С Б О Р Н И К В С Я Ч Е С К И Х А Н Е К Д О Т О В - Неизвестен

– Хаим, зачем ты это делаешь?

– А вдруг кому-нибудь понадобится плохой анализ?

Сидят два еврея. Подходит третий:

– Я не знаю, о чем вы тут разговариваете, но ехать надо!

Пожилой еврей всю жизнь молился Богу, вымаливая себе крупный выигрыш в лотерею. Каждый день он исправно возносил молитву с этой просьбой, пока, наконец не достал этим Бога в конец. В очередной раз тот явился таки к нему и взмолился:

– Хаим Абрамович! Ну дайте же мне хоть один шанс! Купите хотя бы один лотерейный билет!

Заходит сосед к Абраму, а тот стоит возле батареи, положил свой член сверху и читает учебник физики. Сосед его спрашивает:

– Абрам, что ты делаешь?

– Да вот, в книге написано, что от нагревания «тела»

расширяются, а от охлаждения – сужаются.

– А где же Сара?

– А Сара в холодильнике…

Выбирают в синагоге раввина.

Кандидатур три: один прекрасно знает Талмуд, но не член КПСС; второй член КПСС, но плохо знает Талмуд; третий и Талмуд знает, и член КПСС, но еврей.

Встречаются двое:

– Извините, сколько времени?

– А скоко вам надо?

– Сара Исаковна, вы слышали, вчера у мужа Фимочки вырезали гланды?

– Бедная девочка, она так хотела иметь детей.

– Ты знаешь, теперь я пришел к убеждению, что у нас в Одессе есть сотни способов очень много заработать. Но только один из них

– честный.

– Очень интересно, какой?

– А откуда я знаю?

На Привозе.

– Почему лимон?

– Сто рублей.

– Почему так дорого?

– Потому что это не лимон, а лимонка.

– А гранат почем?

– Тоже сто. Потомку что не гранат, а граната.

– Хорошо, беру.

– А деньги?

– Вместо денег возьми мой торт.

– На кой черт мне твой торт?

– Да ты послушай, как тикает! Это же не просто торт, а осколочный…

На одном из перекрестков Одессы скопилось много народу.

– Почему собралось столько людей? – спрашивает прохожий, – что случилось?

– Ничего, но каждый хочет убедиться в этом лично.

– Рабинович, вам не кажется, что ваш попугай немного картавит?

– Ничего удивительного – у него и нос с горбинкой.

– Товарищ Рабинович, мы вынуждены вас уволить.

– Да я же по паспорту русский!

– Вот именно поэтому – мы уже уволили десять евреев, надо же когда-нибудь уволить и русского!

Начальник отдела кадров задумчиво смотрит на Рабиновича:

– Вы нам по профилю не подходите.

Рабинович пришел в магазин:

– Мне, пожалуйста, сто комплектов портретов членов Политбюро.

– Зачем вам столько?

– Видите ли, я получил визу и хочу открыть в Тель-Авиве тир.

Натовский генерал приехал с визитом в Израиль. В сопровождении израильского генерала осматривает военную технику. Мимо проходит солдат, не отдавая приветствия. Натовский генерал:

– Я вижу, дисциплина у вас хромает.

Израильский генерал откликает солдата:

– Мойша, ты почему не здороваешься? Я тебя чем-нибудь обидел?

Банкир Кон показывает знакомому свой только что отстроенный особняк:

– Вот тут салон… тут спальня… тут кабинет… А в этой большой столовой на первом этаже может одновременно сесть за стол – не приведи Господи! – 50 человек.

Дряхлый, но богатый банкир Айзерман женится на молоденькой.

Приходит к врачу и просит:

– Доктор, сделайте, пожалуйста, так, чтобы мое супружество было не только формальным.

Врач осматривает его и говорит:

– Увы, вам уже ничего не поможет.

– А пчелиное молочко?

– Господин Айзерман, я могу прописать вам пчелиное молоко. Я могу даже сделать так, что вы начнете жужжать. Но жалить – это уж извините!

На приеме у банкира Гольдберга встречаются бывшие компаньоны, Коац и Кон. Гольдберг:

– Господа, позвольте, я вас представлю друг другу.

Кац (Кону):

– ЧСвинья!

Кон (Кацу):

– Подлец!

Гольдберг:

– А, так вы уже друг друга знаете!

Банкир Кон вручает бедному еврею конверт со сторублевой бумажкой и говорит:

– Бери и благодари Господа, ибо все делается по воле его!

Узнав об этом, жена бедняка замечает:

– Если Кон по поручению Всевышнего дал нам сто рублей, сколько же он оставил себе за посредничество?

Зильберштейн, страховой агент, уговаривает Гольдберга застраховаться:

– Господин Гольдберг, если, к примеру, вы сломаете руку, то получите двести рублей; сломаете ногу – триста; а если вам посчастливится сломать хребет – ну, тогда вы богач!

Изя сидит за прилавком. Пора закрывать лавку, а клиентов все нет.

В последнюю минуту вбегает молодой человек, бросает на прилавок гривенник, хватает конверт за копейку и выбегает, не ожидая сдачи. Дома жена спрашивает:

– Ну, какрой сегодня был оборот?

– Оборот так себе. Зато доход колоссальный!

Хаим с Натаном возвращаются домой поздно вечером. Вдалеке они замечают двух подозрительного вида субъектов.

– Знаешь что, – говорит Хаим, – давай перейдем на другую сторону, их-таки двое, а мы одни.

В еврейском местечке жандармы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит семью спрятать его в погребе.

– Тебе-то чего боятся, в твои-то годы? – успокаивает его жена.

– Да? А генералы в армии уже не нужны?

На еврейском кладбище мать хоронит малолетнего сына, причитая:

– И попроси, сыночек, Господа, чтобы Сарочка вышла замуж. И еще попроси у него, чтобы дядя Хаим выздоровел. И чтобы Натана не взяли в солдаты…

Наконец стоящий рядом могильщик не выдерживает:

– Послушайте, почтеннейшая, если у вас столько дел к Господу Богу, надо было идти самой, а не посылать несмышленого мальчика.

– Двойра, наша тетя Рахиль умерла, вот письмо из Америки.

– Ах, какое несчастье, какое несчастье!

– Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов…

– Ах, дай ей Боже здоровья!

Слепой Мордехай пришел к раввину и спрашивает:

– Что ты сейчас делаешь?

– Пью молоко.

– Что такое молоко?

– Такой белый напиток.

– Что значит «белый»?

– Ну, как лебедь.

– Что значит «лебедь»?

– Такая птица с изогнутой шеей.

Раввин согнул руку в локте и дал ее пощупать Мордехаю.

– Вот что значит «изогнутый».

Мордехай тщательно ощупал руку и сказал с благодарностью:

– Спасибо тебе, ребе! Теперь я уже знаю, как выглядит молоко!

Одессит говорит:

– Конечно, Москва – первый город. Но ведь и Одесса – не второй!

В командировке умер Абрам. Надо было как-то тактично, деликатно сообщить жене Абрама, чтоб та не убивалась от горя. Решили, что кроме Семы никто лучше этого не сделает. Он интеллигент и дипломат. Сема отыскал квартиру Абрама, позвонил. На пороге появилась жена Абрама:

– В чем дело?

Сема был обескуражен, но не настолько, чтоб потерять дар речи.

– Вы знаете, мы с Абрамом были в командировке?

– Знаю. И что?

– Вы знаете, что мы прилично заработали?

– Знаю. И что?

– Вы знаете, мы все деньги пропили. И Абрам тоже.

– Чтоб он подох! – вскричала жена.

– Уже, – вздохнул Сема.

– Вы знаете, что Лифшицы всю ночь не гасят свет?

– Ну и дураки они, хоть и евреи! У грабителей всегда с собой есть фонарики!

Одному еврею говорят:

– Ну что вы за человек. У вас нет ничего положительного.

– Как ничего! А «реакция Вассермана?»

Рабинович, проходя на демонстрации мимо трибуны, поднимает руку и кричит:

– Пламенный привет! Пламенный привет!

– Абрам, – удивился идущий рядом Хаймович. – С каких это пор ты их так любишь?

– Не могу же я прямо заявить: «Чтоб вы сгорели!»

От одесского причала отчаливает пароход в Израиль. С берега раздается крик:

– Мойша!

Мойша подошел к правому борту. Пароход накренился на правый борт и опрокинулся.

Встречаются два еврея:

– Исаак, почему ты такой грустный?

– Меня сняли с должности первого секретаря райкома партии.

– Как же это произошло?

– Да какая-то сволочь донесла, что я беспартийный.

Во двор к Абраму зашел сосед:

– Абрам, ты брал у меня целый таз, а вернул его с дыркой.

– Во-первых, Исаак, я брал таз с дыркой. Во-вторых, я отдал тебе таз без дырки. А в-третьих, никакого таза я у тебя не брал!

Двум евреям сказали, что если они залезут на высокую стену, то станут русскими. Один еврей подсадил второго, и тот залез на нее. Оставшийся внизу еврей тянет руку: