Лебеди остаются на Урале - Анвер Гадеевич Бикчентаев

на наш век хватит. Крышу перекрою осенью. Есть корова с телкой, пять овец. Завел уток городской породы. У матери характер спокойный, лишнего слова не скажет. И опять-таки сестер у меня нет, некому будет обижать жену. Хозяйкой будет.

Портниха взглянула на смутившуюся дочь.

— Что может сказать мать? Ты мне, Хайдар, нравишься. Однако не меня надо спрашивать.

Парень торопливо оправдывался:

— Пробовал я с ней разговаривать. Много раз, я вам скажу. Не дает она ответа. С весны на лето откладывает, с лета на осень. Сколько же можно ждать, я вас спрашиваю? Может, я противен ей, пусть скажет.

Перебив своего подопечного, Галлям воскликнул в сердцах:

— Эй ты, жених! Надо требовать любви, а не выпрашивать. Не нравится мне твой разговор. Вот что: я начал сватать, а ты сам продолжай. Стыдно мне за тебя.

И Галлям ушел, сильно хлопнув дверью.

Наступило молчание. На лице парня появилась мрачная решимость. Зифа растерянно глядела то на него, то на мать. У нее тоскливо сжалось сердце.

— Мама, останься, — попросила она, увидев, что Айхылу собирается уйти. — Не уходи.

Айхылу осторожно прикрыла за собой дверь.

Когда они остались вдвоем, Зифа сказала:

— Хайдар, милый, хороший, ну что я тебе скажу? Ничего я не могу сказать. Знаю, многие девчата от тебя без ума… А я… Ты, Хайдар, прости меня, но я люблю отчаянных, как Буран. Такая уж я дура.

Имя Бурана нечаянно сорвалось с ее губ.

Счастливая улыбка на лице парня погасла. Зифе стало жаль Хайдара. Она улыбнулась.

— Ну, зачем ты меня торопишь? Я и сама еще не знаю, чего хочу, — пожаловалась она. — Не обижайся на меня. Мне хочется разреветься. Нельзя же заставить себя любить. Это само придет. Я так думаю, что выйду замуж в непогоду. Чтобы при этом грозы грохотали или метели крутили. Вот видишь, какая я дура. А пока нет ни гроз, ни метелей…

Зифа и в самом деле заплакала. Растерянный Хайдар подошел к ней и ласково сказал:

— Зачем ты плачешь? Ну, перестань. Я могу подождать еще год, я на тебя не в обиде. Почему не подождать? Понимаю, ты любишь смелых. Знаешь, я тоже могу быть отчаянным.

Сквозь слезы она улыбнулась.

— Вот и хорошо!

3

На току, возле веялки, работали женщины. Даже в такой пыли карасяйки оставались верны себе: на них были белые платки и модные фартуки. Чего им станет, простираешь, и снова засверкают белизной.

За целый день тяжелой работы — веялку крутили вручную — заметно поубавился смех. Женщины уже нехотя отбивались шутками, когда появился бригадир Давлет и начинал торопить их.

Наконец вдова Хадича не выдержала:

— Девчата, бросай работу! Передохнем малость.

Зифа удивленно спросила:

— А если бригадир нагрянет?

— Скажем: «Газеты коллективно читаем. В обед работали, а теперь отдыхаем».

Не успели они сесть, как появился Кабир.

— Вижу, вы не очень налегаете на веялку! — сказал он с усмешкой.

Как всегда, первой откликнулась Хадича:

— Не выбрали ли тебя председателем нашего колхоза, пока мы тут были заняты на току?

Девушки дружно рассмеялись.

— Хадича-апай, начинай! — попросила Магира.

Вдова поудобнее устроилась на куче зерна и, развернув газету, стала читать почти по складам:

— «О-пе-ра-тив-на-я свод-ка… номер три… имени индустри… имени Индустриа-ли-зи…» Фу, шайтан! Такое слово, просто не выговоришь! Ну-ка, Зифа, ты почитай.

Зифа тоже с трудом прочитала длинное слово:

— «…Индустриализирующейся Башкирии. Рапортует Бирский район. За декаду с десятого по двадцатое в колхоз имени Ин-дус-триа-ли-зи-ру-ю-щей-ся Башкирии вступило сто шестьдесят семь новых хозяйств. Общий процент коллективизации — сорок два и две десятых…»

Кабир не стал возражать против политической работы. Пусть просвещаются.

— Заладила одно и то же! — воскликнула Магира. — Почитай что-нибудь повеселее! Дай-ка я сама… «Развивать ценнейшую породу башкирской лошади… сбить рогатки косности и консерватизма…» Вот тебе и на! Лошадь — и вдруг про рога пишут! Кабир, что это такое — консерватизм? А косность?.. Вот еще: «Карлики не дадут хозяйственного эффекта». Сроду не слыхала такого.

— Это те, которые маленькие. Про колхозы пишут.

— Переверни другую страницу, — попросила вдова. — Нет ли там про судебные дела или про разводы. Люблю читать про такое!

Магира раскрыла новую страницу.

— «Для сельского хозяйства Башкирии отпущено шестьдесят два миллиона рублей…» Вот опять непонятно: «По объективным причинам». Будто газету не на родном языке напечатали! «На сдельщину, без ограничения приработка! Только кулак, лодырь, шкурник, рвач против сдельщины!..»

— Погоди, Кабир. Что же это такое? Если, скажем, я беременна, как же я на сдельщине работать буду? Если хочешь родить ребенка, без хлеба оставайся, так, что ли? Я говорю про себя, про вдову. Те, у кого есть мужья, им все равно…

Кабир, видя, что бабы начали наступление, быстро ретировался. Лучше не попадаться на язык вдовы Хадичи…

Газету, конечно, тут же забросили. Ни с того ни с сего Магира неожиданно заявила:

— Мужчины вообще ничего не понимают в женской красоте. Они, я вам скажу, проходят мимо самой лучшей…

Зифа так и не поняла, относилось это к одному Кабиру или ко всем мужчинам.

— Не себя ли имеешь в виду? — заинтересовалась Хадича.

— А хотя бы и себя, — ответила Магира. — Мне уже восемнадцать лет. Разве я не хороша собой? А никто всерьез не ухаживает.

— Мне думается, — сказала одна из девушек, — мужчины любят веселых.

— Ничего ты не понимаешь, — оборвала ее Хадича. — Возьми, к примеру, Зифу. Разве она не веселая? Поищи другую такую. А она сохнет от неразделенной любви. Не понимаю, чего она в Буране нашла? Парень как парень. Хайдар ничуть не хуже.

— Сердцу не прикажешь, — возразила Зифа.

— Извела ты Хайдара, вот что я тебе скажу, — рассердилась Хадича. — И он тоже дурак. Чтобы тебе понравиться, начал такие вещи вытворять — сказать стыдно. Позавчера взялся объезжать рыжего жеребца из табуна. Чуть шею себе не сломал. Погубишь ты его, вот чем дело кончится. Подумай об этом, девушка!

Магира поддакнула:

— Я ни за что не стала бы унижаться из-за Бурана. Он никак не может забыть Камилю.

Хадича хлопнула ладонью по лбу.

— Вы слыхали, что Камиля выгнала своего мужа?

У Зифы глаза сделались большими.

— Я тоже слыхала, да не верила.

— Чего же тут не верить? Она сама мне сказала. Говорит, извелась с ним. Смотреть на него не хочет. Одним словом, выгнала, и все. Хамит пробовал силой вломиться, так Камиля подняла шум на весь аул. Говорят, сам Ясави прибегал…

У Зифы затрепетало сердце. Если Камиля выгнала мужа, значит она по-прежнему любит Бурана.

— Я пошла, — сказала она, поднимаясь.

— Куда ты? — удивилась Магира. — Кто же за тебя веялку будет крутить?

4

Зифа чутко прислушивалась