Изгой - Лев Пучков

Одним лишь излиянием эмоций Леха не ограничился: откричав лозунги, он потребовал, чтобы я записал информацию:

– Пробил-таки я этого женоненавистника! По всем параметрам, от и до! Я теперь про него все знаю!

– Какого женоненавистника?

– Который у Ленки в списке под номером три! Ах, да, теперь под номером два – Хусейна-то вычеркнули. Он, оказывается, все это время тут рядом жил и тусовался, а я и не знал...

Я записал. Ну и как после этого ругать такого деловитого кекса? Он даже в самый разгар веселья печется об общем деле, буквально «горит на работе».

«Женоненавистник» – это некто Расул, здоровенькое такое чудище, учится в одиннадцатом классе одной из московских школ. Чудище попало в Ленкин список ввиду того, что регулярно выкладывает в Сети ролики с унижениями русских девчат: проще говоря, он их прилюдно бьет, а кто-то из его приятелей снимает это дело на камеру. Зачем он это делает, совершенно непонятно. Такой вот сугубо кавказдючий досуг.

– Все бросаем и помчались! – мгновенно загорелась Ленка. – Сделаем перед отъездом доброе дело...

Вот тут у нас возникло непримиримое противоречие. Мы с Федей по простоте душевной считали, что план по «добрым делам» на сегодня с лихвой перевыполнен, и мчаться никуда не собирались. Мы хотели отдохнуть, выспаться перед дорогой, но поскольку такой низменный мотив в качестве аргумента никто бы не принял, я сказал, что Седой категорически запретил нам выезжать куда бы то ни было.

Это, впрочем, за аргумент тоже не сошло, так что дискуссия благополучно состоялась:

– Нас не будет черт знает сколько! А эта падла так и будет продолжать свою вредоносную деятельность! Ну и что мешает нам уложить его на месяц в «травму», преподать наглядный урок, а уже потом спокойно улетать по своим делам? Ну что, скажите мне, что?! От нас что, убудет, если мы сейчас туда прокатимся?!

– Лен, ну почему именно он? – Федя, отчаянно не желая никуда выезжать, смалодушничал и попробовал слегка «потолерастить»: – Думаю, и славян хватает, которые вот такой дрянью занимаются...

– Нет таких славян! – решительно отрубила Ленка. – Это я вам отвечаю!

– А ты поставь задачу Лехе, пусть поищет, – поддержал я Федю. – Наверняка найдется не один такой вариант...

– Славян, если такое будут делать, быстро вычислят и посадят, – мгновенно парировала Ленка. – Или поломают так, что сидеть не на чем будет. А у этих мразей – иммунитет. Ой, ну что я вам тут рассказываю, можно подумать, сами не знаете! Кроме того, этот юный «чурк» засветился в целом ряде аналогичных эпизодов: такое впечатление, что он нарочно делает это, целенаправленно... Возможно, это даже какая-то акция, продуманная, долговременная, с акцентом именно на наших деффках...

– Да ну, что за бред – «акция»! У вас с Лехой, куда ни кинь – везде сплошная акция и тайный умысел...

– Короче, не поедете?

– Нет! – меня вдруг пробило на откровение. – Мы сегодня и так неплохо поработали! А теперь устали, расслабились, спать хотим. В час вставать, а то и раньше... И не надо шантажировать, типа «сама поеду»! Хватит уже нас терроризировать!

– Да кому вы нужны – шантажировать вас... – Ленка неожиданно сбавила тон, отвернулась к окну и тихо, предательски дрожащим голоском завершила дискуссию: – Спасибо вам, мужики... От всех русских женщин – поясной поклон... Витязи вы мои былинные... Пусть и дальше это животное резвится...

– Лен, ну ты че? – возмутился Федя.

– Пусть оно глумится... – Ленка всхлипнула и задрожала плечами. – Пусть нас насилуют и убивают... Вам же все равно. У вас есть вещи важнее: жрать, спать, почивать на лаврах, наслаждаться славой...

Вот же, эть вас так, су... сударыня, трижды дочь вы вашей мамы!!!

Беззащитность и женское горе – это, я вам скажу, страшное оружие.

Короче, Ленка победила. Плюнули, ругнулись – но, делать нечего, мужики мы или почетные члены?

Ну и, сами понимаете: все бросили и помчались...

Когда мы добрались до Южного района, я позвонил Лехе и попросил нас сориентировать по адресу объекта. Леха сказал, что, по «оперативным данным», «объект» сейчас в таком месте, что надо показывать лично, и попросил подъехать к индустриальному техникуму.

Техникум мы отыскали довольно скоро: на первой же остановке радушные китайцы подробно объяснили, как проехать – преимущественно, на языке жестов.

Заехали прямо во двор, ориентируясь по могучим басам, от которых дребезжали оконные стекла, я позвонил и сказал, что мы на месте.

Спустя минуту во двор выбежал изрядно устаканенный Леха и с ходу стал уговаривать нас зайти:

– Ну хотя бы на минуточку!

– А что у вас там? – подозрительно уточнил Федя.

– У нас тут весь цвет РСС!

– Бухаете, что ли?

– Почему сразу – «бухаете»?! – Леха сочно икнул и манерно прикрыл рот ладошкой. – Ой... Все чисто-культурно. Сидим, веселимся, празднуем нашу первую серьезную победу.

– Да, вот это вы победили! – язвительно фыркнула Ленка.

– Нет, я понимаю... – Леха слегка смутился. – Но... Это ведь общий успех, верно? Мы ведь тоже вложили... Влияли... Ну пойдем, что ж мы стоим тут?

– А почему именно здесь?

– Здесь дешевле, да и на отшибе, не бросается в глаза. Сняли на вечер столовку в этом техникуме, почти задаром.

– А кто там, конкретнее? «Палева» не будет?

– Нет-нет, что вы! Тут все свои, самые испытанные!

– Ну ладно, пошли. Только ненадолго, у нас работа стынет.

– Да-да, конечно...

Я такого давно не видел, поэтому меня мгновенно пробило на лирику. Держите образчик:

Качались стены от восторженного гула,Массовка заходилась в кураже!Начальник, клерк, девчата неглиже —Облобызать героев всяк был рад.Лишь пьяный сторож-азиатНас не встречал – он встать не мог со стула.(ДЭД. «Оргия в индустриальном колледже» – отрывок из тупо-поэмы. Других отрывков нет, потому что они никогда не были написаны. И правильно – не фиг плодить всякую графоманию...)

Никакой отсебятины, вот так примерно все и было.

К моменту нашего приезда вся публика уже была крепко поддатая. В толпе выделялись несколько рыхлых толстяков, слегка за тридцать, видимо, какие-то мелкие начальники. Остальное скотопоголовье было представлено в основном худосочной офисной молодежью – «волосатиками», как дразнит их Федя, пополам с такими же худосочными девчатами.

Ревели мощные колонки, дрожали стены, толпа задорно отплясывала под альбом «The Sinister Urge» камрада Роба, а может, и не под альбом, но когда мы зашли, как раз вовсю наяривал «Demon Speeding» – три девчушки в центре зала так скакали и трясли головой (и не только головой – вот именно эти три девицы были топлес), что, казалось, у них сейчас сломается шея, а все остальное – ну, чем трясли, просто отлетит к чертовой матери.

Ага, это, значит, вот такая у нас сугубо эРэСэСная продвинутость. Нам под попсу скакать не прет, мы – умные, шизеем сугубо под «тяжеляк».

Ну а так, помимо «топлес», все остальное на вид было вполне пристойно: хорошо одетые интеллигентные люди, хорошая сервировка, качественные продукты и недешевое пойло.

Единственный диссонанс: старый морщинистый хлопкороб в фуфайке и обрезанных резиновых сапогах – уже такой пьяный, что был не в состоянии встать со стула – он зачем-то тянул к нам мозолистые руки и радостно смеялся, словно увидел своих долгожданных детишек, заплутавших на задворках мясокомбината.

– Это кто? – крикнул я в ухо Лехе.

– Да это свой!

– Кто – свой?

– Сторож! Он мирный! И уже не опасный! Гы-гы!

Борман-Рома при виде скачущих в центре зала девчат синхронно разинули рты и выпучили глазенки.

Ленка, недовольно поморщившись, рявкнула на Леху:

– Музыку убавь! И этим скажи – не фиг тут трясти! Было бы чем трясти...

Леха побежал боком в толпу, выписывая кренделя заплетающимися ногами, добрался до усилителя, вырубил музыку и, переждав возмущенный ропот публики, громогласно объявил:

– А теперь посмотрите, кто к нам пришел!

Присмотрелись, вытягивая шеи, явственно щелкнули коммутационные реле, замыкая в привычный ассоциативный круг наши лица и картинку с монитора, в который приходится пялиться пятнадцать часов в сутки...

– А-а-а-а-а!!! Урр-рряяяа! Оо-о-ооууу!!!

В общем, имел место взрыв восторга.

Интересно... Но почему-то, когда мы вошли просто так – без «объявы», на нас никто даже внимания не обратил...

А тут – все к нам бросились, хотят качать, потрогать, пощупать, визжат, как резаные, некоторые даже зачем-то плакать начали.

Ну вот вам, герои, мать вашу державу: вот она, минута славы. Впечатлительные тщедушные люди готовы носить нас на руках. Правда, недалеко и недолго – руки-то эти, не державшие ничего тяжелее «мыши», слабенькие для такой ноши... Но все равно, факт налицо: они нас обожают.

Получив свою порцию триумфа, мы собрались уходить, но оказалось, что это не так-то просто сделать: толпа не желала нас отпускать. Леха, скот, когда тащил нас сюда, почему-то не подумал, как мы отсюда будем выбираться.