Ангел на метле - Дарья Донцова

– Разрешите представиться, Иван Павлович Подушкин, ответственный секретарь общества «Милосердие».

Ада Марковна ахнула:

– Ну надо же! Пришли! После стольких лет! Однако в вашей организации странные порядки! Еще когда Анна к вам за помощью обращалась! Опоздали, умерла она.

– Кто? – я попытался разобраться в ситуации. – Мне нужна Светлана.

– Так она первой скончалась, – завсхлипывала Ада Марковна, – люди полагали, что это несчастный случай, но я точно правду знала. Анечка поделилась бедой, я ведь ее подругой была. Да вы проходите!

Я вошел в прихожую, стащил ботинки, получил взамен пластиковые тапки и был препровожден в полутемную комнату, обставленную по моде семидесятых годов прошлого века: везде хрусталь, ковры и огромное количество зачитанных книг. Тома собраний сочинений классиков литературы, издания по истории, альбомы с репродукциями.

– Анечка умерла, – начала рассказ Ада Марковна. – Хоть и ужасно звучит, но это лучшее, что могло с ней после всего приключиться. А Светлана отвратительная девочка, настоящее исчадие ада. Как она врать умела! Виртуозно, с таким честным видом, самого черта обмануть могла. Ну, вы, конечно, знаете!

– Нет, – ответил я.

– Аня же обращалась к вам! Писала заявление, надеялась на помощь, неужели вы не изучили внимательно бумаги? – поразилась Ада Марковна. – Сейчас объясню.

– Сделайте одолжение, – кивнул я, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.

Ада Марковна навалилась грудью на обеденный стол, округлила глаза и трагическим шепотом заявила:

– Я все знала, но молчала. Но теперь, когда все покойники, можно и не хранить тайну.

Семья Рогожиных жила в доме очень давно, девочка Света подрастала на глазах у Ады Марковны, а ее мать, Аня, частенько одалживала деньги у соседки. Ада в те давние годы работала билетным кассиром на Киевском вокзале, имела обширный круг личной клиентуры и особо не нуждалась. Ни мужа, ни детей у нее не было. Правда, до перестройки Ада была научным сотрудником, но потом НИИ приказал долго жить. Так она стала кассиром. А вот бедная Анечка одна тянула на себе Свету. Потом Рогожиной повезло, ей встретился тихий, положительный Иосиф, ювелир по профессии. Он женился на Анне и удочерил Свету.

– Собственно говоря, она тогда Рогожиной стала, – звенела Ада Марковна, – до этого и мать, и дочь носили фамилию Петровы.

Йося оказался заботливым мужем и хорошим отцом. Но и на солнце случаются пятна, у него была мать, вредная старушонка, которая жила вместе с сыном.

– Не бабка, а крапива, – молола языком Ада Марковна, – никого не стеснялась, враз со всем двором перессорилась. Представляете, у нее был бинокль, она сидела перед окном и за соседями следила, а потом могла при всех о своих наблюдениях доложить. Один раз при мне такое отмочила!.. Сидела я на лавочке, газетку читала, а рядом Инна Маркова коляску качала, милая девушка, недавно девочку родила. Значит, спокойно воздухом дышим, и тут муж Инночки, Витя, подходит. Ну и начали мы болтать ни о чем. Глядь, бабка Рогожина выползает – и к коляске. «Ой, – говорит, – дочка-то как на Лешу Погова похожа!»

Витя, конечно, обозлился и довольно грубо сказал: «Нечего чушь молоть, на что вы намекаете?»

А старуха с гадкой ухмылкой в ответ: «Чего уж тут намеки строить? Всем известно, что Инна с Лешей любовь крутит. Вы сколько вместе жили, а младенец не получался, а потом чик-брык, и готово. Не твоя девочка, а от Погова!»

Вот злыдня! Догадывались люди про Инну и Алексея, перешептывались, но чтоб так откровенно, прямо в глаза! Скандал получился знатный. Витя Лешу побил, с Инной развелся, от дочери открестился, на экспертизу денег не пожалел, получил бумагу на руки, а там черным по белому стоит: не ваш ребенок! О!

– Милая старушка, – кивнул я, – приятно с такой дело иметь.

– И не говорите! – округлила глаза Ада Марковна. – Ее тут все без ислючения ненавидели, поэтому совсем не расстроились, когда бабка умерла, с табуретки упала!

Я вопросительно поднял брови.

– Да, да, – заторопилась болтунья, – вы не ослышались. Полезла старуха белье развешивать, встала на колченогую табуретку и прямо в ванну бултых! Умерла до приезда «Скорой». Вот когда Аня свободно вздохнула, а Йося почернел от горя. Кому стерва, а ему мать родная! Лица на мужике не было, каждый день на кладбище ездил.

– Время лечит, – сказал я банальную фразу.

– Оно так, – согласилась Ада Марковна, – только вскорости Светлана заболела. Ее сначала в больницу увезли, а потом смотрю, Аня в черном платке ходит. Умерла девочка, всего-то ей шестнадцать и было. Ужас!

– Угу, – кивнул я.

– Не прошло трех лет, Иосиф слег, – с горящим взором вещала Ада Марковна, – инсульт его разбил. Аня за мужем самоотверженно ухаживала, два года его тащила, но все равно не выходила. Хотя в этом случае не плакать, а радоваться надо было, избавил жену от мучений. Осталась Аня одна, бедняжка!

– Угу, – вновь согласился я.

Ада Марковна приложила палец к губам и заговорщицки прошептала:

– Но дальше-то вообще беда!

– Маловероятно, что несчастной Анне стало еще хуже, – вздохнул я, – сначала дочь скончалась, затем муж. Любая другая неприятность на фоне таких событий покажется пустяком.

Ада Марковна трагическим шепотом сказала:

– Аня заболела!

– На фоне стресса часто ослабляется иммунитет.

– Рак ее схватил.

– Насколько я знаю, онкология сейчас лечится.

– Может, и так, – пожала плечами Ада Марковна. – Но с Аней по-иному вышло, ее из больницы умирать выписали. Слегла она дома, денег у нее пшик, а от государства помощи не дождешься, хоть и пашешь на него всю жизнь, ни копейки лишней в случае болезни не заплатят. Вот тогда Аня принялась во всякие фонды прошения писать, но никто ей не ответил. И тут я ей подсказала: «Найми медсестру с постоянным проживанием, чтобы около тебя неотлучно сидела».

Аня тогда даже засмеялась: «Спасибо, – говорит, – Ада Марковна, совет замечательный, но невыполнимый. Уход хороших денег стоит, а я нищая, помирать в одиночестве придется, стакан воды подать некому».

Ада Марковна остановилась, потом приняла торжественную позу и продолжила:

– Тут я возразила: «Нет, Анечка, ты богатством владеешь, квартирой хорошей, с обстановкой. Нужна она тебе на том свете? Нет! Вот и завещай медсестре за уход!» Знаете, что потом случилось?

– Даже не догадываюсь.

Ада Марковна оперлась ладонями о стол и привстала со стула.

– Она как зарыдает! Слезы потоком, я на кухню за водой, ругаю себя на все корки, принеслась назад, сую ей стакан и говорю: «Прости меня, дуру старую, сглупа ляпнула. Ты еще сто лет проживешь, я завтра в Красный Крест побегу, или как организация теперь называется, и для тебя отличный уход вытребую!» А она! О господи!

Ада Марковна обвалилась на стул, прижала к груди ладонь и зашептала:

– Такое сказанула! Кровь в жилах стынет! Знаете что?

– Теряюсь в догадках!

Пожилая дама покраснела:

– Смотрит на меня в упор и бормочет: «Адочка Марковна, милая, помогите. Светочка жива!»

Я покачал головой:

– Невероятно.

– Дальше еще круче, – перешла на современный сленг бабуля, – такое выяснилось! Оказывается… Нет, вы не поверите!

– Жизнь порой подбрасывает удивительные сюжеты, я ничему не удивлюсь, – я решил подтолкнуть собеседницу к откровенности.

Ада Марковна откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.

– Нет, голубчик, история Анечки будет посильней «Фауста» Гете. У вас есть время послушать?

Глава 30

В каждой семье имеются свои секреты, о которых предпочитают не рассказывать посторонним. Сложно прожить жизнь и ни разу не совершить ничего плохого, только мера этого «плохого» разная. Я очень хорошо помню, как на заре перестройки отец одного из моих приятелей, очень пожилой человек, отправился в архив, чтобы узнать: кто же в конце тридцатых годов двадцатого века написал донос, по которому его, тогда совсем молодого парня, загнали в лагерь. Не знаю, возможно ли беспрепятственно получить подобные сведения сегодня, но на волне очумевшей демократии к папкам с делами допускали легко. Домой старик вернулся в предынфарктном состоянии. Негодяем оказался его лучший друг, захотевший сделать карьеру. И вот что интересно, дружба продолжалась и потом, после реабилитации. Ни разу отец моего приятеля и его жена не проговорились, сохранили тайну предательства до своей кончины.

В семье Рогожиных тоже имелся свой скелет в шкафу.

Мать Иосифа терпеть не могла Светлану, ей не нравилось, что единственный сын, столько лет живший холостяком, вдруг пошел в загс с женщиной, у которой имелась дочь. Старуха была хитра, к Анне она особо не приматывалась, понимала, что Иосиф может разозлиться на нее. А вот к внучке Светлане она придиралась по полной программе, причем делала это очень хитро, прикидывалась заботливой бабушкой. Замечания сыпались из гарпии, как горох из дырявого мешка, кстати, часть упреков была справедливой. Света не являлась образцом примерного поведения. «Не носи мини-юбку зимой», «Не бегай по вечерам на свидания», «Не ешь в кровати конфеты», «Не смей брать без спроса деньги из комода», «Делай уроки», «Прекрати болтать по телефону», «Тебе рано о мальчиках думать»…