Дружба по расчету. Культура и искусство в советско-финских отношениях, 1944–1960 - Симо Микконен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оперы «В бурю» Хренникова и «Война и мир» Прокофьева, которые шли в Музыкальном театре К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, запомнились Пюльккянену сильнее всего. Оперу «В бурю» Хренникова дирижер оценил как довольно сомнительную с точки зрения художественных решений. В своей статье Пюльккянен упомянул, что Хренников якобы был вынужден оставить пост председателя Союза композиторов, что не соответствовало действительности. Упоминание интересно тем, что источником слуха Пюльккянен указал свой разговор с Хренниковым. Оперу в целом он оценивал как хорошую, но в либретто, по его мнению, были недостатки. По поводу Прокофьева Пюльккянен сетовал, что, хотя композитор очень известен в мире, его оперы не получают должного внимания. Сочинение «Война и мир» дирижер назвал одним из «величайших достижений оперного композиторского искусства нашего века»[377]. В Финляндии оперы Прокофьева ставились мало, как и произведения других советских оперных композиторов, хотя в самом СССР они создавались в большом количестве[378].
Пюльккянен был приятно удивлен уровнем Ленинградского театра оперы и балета имени С. М. Кирова (нынешний Мариинский театр). Он посмотрел постановку оперы «Бал-маскарад» Верди и счел ее идеальной. По мнению Пюльккянена, эта постановка была именно такой, какой ее хотел бы видеть сам Верди[379]. Многие посетившие СССР были согласны с Пюльккяненом в том, что в СССР классические произведения интерпретировались превосходно. Уровень новой музыки был очевидно слабее. Так Национальная опера Финляндии в рамках сотрудничества с СССР привозила в Финляндию наряду с солистами в основном новый балет, но никак не новую советскую оперу.
Политика открытости Советского Союза внешнему миру в середине 1950‐х годов проявлялась и в том, что поступавшие из СССР сведения больше не предназначались отдельным лицам, как было с Тавастшерна. Все большее количество финских артистов получало информацию из первых рук. Например, на международные конкурсы, в том числе из соображений справедливого судейства, приглашались иностранные члены жюри, в том числе и финские композиторы. В креслах членов жюри музыкальных конкурсов, организованных в рамках VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, успели посидеть композиторы Юрьё Килпинен и Феликс Крон (1898–1963). И, тем не менее, похоже, что именно Эрик Тавастшерна сумел наладить прочные связи с музыкальными кругами СССР. Встретившись с вдовой скончавшегося в 1953 году Сергея Прокофьева, он приступил к написанию монографии о композиторе. Однако она так никогда и не была издана, если не считать написанную Тавастшерна в 1960 году книгу об опере «Война и мир». В газете «Uusi musiikkilehti» («Новая музыкальная газета») Тавастшерна публиковал заметки о Шостаковиче[380].
На практике сегмент, выделенный под обозрение советской музыкальной жизни, в финских музыкальных газетах в течение 1950‐х годов оставался очень маленьким. Например, выпускавшаяся Ассоциацией «Композиторы Финляндии» газета «Uusi musiikkilehti» («Новая музыкальная газета») была ориентирована в первую очередь на Запад. О визите Хачатуряна, конечно, газета упомянула, но о нем как о композиторе писали гораздо реже, чем, например, о Пауле Хиндемите или о других современных западных композиторах. Статьи под условным названием «О музыкальной жизни в СССР» практически отсутствовали в музыкальных газетах, в то время как о многих западных странах печатались регулярно. Время от времени предпринимались попытки наладить сотрудничество между Союзами композиторов Финляндии и СССР, но контакты оставались очень формальными – к примеру, сочинения финских композиторов, не считая Сибелиуса, в СССР совсем не были известны[381].
Работавший с 1956 года председателем Союза композиторов Финляндии (Ассоциация «Композиторы Финляндии») Олави Песонен (1909–1993), являвшийся также служащим Управления школьного образования Финляндии, изо всех сил стремился развивать отношения Союза композиторов Финляндии с другими странами, в том числе с СССР. Известно, что Песонен посетил с визитом Советский Союз в качестве представителя Союза композиторов Финляндии. Ему также удалось организовать стипендию для одного человека, позволявшую работать в СССР в 1959–1960 годах, но, очевидно, этой возможностью никто из финских композиторов так и не воспользовался. Об одобрении стипендии Песонена проинформировали только 28 октября 1959 года, когда семестр был уже в разгаре[382]. Финляндия подавала заявку на получение стипендии ЮНЕСКО для представителей творческих специальностей еще в 1957 году, но вследствие небольшого количества стипендий осталась без гранта[383]. Задержка с анонсированием решения по заявке Песонена на предоставление стипендии – или медленный характер коммуникации по вопросу – хорошо отражает проблемы сотрудничества. Возможно, заинтересованные в сотрудничестве финны негодовали по поводу медленного рассмотрения вопросов.
Активность СССР оставалась все же спорадической и не всегда соответствовала инициативе финской стороны. Однако в 1960 году ОФСС составило для информационного агентства Финляндии STT телеграмму, сообщавшую о попытках сближения со стороны советских композиторов. Из сообщения следовало, что Шостакович и Хренников предложили Ассоциации «Композиторы Финляндии» обмениваться материалами и устраивать встречи. Сообщение составило именно ОФСС, а не Ассоциация «Композиторы Финляндии», что поместило этот вопрос именно в контекст рамок финляндско-советского сотрудничества. Сама же по себе подобная деятельность представляла собой вполне нормальный обмен материалом. Из СССР поступил запрос на музыку современных финских композиторов для организации специальных концертов. Согласно сообщению, в СССР уже были отправлены сочинения Ууно Клами, Леэви Мадетойи (1887–1947), Аарре Мериканто (1893−1958), Вяйнё Райтио (1891–1945) и Эйно Линнала (1896–1973). Также упоминались произведения Ахти Соннинена, Нильса-Эрика Фогстедта, Эркки Аалтонена и имена композиторов Олави Песонена, Танели Куусисто, Тауно Пюльккянена, Эйнари Марвиа (1915–1997) и Матти Раутио[384].
На концертах эти музыкальные композиции, насколько известно, не звучали, а остались, предположительно, в обширных коллекциях нотной библиотеки Союза композиторов СССР. В рамках обмена из Советского Союза было отправлено много коробок с аудиозаписями произведений русских и советских композиторов. В своем сопроводительном письме Тихон Хренников, помимо пожеланий счастливого Нового года и приветов, выразил надежду получить в ответ записи финских композиторов[385]. Проблема была в том, что многие произведения, ноты которых были отправлены из Финляндии, не были записаны на грампластинки. Запись стоила дорого и в Финляндии – в отличие от СССР – подчинялась условиям рынка, а рынок был очень небольшим. Вести переговоры по поводу обмена грампластинками и сделанными на магнитную ленту записями в августе 1957 года ездил также композитор Юрьё Килпинен, но результатом стало лишь то, что новая классическая музыка по-прежнему оставалась плохо известной по обе стороны границы[386].
Визиты
