Багамарама - Боб Моррис

— В каком смысле? Она здесь или нет?

— Да куда она денется. Просто не может связно мыслить, в отключке валяется. По крайней мере минуту назад валялась. Пусть отоспится, дуреха. Подозреваю, что эта проныра добралась до заначек Бирмы.

— Понял, видел я пузырьки. Кстати, а кто такая Чери Свонсон?

Зой отвела глаза, но быстро совладала с собой и смерила меня ледяным взглядом:

— Вы всегда копаетесь в чужих вещах? Отвратительная привычка.

— Я не копался. Только у вас в уборной почитать больше нечего. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Никто из нас не проронил ни звука. После продолжительной паузы Зой сказала:

— Ну а как продвигаются дела с деньгами? Успешно?

Я кивнул:

— Наведался в Банк Содружества, побеседовал с управляющим, он объяснил мне процедуру перевода средств.

— Очень хорошо, мистер Частин. Надоело постоянно оправдываться перед похитителями. А теперь я бы вас попросила…

И закрыла дверь. Перед самым моим носом.

Глава 50

Несколько часов я провел в обществе Линфильда Педерсона: он инспектировал свою крохотную территорию, готовясь к мчащемуся на наши головы бедствию. Я дважды звонил Зой Эпплквист поинтересоваться, не было ли известий от похитителей, и оба раза она отвечала отрицательно. Штеффи Планк я не стал беспокоить — не хотелось спешить с переводом денег. Я понимал, что она безумно переживает, и все-таки что-то меня удерживало.

Во второй половине дня Педерсон подкинул меня до «Лоботряса» и намекнул, что не отказался бы пропустить рюмочку-другую. Дрыщ, который отправился разведать местонахождение «Паскуды», пока не возвращался, и я уже всерьез за него беспокоился.

Я сходил на камбуз, вынес бутылочку «Маунт-Бей», плеснул себе и гостю по рюмочке, и мы уселись за тиковый стол. Первая тяжело пошла, вторая уже легче.

Включил радио: передавали последнюю метеосводку. Диктор сообщил, что тропический циклон обогнул остров Майагуана и свернул на запад. По прогнозам синоптиков, к полуночи ураган пройдет над островом Аклинз. Скорость ветра в эпицентре шторма достигает ста двадцати миль в час. Если ненастье будет двигаться прежним курсом, через двадцать часов шторм обрушится на остров Саут-Андрос, достигнув силы ураганного ветра. В зону циклона попадет и Харбор-Айленд. Центр урагана, как предполагают, придется на Флориду близ Дейтона-Бич.

На носу что-то грохнулось, я предположил, что вернулся Дрыщ, и выглянул из каюты. Оказалось, ветром швырнуло с дока пластмассовое ведро, и оно упало прямо на палубу «Лоботряса». Я вышел, поднял нежданный подарок судьбы и припрятал подальше. Хлестал косой дождь, с каждой минутой набирая силу. В гавани почти никого не осталось — траулер да пара-тройка пришвартованных в доках парусников гремели крепежами.

Я вернулся в каюту, и Педерсон сказал:

— Не знаю, может, твой Дрыщ и хорош, но только против Дуэйна Кроу он блоха.

— А я за него спокоен.

— Черта с два! Надо быть полным идиотом, чтобы его туда отправить. А если с ними еще и Ортис обретается, не видать нам Дрыща как своих ушей.

Я сходил на камбуз и плеснул по рюмочке. Мы молча потягивали ром, слушая, как барабанит дождь по крыше да поскрипывают канаты пришвартованных в гавани парусников.

— У тебя бывало такое: уже на поле выходить, а тут на мандраж пробивает?

— А то! Постоянно. Даже если мы точно знали, что выиграем матч. Бывало, еще и стошнит.

— То же самое.

— Так хотелось победить, аж кишки выворачивало.

Я осушил рюмку и направился за очередной порцией. Педерсон отказался — мол, уже тепленький.

— Что-то у меня под ложечкой засосало, — признался я.

— Во-во, — поддержал меня Педерсон. — Пока не сильно, но тоже здорово мутит.

— Давненько такого не было.

— Ага.

— Вроде как-то не по себе.

— И мурашки забегали.

Я взглянул на него:

— Мурашки?

— Ну, у тебя под ложечкой, а у меня — мурашки, так-то.

Педерсон поднялся из-за стола и сказал:

— Кларисса вас с Дрыщом сегодня на ужин приглашала.

— А что? Поесть я никогда не против. Поблагодари ее от меня, обязательно будем.

— У матушки обычай пораньше за стол садиться, часиков в пять, но если что, подождем малость.

— Мы раньше шести не подоспеем — поэтому без нас начинайте.

— Можешь не сомневаться, — сказал Педерсон.

Он вышел и тут же пропал из виду. Я потягивал ром, слушал, как барабанит дождь, и все примечал какие-то звуки на палубе: то шмякнет, то стукнет, а Дрыща так пока и не было.

Когда солнце уже опускалось за горизонт, он появился, почти бесшумно. Открылась дверь, и индеец шмыгнул в каюту.

— Я их нашел, и Барбару видел.

Глава 51

Мы сидели в гостях у матушки Клариссы, и Дрыщ во всех подробностях рассказывал, что же с ним произошло. Наша мужская компания собралась за большим обеденным столом, хозяйки сновали с тарелками, расставляя всяческие уму непостижимые разносолы: фаршированные крабовые спинки, клецки с горошком, зеленые бананы в лаймовом соусе, сбрызнутые коричным сахаром. На десерт подали ананасовый пирог и банановую выпечку.

Выглядел Дрыщ не лучшим образом. Он, конечно, переоделся в чистое, но лицо и руки его были испещрены мелкими порезами и царапинами, а в длинных черных волосах запуталась куча всякой гадости и мелкого сора. Добраться до шпилей труда не составило — он сразу их нашел; «Паскуда» стояла в точности там, где сказал мальчишка. Индеец пристал к берегу в полумиле от лодки и загнал плоскодонку в какую-то пещеру. Ему нужна была «легенда» на тот случай, если он все-таки попадется на глаза. Благо природа оделила его своеобразной внешностью: Дрыщ у нас — человек-хамелеон. Разодень его в шмотки от Армани, и он запросто сойдет за какого-нибудь художника-авангардиста, режиссера или мелкого гангстера. Нацепи на него лохмотья, и пожалуйста — чем вам не беженец из захудалой страны «третьего мира».

— На утесах — гнездовья. Крачки, чайки, ножеклювы, — пояснил Дрыщ.

Благоразумно запасшись ведерком, он стал бродить по утесам: тут подберет яичко, там — для пущей правдоподобности. Повыше того места, где на якоре стоял рыбацкий бот, зиял вход в большую пещеру. Дрыщ уже и подобрался к ней ярдов на сто, как вдруг его заметили.

— Ко мне приблизился человек — другой, но тоже рослый, — рассказывал индеец.

— Судя по всему, Донни Кроу, брат Дуэйна, — предположил Педерсон.

Дрыщ продолжил:

— Он крикнул: «Эй, ты чего там делаешь?» Я поднял руки, улыбнулся и говорю: «No habla englis, señor».[12] И достаю из корзины птичье яйцо, показать ему. При этом все время улыбаюсь. Ну здоровяк и решил, что я тут гнезда разоряю. Говорит: «Проваливай отсюда». Я ушел, а он скрылся в пещере. — Дрыщ подумал и добавил: — У меня на родине такие же пещеры, один в один. Они все ведут в общую полость, и попасть туда можно из любого тоннеля.

Потом Дрыщ вскарабкался на вершину утеса, на узенькую необитаемую площадку, где под ногами скрипел испещренный отверстиями и сколами известняк.

— Будто по луне походил, — сказал он. — Куда ни ступишь, сплошь дыры да ямки.

Несколько раз Дрыщ заходил в тупиковые тоннели, которые никуда не вели, однако в конце концов наткнулся на лаз, который сулил много интересного. Это был длинный узкий проем в скале, почти отвесно уходивший под землю. Вместо того чтобы прошить утес насквозь и выйти с другой стороны, тоннель резко сворачивал в сторону. Дрыщ несколько раз оказывался в тупике, но все-таки нашел ход, ведущий в ту пещеру, где обретался здоровяк.

— Там очень узко, пришлось лечь на спину и нащупывать дорогу ногами. Очень острые камни, как бритва. Туда достает приливная волна, так что временами окатывало водой. Темно и сыро. А когда я свернул, лаз расширился, можно было встать в полный рост и идти. Впереди вроде что-то мерцало. Я пошел на свет, послышался голос, женский — слов я не разобрал, но уверен, что это была она, Барбара.

Я подполз поближе, притаился за большим валуном и сумел рассмотреть ее очертания. Да, это была Барбара, она сидела, прислонившись спиной к стене, а возле нее лежал человек, лорд Дауни. Они о чем-то беседовали. Вдалеке, ближе к противоположному выходу, который видно с утесов, сидели какие-то люди. На фоне яркого света дня виднелись лишь силуэты. Я хотел подобраться поближе, пошептаться с Барбарой, чтобы она не волновалась, но не решился в одиночку — слишком рискованно.

Дрыщ прихватил с собой катушку тонкой рыболовной лески, закрепил ее у выхода в пещеру и на обратном пути разматывал, помечая дорогу. Когда индеец показался на свет Божий, день был в самом разгаре, поэтому он решил выждать до темноты и лишь тогда пробрался по утесам к своему «скифу».

— Значит, дело так обстоит, — подвел он итог. — Барбару и старика держат в самом дальнем конце пещеры, охраняя вход с моря. Похоже, они и не догадываются, что есть другие подходы. Можно попытаться проникнуть с того лаза и увести заложников. Если повезет — братья даже опомниться не успеют.