Дружба по расчету. Культура и искусство в советско-финских отношениях, 1944–1960 - Симо Микконен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ил. 23. Тауно Ханникайнен управляет исполнением скрипичного концерта Сибелиуса в Большом зале Московской филармонии, солист Игорь Безродный. Празднование годовщины подписания Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Советским Союзом и Финляндией. Апрель 1955 года. Автор фото неизвестен. Источник: Kansan arkisto
Проблемы возникали и с произведениями таких гигантов советской музыки, как Шостакович и Прокофьев. Все опять упиралось в ноты, которые непросто было получить. Тауно Ханникайнен пытался достать ноты Седьмой симфонии Прокофьева для исполнения ФОХ с осени 1952 года. Дело не двигалось, ОФСС повторяло просьбу практически в каждом письме в ВОКС[417]. Складывается впечатление, что ОФСС обращалось не в те инстанции. Премьера произведения состоялась в Москве в октябре 1952 года, так что Ханникайнен был в числе первых, кто выказал желание приобрести сочинение для исполнения на Западе. Однако Юджин Орманди (1899–1985) из Филадельфии получил произведение для записи уже в 1953 году. Часто американцы опережали финнов в приобретении сочинений. Решающим фактором здесь, вероятно, были деньги. Тем не менее ОФСС не сдавалось и продолжало настойчиво повторять просьбу Ханникайнена о получении Седьмой симфонии Прокофьева. В ВОКС было сообщено, что ФОХ планирует выступление на 13 ноября 1953 года. ОФСС попробовало разыграть идеологическую карту, указав, что мероприятие может быть приурочено к празднованию годовщины Октябрьской революции. Однако условием исполнения было получение партитуры к началу сентября, а нот – к началу октября[418]. ФОХ наверняка не согласился бы связать свой концерт с празднованием Октябрьской революции, хотя был заинтересован в получении нот в первую очередь.
ОФСС использовало все свои возможности, пытаясь помочь финским оркестрам получить желаемые ноты. Например, руководитель Филармонического оркестра Тампере Ээро Косонен (1906–2002) летом 1952 года пытался раздобыть ноты Шестой симфонии (1939) Шостаковича через ОФСС[419]. Он предпринял попытки и в следующем году[420]. Чаще всего такие запросы не исполнялись, как и в последнем случае. Причина не сообщалась – в ответном письме просто констатировалось, что Шестая симфония Шостаковича не будет выслана[421]. Та же участь постигла и запрос Филармонического оркестра Хельсинки, который осенью 1953 года попытался получить ноты написанного в 1948 году скрипичного концерта литовского композитора Балиса Дварионаса (1904–1972) и написанной Глазуновым в 1917 году Мазурки-оберек. Скрипач Суло Аро (1904–1998) выучил эти произведения, но не нашел в Финляндии партитур для их исполнения. ФОХ заявил, что охотнее приобрел бы ноты, но при необходимости может взять их в аренду. ОФСС поддержало просьбу и сообщило в ВОКС, что это прекрасная возможность для популяризации советской музыки[422]. Ноты, однако, получены не были.
ОФСС многократно пыталось донести до ВОКС информацию о положении дел, которое, по мнению Общества, было довольно серьезным. ОФСС объясняло, что финские оркестры приобретают ноты чаще всего в Стокгольме, Лондоне и даже Нью-Йорке. Поэтому ОФСС считало желательным, чтобы новые советские музыкальные композиции поступали в Хельсинки в виде партитур, особенно если советские музыканты во время визитов в Финляндию хотят придерживаться репертуара своей страны. ОФСС сообщало, что гастроли советских артистов повышают интерес к советскому искусству и культуре, что влияет также и на спрос в отношении музыки[423]. Письмо ОФСС, адресованное музыкальному отделу ВОКС, озвучило связанную с переломным моментом проблему: финская концертная жизнь интернационализировалась, и, несмотря на то, что советские солисты и становились время от времени гостями оркестров, такие визиты все еще носили случайный характер. По мнению ОФСС, музыка СССР не была в достаточной мере представлена в репертуарах оркестров ввиду отсутствия новых нот. Советская музыка, исполнявшаяся в послевоенные годы, постепенно отступала, отдавая территорию новой западной музыке. По той же причине советские солисты на гастролях не играли советскую музыку: в Финляндии нельзя было найти необходимые для исполнения партитуры произведений.
Некоторые исключения в отношении исполнения советской музыки были, тем не менее, сделаны. Одним из самых значимых случаев стала премьера Первого скрипичного концерта Шостаковича в Финляндии в сентябре 1956 года. Давид Ойстрах представил произведение впервые в СССР неполным годом ранее вместе с Симфоническим оркестром Ленинградской филармонии под управлением Мравинского. Для премьеры в Финляндии в качестве солиста Филармонического оркестра Хельсинки был приглашен Михаил Вайман[424]. Сам Ойстрах успел после премьеры в СССР сыграть произведение и в США, а также в других городах Советского Союза. Ваймана в Финляндии сопровождал Владимир Зайцев, который был, очевидно, приставлен к музыканту в качестве «секретаря», хотя эта поездка в Финляндию была для Ваймана не первой[425].
Визиты выдающихся советских скрипачей стали превращаться в ежегодную традицию, так как следующей весной после Ваймана приехал Леонид Коган[426]. В Финляндии Коган был еще относительно неизвестен, но в остальном мире уже снискал значительную славу[427]. В качестве единственной работы ездившего вместе с ним концертмейстера Андрея Мытника указывалось аккомпанирование Когану, что было само по себе редким явлением и говорило о положении музыканта на родине. Коган прибыл в Финляндию из Афин. В Финляндии он сыграл три концерта. Последовавшие за концертом ФОХ дополнительные концерты были организованы в сотрудничестве с концертным агентством «Фацер»[428]. Вместе с ФОХ Коган исполнил по желанию Ханникайнена скрипичный концерт Прокофьева; в консерватории у него состоялся отдельный концерт. На третьем концерте Коган выступил в качестве солиста Филармонического оркестра Тампере. Он исполнил скрипичный концерт Чайковского, в качестве дополнительного произведения к которому была выбрана Пятая симфония Прокофьева[429]. Газета «Uusi Suomi» («Новая Финляндия») взяла у Когана интервью на немецком языке[430]. Выступления Когана вызвали всеобщее восхищение, а техническая непревзойденность и чистота игры казались удивительными. О Когане говорили, что он музыкант такого уровня, что уже незачем спрашивать, есть ли кто-то лучше[431]. Во второй половине 1950‐х годов доля советской музыки в концертах советских артистов явно выросла, и солисты начали исполнять в том числе и советские произведения-концерты.
Возможно, что в действительности ситуация с советской музыкой в Финляндии и не была такой мрачной, как пыталось изобразить ОФСС. Общество знало, что, контактируя с советскими организациями, необходимо преувеличить возникающие сложности в надежде получить хоть какую-то реакцию.
