Расписанная красками - Донна МакДональд

Дрейк уставился на свой стол, потирая лоб.

— После операции потребуется пара недель, чтобы получить реальный ответ от врачей о том, что они обнаружили.

Брук кивнула, хотя он и не смотрел на нее.

— Да. Они так и сказали.

Она откашлялась и попыталась объяснить, надеясь, что это снимет напряжение.

— Я вчера днем рассказала маме. После того, как ты меня высадил, я туда вернулась. Ты всего лишь второй человек, которому я сказала. Честно говоря, мне не хотелось слишком много об этом говорить. Все между нами было слишком новым, и я… ну, я… я не хотела, чтобы что-то испортило наше время вместе.

— Но вечером в пятницу, когда мы были вместе ты знала?

— Ну, да… знала… но я… я тогда даже маме не сказала. У меня тоже были проблемы с тем, чтобы сказать ей.

Дрейк встал и подошел к окну. Ему нужно было обрести спокойствие. Ему нужно было не кричать, не разглагольствовать и не ругать Брук за то, с чем она не могла ничего поделать. Его реакция не была самой большой ее проблемой. Слишком скоро она может начать бороться за свою жизнь. И что еще хуже… ему придется за этим наблюдать.

— Полагаю, это означает, что прошлой ночью ты тоже знала, — сказал Дрейк.

Брук посмотрела и несколько раз моргнула. Даже после всех возможных реакций, которые она вообразила, реальность была совершенно иной. Дрейк был бесстрастен по поводу ее откровения. Не было ни сочувствия… ни отрицания… ни протеста. Наоборот, он был холоден и отстранен. Его вопросы больше походили на обвинения, чем на искренние вопросы.

Он был зол на нее… это было очевидно, хотя и не нашло выражения. Он повернулся к ней спиной. Он не стал на нее смотреть.

Она не знала, какую сильную боль это причинит от того, что Дрейк не устроил ей громкую сцену. Она вздрогнула, думая, как сильно это могло разрушить то, что было между ними прошлой ночью. Но по крайней мере, она следовала своим инстинктам, и у нее останутся хорошие воспоминания.

Она ничуть не винила Дрейка за то, что он не хотел быть эмоционально вовлеченным… но она надеялась, что он найдет в себе что-то, кроме стоического к этому отношения.

Когда он, наконец, отвернулся от окна, чтобы посмотреть на нее, в ее животе образовался большой комок. Ужас заполнил все пространство вокруг него. Она не увидела ни поддразнивания, ни любви в обращенном на нее взгляде. Все, что она видела, было мучительное беспокойство. И, как она и боялась… она не была готова с этим справиться.

— Ты знала об этой шишке все то время, что мы были вместе? Хотел бы я, чтобы ты сказала мне об этом до того, как мы начали встречаться.

Брук проглотила боль, которую причинили его слова.

— Полагаю, можно сказать, что я знала все это время. Я знала, что у меня опухоль, но врач… решение об операции… было принято всего пару недель назад. У меня и раньше были шишки, но не такие. Я не пыталась быть нечестной. Я просто пыталась максимально использовать наше… время, проведенное вместе.

— Я понимаю. Почему ты решила сегодня, наконец, мне рассказать? Вчера вечером ты задавала мне все эти вопросы о Трейси. Почему ты просто тогда не сказала?

Брук придумала сотню оправданий, но поступила честно.

— Как я уже сказала, когда начался этот разговор… я побоялась, что это изменит отношения между нами, и я не была готова столкнуться с этим изменением.

— Рак всегда что-то меняет… это просто факт. Это не то, чего вы можете избежать, если придумаете выход, доктор Дэниелс, — сказал Дрейк, борясь с надвигающимся нервным срывом.

— Послушай, Дрейк… — Брук заколебалась, когда его наполненный болью взгляд впился в нее.

Его лицо покраснело. Он потирал грудь рукой. Она не могла смотреть, как он из-за нее страдает. Это разрушало и ее тоже.

— Не нужно меня пока хоронить, доктор Берримор. Никто не сказал, что опухоль была раком. Кроме того, это не единственное, что я пришла вам сегодня сказать. Другое, на самом деле более неприятно. Вчера я тоже не смогла этого сказать.

Дрейк фыркнул.

— Действительно? Я не уверен, что хочу слышать что-то еще. Что может быть хуже, чем сказать мне, что ты обнаружила опухоль в груди, которая может быть раком?

Брук встала и вздернула подбородок. Сколько раз она видела, как ее мать расстается с мужчинами? И сколько раз она практиковала одни и те же приемы откровенности с парнями из колледжа, с которыми встречалась и которые решили, что они не для нее?

Ее техника всегда была на сто процентов эффективной, но она требовала от нее правильного тона искренности в обращении. Это будет самая трудная часть того, что нужно было сделать. Но она была абсолютно уверена, что это избавит их обоих от душевных страданий.

— Послушай, Дрейк… как ты можешь себе представить… я испугалась, когда обнаружила шишку. Твой интерес ко мне позволил мне отвлечься от шока, когда я больше всего в этом нуждалась. Все эти разговоры прошлой ночью о том, что я влюбилась … ну, сегодня утром я поняла… для меня это было просто средством справиться с ситуацией. Я всегда буду благодарна за время, проведенное вместе, но я решила, что наши отношения родились из моего отчаяния, а не из чего-то, что должно было длиться вечно. Проще говоря… Я тебя использовала, чтобы избежать свои проблемы. И я не хочу продолжать.

Брук покачала головой, сглотнула и потерла себе грудь. Слова были трудными, но раз уж речь началась, ее нужно было закончить.

— Я не думаю, что мы должны больше видеться… как любовники. Ты мне нравишься, и я считаю нас друзьями. Вот почему прошлой ночью я заставила тебя пообещать мне все это. Однажды ты порадуешься, что наши отношения так и не стали более серьезными. Мама или Кэрри