Глаз дракона - Энди Оукс

На телефон налеплена записка. Пиао узнаёт каракули. Читает её, оставляет висеть… будет казаться, как будто он её не видел. Записки Юня становятся всё более настойчивыми, цвет меняется изо дня в день. Зелёный на синий… синий на чёрный… чёрный вот сменился на красный. Красный, цвет злости. Красный, цвет прыщей детектива Юня. Бедный ублюдок, ждёт-не дождётся, когда ему дадут дела Пиао. Он настолько толстокож, что носит обноски без тени смущения. Такие люди опасны. Они вызывают войну, и даже не знают, что это они. Но кун ань чу большой, жизнь кипит в трёх офисных блоках, соединённых бесконечными лестницами и коридорами, пахнущих дезинфектантом и раскиданными бумагами. Старший следователь может неделями бегать от Юня. И в его действиях сложно будет увидеть намерение, просто неудачное время, неудачная архитектура. По крайней мере в первую неделю. Потом начнётся расследование Даньвэй. Его отстранят от работы, он будет сидеть дома с тёплой бутылкой пива Цинтао. Расследование неотвратимым катком переедет его. Он должен подготовить своё дело, защищаться от обвинений тун чжи. Чжиюань придёт за ним со свинорезом, встанет напротив с застывшим взглядом. Но так уж он себя ведёт… всегда вёл. Он найдёт убийц. Вытащит грязное бельё из-под кровати. Участие безопасности. Партийный заговор. Всё, на что он намекнул Чжиюаню на берегу реки в ту ночь. Когда у их ног лежали восемь тел, мёртвые, холодные. Всё, что он создавал, его карьера, его жизнь, поставлены на карту. Риск высок, но по-другому он не умеет. Иначе он не способен.

В окно он смотрит на переулок, в поток света из кабинета заваливается алкаш. Останавливается, блюёт, идёт дальше.

Окна должны быть у каждого. В Китае нет статуса… только вот за окнами открываются разные виды.

Записка короткая. Уже поздно… у Пиао нет аппетита к словам. А у Шишки нет аппетита к чтению. И записка отлично подходит под обе диеты.

Чарльз Хейвен, англичанин. Полный отчёт.

Визы, въезд, выезд, внутренние перемещения.

Кто он такой… и что он тут делает?

Выдави сок из личи.

Пиао идёт к столу Яобаня, включает свет, вытаскивает нижний ящик. Груды бумаг, раскиданные по столу, обваливаются, соскальзывают друг с друга. Содержимое ящика состоит в основном из пищи разных степеней объеденности. Это первое и последнее место, куда на работе заглядывает Шишка. И безопасное… место для смелых или тупых. Старший следователь кладёт записку среди груды полусъеденных облитых карамелью бататовых оладий. В животе у Пиао бурчит. Он голоден, но не настолько. Закрывает ящик, выключает свет, выходит в коридор. Одинокое эхо его шагов напоминает, что дома его никто не ждёт.

«Выдави сок из личи». Шишка сразу поймёт, что нужно Пиао. Хейвен… старший следователь хочет знать о нём всё. Последнюю мысль перед сном. Первую при пробуждении. Размер ботинок. На какую сторону свисает у него хуй. Шишка любит такие задания, они у него получаются. А он любит работу, которая получается.

5… 3… 42… 42. Цифры вылетают с лёгкостью дыхания. Он знает их лучше, чем собственный номер. Ещё знает её улыбку, её слёзы, так же, как знал других женщин. Чужие жизни просачиваются в твою… и Пиао ощущает себя нервным, ранимым. Регистраторша из Цзин Цзян звонит в комнату Барбаре. Почему-то сразу ясно, что её там не будет. И её нет. Он кладёт трубку на телефон. Прошло уже два дня. Один неотвеченный звонок наползает на другой. Она с этим англичанином. Дни проводит с ним. А ночи? Вчера Пиао стоял напротив отеля, два часа провёл под дождём, пробирающим до костей, до самой души. Смотрел, как они спускаются по лестнице, как их ждёт такси. Рука англичанина лежит у неё на плече, обнимает за шею. Её волосы лежат на его коже. Барбара не видела Пиао. Англичанин видел. Долгий миг они смотрели друг на друга, серией быстрых стробирующих кадров, через реку злого железа, текущую промеж ними по дороге. А потом он исчез, следом за Барбарой сел в такси. Оно втянулось в поток. Рука Хейвена ещё раз погладила её плечо. Барбара повернулась к нему, улыбаясь. Волна движения, и они исчезли.

Старший следователь пошёл домой, не зная, чего он хотел, когда два часа стоял под дождём перед отелем, увидеть Барбару… или англичанина?

Пиао не ел, простыни пора сменить, но он прямиком лезет в кровать. Через минуту засыпает. Ночь проходит быстро, спрессованная в один сон. Качество, прямо в сердце ранившее весь следующий день. Он ехал по улице, Нанцзин или Фучжоу? Смотрел через грязное лобовое стекло на тротуар, лихорадочно кого-то выглядывал. Барбара… даже в яме сна он ощущает её духи. Их букет, как сладости, которые ты ел в детстве. Его рука лежала на гудке. Лица спрессованной толпы оборачиваются… медленно. Лица, их глаза смотрят на него. Каждое лицо — Хейвен, всюду один Хейвен.

Выдави сок из личи.

Глава 20

Братик, где твои ручонки?Вот мои ручонки.Они могут держать автомат, стрелять, пиф-паф.Сестрёнка, а где твои ручонки?Вот мои ручонки.Они могут трудиться.Когда платки грязные, они могут их постирать.

— Похоже на стрекозу.

Чайк Чжи-8 сидит на столе в дальнем углу Хунцяо. Толстопузый. Сдавленный стальной фюзеляж выкрашен в белое. Красные угли китайской звезды горят над окнами кабины экипажа. И как лепестки стального цветка, который забывали поливать… поникли шесть лопастей ротора. Выглядит вертолёт так, будто в небо ни за что не подымется.

Пиао помогает Барбаре залезть в сдвижную заднюю дверь на правом борту. Ступеньки высокие, юбка у неё тоже… глаза его скользят по линии её ног во тьму кабины.

Лопасти раскручиваются, выпрямляются, сливаются в серый круг. Чжи-8 медленно взлетает. Пиао прижимает руки к животу. Плотный завтрак и большой вертолёт — неудачное сочетание.

— Нет, на стрекозу не похоже… — говорит он, рукой прикрывая рот.

— …больше похоже на воздушную болезнь.

Он отходит от неё под улыбку Яобаня, идёт назад, искать пакеты. Вонь Чжи-8 ничем не отличается от других вертолётов, где ему довелось летать… топливо, смазка, тысячи чужих некрепких желудков.

Путешествие получается не из быстрых. Чайк Чжи-8 летает на дальность в четыреста девяносто семь миль на стандартном топливе и без дополнительных баков, а крейсерская скорость в экономичном режиме — сто сорок четыре мили в час. До Харбина лететь тысячу семьсот семьдесят одну милю. Значит, на дозаправку они сядут в Сюйчжоу, Шицзячжуане, Бэйдайхэ, Шэньяне. Ночь проведут в Тяньцзине. Хайхэ… Отель № 1. Холодные комнаты. Холодная еда. Тёплое пиво. Древнее оборудование, герметичные пакеты, антикварное французское бюро для высокопоставленных функционеров… в Тайшань, Чэндэ, Цзиньчжо, засушливом Чанчуне, городе Вечного Источника и местоположении автомобильной фабрики номер один, производителя Красных Флагов. Чанчунь напоминает ему про присказку местных жителей… «смотреть на автомобильный завод № 1 означает, что у тебя самого никогда не будет Хун-Ци, Красного Флага». Пиао не сомневается, что для него поверие сбудется.

Барбару уже не слышно, голос Шишки доносится на пределе, слова разъедает глухой грохот ротора.

— Вам стоит почитать это, Босс…

Он достаёт из внутреннего кармана конверт; весь заляпанный жиром, в пятнах чая, засаленный. Пекинский штемпель на марке, трёхдневной давности.

— …от прежнего профессора Паня. Результаты, которые он послал ему по трупам…

Пиао кивает. Корвент уже грубо вскрыли. Он вытаскивает листы, четыре странички с печатным текстом, скрепленные степлером.

— …я добрался только до второго абзаца…

Шум бушует всё яростнее, и Яобань поднимает голос.

— …врачи. Ни хуя вообще не понятно.

Старший следователь прижимается к переборке, желудок переворачивается, скручивается. Вряд ли в письме будет что-нибудь ценное. Но что-то в нём, уверенное и бодрое, предчувствует ключ к делу.

…срединный разрез сделан от надгрудинной выемки до лобка. Грудина разведена, есть признаки обработки костей воском для уменьшения кровопотери. Перикардиальная и плевральная полости вскрыты… полая вена, дуга аорты, мелкие сосуды и лёгочная артерия носят признаки препарации…

Переворачиваем страничку…

…брюшная и верхняя брыжеечная артерия рассечены. Портальная вена так же рассечена и носит признаки катетеризации в нижнюю брыжеечную вену для обеспечения охлаждения in situ клапана сердца раствором лактата…

Очередная страничка…

…полное удаление глазных яблок сделано путём стандартной процедуры энуклеации, прямая мышца отделена от глаза там, где в нормальном течении операции накладываются швы. Косые мышцы отделены рядом с местами вхождения в глаз. Прилежащие ткани лица рассечены с целью освободить глазное яблоко.