Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

В Кошоне госпожа Арамона одевалась сама, и ничего, корона с головы не падала! Капитанша могла носить корсажи со шнуровкой спереди, но высокочтимых дам одевают слуги или любовники. Любопытно, справится Эйвон с платьем или встанет на колени и заплачет?

Из полумглы одна за другой выплыли четыре серые точки. Моль! Ах ты, пакость эдакая! Луиза отшвырнула одеяло и, извернувшись, прихлопнула одну за другой пару серых дряней. Уцелевшие неторопливо и нагло взмыли вверх. Госпожа Арамона с шипеньем ухватила шитый зелеными шелками шарф, подскочила, сбила еще одну бабочку и расхохоталась, уперев руки в костлявые бока. В последнее время ей часто становилось смешно. То ли от страха, то ли от Эйвона.

— Сударыня, — длиннолицая служанка старатель но присела, — чего изволите?

Джоан! Как удачно! Проныра наладилась в Эпинэ и старалась угодить одной герцогине за счет другой. Капитанша давно собиралась расспросить услужливую сороку, но рядом постоянно крутились старые вороны. То ли гостье не доверяли, то ли Джоан.

— Подай мне платье. — Луиза с трудом подавила неподобающее знатной особе желание самолично поднять с пола одеяло. — Черное!

— Сейчас, моя эрэа, — засуетилась камеристка, жадно тиская алатский бархат. — У нас все говорят, эрэа в красном — роза, а в черном — королева.

Зато в зеленом — гусеница, а будь потолще, сошла бы за капусту. В детстве и юности Луиза была, прямо скажем, толстовата, но после родов, к вящему неудовольствию Арнольда, усохла. Увы, бравый капитан предпочитал спать на перинах, а не на стиральных досках. Именно это ублюдок и выложил заставшей его с кухаркой супруге. Потом, правда, одумался.

На жену Арнольду было начхать, но терять место в Лаик не хотелось, а Луизе не хотелось радовать маменьку своими бедами, вот оба и молчали: и она, и муженек…

Перед самым носом, пользуясь беспомощным состоянием капитанши, проплыла очередная моль.

— Вот ведь пакость, — не выдержала «королева». — Вы бы хоть лаванду по сундукам разложили.

— Хозяйка не купит, — пробурчала служанка, едва не подавившись взятыми в рот булавками. — Денег у нее нет на лаванду…

— Так дороже ж выходит, — не поняла Луиза. — Сколько трава стбит, а сколько — одежда.

— А ей чем хуже, тем лучше. — Джоан покончила с корсажем и взялась за рукава. — Как есть коза припадочная! Ходит в тряпье, сама ни кожи ни рожи, а уж гонору… И было б с чего, а то ведь покойник перестарка взял. Добро бы с деньгами, так ведь нет, приданого восемь кошек да четыре огурца. Моей эрэа не туго?

— Не туго. — Луиза Кредон тоже была ни кожи ни рожи, только с приданым, и достался ей не герцог, а краснорожий солдафон. Госпожа Арамона давно забыла, когда они с Арнольдом возненавидели друг друга — до брачной ночи или после, а как было у Повелителей Скал?

— Эрэа Эдит хотела платье надеть, что эрэа Айрис привезла, — донесла Джоан, — так хозяйка его в камин кинула.

— И что платье? — Если Эдит не сбежит из дома вслед за сестрой, то Луиза Арамона и впрямь — роза. — Сгорело?

— Лиф прогорел, а юбки ничего»… Эрэа Эдит вытащила, как мать ушла, только руку обожгла.

Айрис не стала бы ждать, пока герцогиня выйдет, но она девица с норовом, а Эдитг с Дейдри совсем мышата.

— Руку под холодную воду надо! — буркнула Луиза, — а потом касерой облить и маслом смазать.

— Мазали, — кивнула служанка, — я и мазала, только пузыри все равно пошли. Эрэа Эдит боится выходить, герцогиня заметит, сразу поймет, что платье из камина вытаскивала.

Нет, Мирабелла даже не мармалюка… Ослица однокопытная чужих детей морит, а герцогиня — своих. Луиза подставила Джоан второй рукав.

— У меня была подруга, — болтуньи средних лет всегда говорят о подругах и соседках, — она после смерти мужа умом тронулась. Говорили — с горя, а я думаю — сдуру. Завела б любовника, как все делают, и полегчало бы. Вот и ваша герцогиня…

— Заведет такая, — в сердцах бросила служанка, возясь со шнуровкой, — как же! Она и при муже коряга корягой была. Герцог, он не зря к Дженни, лесничихе здешней, ездил. Мы-то знали да молчали, не старый еще, как не погулять от такой немочи бледной? Ума не приложу, как она прознала, не иначе кто со злости брякнул.

Со злости. Или от зависти. Или сдуру. Было б про что брякнуть, а желающие найдутся. Кто ж ей насплетничал про Арнольда и вдову бакалейщика? Жоржетта? Или все-таки Тессина?

— Ну и что было потом? — с веселым любопытством осведомилась капитанша.

— Ничего, — фыркнула Джоан. — Поерепенилась маленько, а потом, глядь, опять жена с пузом, а муж — в кустах. Так и жили, пока дурь эта не заварилась. Ох, доложу вам, и натерпелись мы, когда на наши головы солдат накликали…

«Так и жили, пока дурь не заварилась…» Бедная Мирабелла, чужая и в замке, и в постели мужа. Была бы бедной, если б не пилила все, что дышит. Мало ли, где болит, дети не виноваты.

— Готово, эрэа! — Камеристка от восторга аж глаза закатила. — Красота! Чистая герцогиня, не то что эта…

Вот она уже и герцогиня, да еще и чистая, хотя голову мыть все равно пора.

— Спасибо, — поблагодарила госпожа Арамона, — руки у тебя шелковые. Нечего с такими в Надоре сидеть. Хочешь в столицу?

— Как же не хотеть? — Сплетница расцвела не хуже анемона. — С эрэа хоть в Закат… Только пусть эрэа пока не говорит, а то съедят меня на кухне… А Хетер с Мэри первые.

— Не скажу, — пообещала эрэа Арамона. — А теперь ступай к молодой герцогине.

— Бегу, эрэа!.. Нет, все же красота какая! Эр Эйвон упадет, точно говорю…

Джоан растворилась в сырой полутьме. Из-за кроватного полога вылетела неразумная моль и нашла бесславный конец. Луиза стерла с ладони серо-бурую пыльцу, вернулась к зеркалу и провела пальцами по бровям. Перекошенное чудище в мутном стекле услужливо повторило кокетливый жест.

Нужно обладать отвагой Айрис, чтобы, глядясь в надорские зеркала, вообразить себя невестой знатного красавца. Луиза не воображала себя никем, но Ларак взирал на гостью как на святую Октавию. Смешно, но приятно. И тянет доиграть до конца. Лучше дурить голову Эйвону, чем смотреть в окно на присыпанный сажей снег и думать о Герарде, кэналлийце, маменьке, господине графе, Жюле, Амалии… Нужно занять мозги хоть чем-то и взяться наконец за влюбленного Рауля. Жаль, Селина здесь не помощница.

Луиза расправила поясные ленты и покинула спальню, предвкушая мерзкий завтрак и прогулку в апартаменты Повелителей Скал. От Святого Алана Луизу тошнило не меньше, чем от дубины Эгмонта, но Эйвону пора решать, мужчина он или тюфяк.

2