Винс и Джой - Джуэлл Лайза

Парень. Очень симпатичный парень. Симпатичный парень в сером плаще и джинсах «Ливайс 501».

Винсент Меллон.

Ее сердце чуть не выскочило из груди, и она резко выпрямилась.

Одну руку он опустил в карман, а в другой держал магазинные пакеты. Он медленно повернулся, чтобы рассмотреть витрину – группа роботов‑динозавров на покрытом снегом холме за стеклом с логотипом «Парка юрского периода».

Автобус затормозил и остановился в небольшой пробке перед очередным светофором. Джой подумала, что можно взять сумки, вылезти из автобуса и поздороваться. Возможно, это знак. Может, ей следует не просто смотреть на него, а попробовать поговорить, перевернуть страницу в книге, узнать, что произойдет дальше. Эти мысли промелькнули у нее в голове за несколько секунд. Еще несколько секунд она обдумывала причины, по которым ей не стоит выходить из автобуса и здороваться с Винсом: она смутится, будет молчать. Он смутится, будет молчать. У нее мало времени. Она опоздает домой.

Пока она убеждала себя, что это не просто случайность, ведь у нее в кармане есть листок бумаги с номером его телефона, и, возможно, именно поэтому Винс оказался там, прошло еще пять секунд. Она посмотрела вперед, чтобы убедиться, что автобус не тронется, и уже собиралась встать, когда двери «Хэмлис» открылись, и появилась красивая девушка, несущая на руках маленького мальчика. Она была высокой и стройной, в блестящей черной кожаной куртке и джинсах. Сияющие пышные черные волосы ниспадали до середины спины, на лбу примостились темные очки. Она улыбнулась Винсу, и он улыбнулся в ответ. Она передала ему маленького мальчика и поцеловала в щеку. Мальчик обнял его за шею, красивая девушка взяла его под руку, и они втроем направились в сторону станции Оксфорд-серкус – блестящий образец современной семьи.

Джой отпустила пакеты и задержала дыхание.

Ну разумеется. Конечно.

Винс женат, у него прекрасный маленький сын. Конечно.

Его жена красива, как модель.

Логично.

Она подумала, что он слишком хорош для нее, еще когда впервые увидела его в Ханстантоне. Тогда он, наверное, был в отчаянии – девственник почти в девятнадцать. А в трейлерном парке «Сивью» выбирать было особо не из кого. Наверное, он решил, что Джой вполне подойдет для интрижки, воспользовался ее желанием с ним переспать и испытал большое облегчение, обнаружив ее записку на следующее утро.

Но как насчет истории, рассказанной Беллой? Подруги с хрустальным шаром и картами? Его «влюбленности»?

Видимо, это была шутка. Они дурачились. Наверное, он рассказал подруге о девушке, с которой потерял девственность, и они посмеялись над ней, над ее извращенцем-отцом, ужасной семьей и трогательной записочкой с признанием в вечной любви. Все понятно.

А теперь он продвинулся дальше, переключился на точеных моделей с роскошными формами, а она опустилась до унылых бухгалтеров из рубрики знакомств в газете. Джой вспомнила о Стюарте Бигморе и Вивике, их переезде в Андалусию и планах создать семью. Представила их детей, прекрасных, утонченных, темноглазых ангелов. И вспомнила Алли. Наверное, он тоже кого-нибудь встретил, возможно, нашел в Новой Зеландии красивую девушку, с которой проведет остаток жизни и обзаведется детьми. Кого-нибудь необыкновенного. Кого-нибудь особенного. Кого-нибудь, совершенно не похожего на нее.

Долгие недели она пребывала в заблуждении, что она чем-то лучше Джорджа – что она слишком хороша для него. Но теперь, наблюдая, как Винс со своей красивой семьей заходит в метро, противоречия исчезли и все встало на свои места. Они с Джорджем были созданы друг для друга. И теперь при мыслях о Джордже ее успокаивало осознание того, что для него она была также прекрасна, как темноволосая девушка, подарившая Винсу сына, так же любима, как переменчивая, творческая Вивика, утащившая Стюарта под венец и прочь из страны в таком молодом возрасте. Для Джорджа она была необыкновенной, он хотел на ней жениться и быть с ней всегда, предпочитая ее всем остальным.

Она засунула руку в карман пальто и нащупала маленький листок бумаги. Вытащила его, посмотрела на номер телефона Винса, а потом сложила вдвое, скрутила в маленький шарик и бросила на пол автобуса.

А потом мысленно положила Винса Меллона в маленькую коробку, написала на ней слово «прошлое» и снова сосредоточилась на будущем.

– 34 –

На следующей неделе Винс наконец расстался с Магдой.

Это случилось, когда она пришла к нему домой, притащила кучу брошюр про летний отдых и с энтузиазмом заговорила о Тенерифе. Про июнь. И до смерти его напугала.

Между ними состоялась одна из тех ужасных банальных бесед типа «нам надо поговорить», «дело не в тебе, а во мне». Магда плакала огромными стеклянными слезами, и ее лицо стало коричневым от растекшейся туши. Для Винса это было самым ужасным в плачущих девушках. Это не просто заставляло его почувствовать себя последним ублюдком, но и делало их некрасивыми, а когда девушка становилась некрасивой, то вызывала жалость, а жалость совершенно меняла взгляд на происходящее. Девушка переставала быть нормальным человеком и превращалась в асексуальный объект жалости, словно горбатый старик или маленький щенок со сломанной лапой.

Кошмар длился около четырех часов. Четыре потраченных впустую часа, по мнению Винса. Все важное было сказано за первые десять минут, а потом начались бессмысленные предположения, обвинения, повторения и вопросы. Но поскольку расставание происходило в его квартире, ему пришлось терпеливо ждать, пока она закончит – он чувствовал, что просить ее уйти было бы совсем жестоко.

Они провели отвратительные полчаса в ожидании такси для Магды в основном из-за того, что машину обещали подать через десять минут, и они не знали, чем заполнить оставшиеся двадцать. А потом она уехала. Он стоял у окна и наблюдал, как она уходит, как делал сотню раз до этого, присматриваясь к водителю такси и убеждаясь, что тот не похож на жестокого насильника, и запоминая номер машины. А потом он опустил занавеску, убрал пустую кружку и бокалы из-под вина и лег в кровать. Одинокий. Отношения закончились.

Одинокий и безработный.

Впервые с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать.

Внезапно он ощутил всю исключительность своего положения.

На следующее утро он проснулся с четким ощущением, что никому нет до него дела. Не будет ни бодрого утреннего звонка от Магды, ни звонка с работы по поводу его отсутствия. Он словно вдруг перестал существовать. Пугающее, но освобождающее открытие.

Всю ту неделю он занимался вещами, которыми всегда мечтал заняться, когда не придется ходить на работу. Он прочитал за день целую книгу. Погладил пять рубашек, шесть пар брюк и простыню. Отправился в супермаркет и сорок пять минут думал, что приготовить на ужин. Пил пиво в обед. Встречался в обеденные часы с друзьями, пропахшими офисом и метро, чувствуя некое превосходство над ними, когда они поглядывали на часы и торопились обратно в офис. Он обнаружил в Финсбери-Парк магазины, о существовании которых раньше и не подозревал, и возвращался домой, гремя ароматными банками с экзотической пастой из марокканского чили и странными овощами, с которыми не знал, что делать.

Спустя несколько дней очарование новизны пропало, и он вспомнил, что мечтал заняться совсем другим, когда избавится от самой тупой на свете работы.

Например, написать книгу.

Научиться чему-то новому.

Путешествовать.

Найти действительно любимое дело.

Он купил книгу «Как написать бестселлер» и прочитал вступление.

Отправился в турагентство и взял несколько брошюр, но понял, что не может себе этого позволить, и отдал их Кесс, чтобы читать в туалете.

Он купил газету «Гардиан» и просмотрел объявления о вакансиях в поисках работы мечты, но обнаружил, что ее не существует, а если бы и существовала, он бы не получил ее, потому что слишком молод и неопытен.