Знаешь, отчего не откажусь.

— Почему сразу хитрый, — усмехается Серж. — Просто твои силы экономлю. Мне рассказывать, потом ему… а то сразу.

Ладно, думаю я. Все равно сейчас не смогу… страшно.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ночь повернула к рассвету. Тихо. Васюра ждет.

Получилось так, что Васюра, вопреки обычной своей честности с людьми, от него зависящими, обманул Ожье. Не то чтобы намеренно. Просто Сеня, парень, умеющий видеть прошлое, провозился дольше, чем они рассчитывали. И теперь Васюре надо бы, бросив все и всех, мчать Сеню на галопе в Славышть, к королю: уж больно жгутся Сенины новости. Но бросать всех и все не в его правилах…

Васюра ждет. Отчаянно вслушивается в тишину, злится на Сеню — тот никак не отдышится. Вот ведь нескладеха, ни тебе пробежаться, ни тебе подраться… верхом, правда, дай Господь всякому…

Получилось так, горько думает Васюра, что я подговорил хорошего парня сунуться в пекло и дернуть за хвост Нечистого, а сам отвалил в сторонку — посмотреть, чем все закончится. И что я скажу Юле, если ребята опоздают?

Васюра слушает предрассветную тишину, и ему кажется, что время остановилось… а иногда — что оно несется вскачь и ждать уже нечего. Но он ждет — и вот, наконец, из балочки возникают неслышными тенями его парни.

Впереди Шкода. Прозвище парень получил по заслугам, но в серьезных делах выкладывается без дураков. Вот и сейчас — тащит Ожье на спине, а несется… Сеня бы так несся, когда из лагеря выбирались!

— Что? — Васюра ведет навстречу коней.

— Спит, — на бегу сообщает Шкода. — Я ему сразу зелья сонного в пасть влил. Йох, досталось же парню!

Живой, выдыхает Васюра. Живой…

— Так, шустро метем отсюда!

Маленький отряд берет с места в галоп.

— Погоня будет?

— Не раньше утра, — докладывает Шкода. — Если быстро отойдут. А то и к полудню. Мы их так накрыли, Васюра, это было что-то!

— Веди отряд, Шкода! К Антипычу. Я замыкающим. — Васюра придерживает Воронка, пропуская ребят.

— Куда? — переспрашивает Сеня, пристраиваясь рядом.

— К Антипычу! — рявкает Васюра. — Живет тут недалеко дед-магознатец. Ходу, Сеня!

Отряд сворачивает с дороги и скачет по луговине к смутно темнеющему вдали лесу. Пропустив всех вперед, Васюра выуживает из сумки кожаную фляжку, зубами выдергивает пробку и с размаху плещет водой за круп Воронка. И, пришпоривая, не удерживается, глядит назад — как примятая копытами трава распрямляется, пряча их след.

— Нельзя вам никуда ехать, — сердито повторяет Антипыч. — Вы и ко мне чудом добрались.

— Прям уж чудом. — Васюра пожимает плечами и косится на Ожье. Тот спит. Вопреки ожиданиям Васюры, дед-магознатец не стал сидеть над ним и шептать на раны, как делает это старший королевский лекарь. Антипыч попросту сгреб со своей лежанки постель, застелил тонкий травяной матрас новехоньким лоскутным одеялом и велел: «Укладывайте свово паренька». А потом укрыл все еще спящего Ожье по плечи пестрым, тоже лоскутным, покрывалом и довольно кивнул: «Вот и спи себе, внучек».

— Спокойно мы до тебя добрались, Василий Антипыч, — повторяет Васюра.

— Спокойно… Ох, тезка, ты и дурень! Дурачков Господь хранит, вот в чем счастье твое. Не подумал ведь, что у княжьего колдуна ученик имеется?

— Да что он может, ученик, — неуверенно, уже ощущая, что говорит глупость, возражает Васюра.

— Все может, — строго отвечает Антипыч. — И если б ему цельная ночь не нужна была, дабы силу учителя в себя принять и с нею разобраться, были б уже вы все у княжьих палачей в гостях. Ученичок-то, тезка, все дороги рано утречком перекрыл и уже с каждого из вас портрет снял и взял след.