Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Александр Конторович

В общем, закончил со шкурами и пошел за новыми заданиями. Как говорится, нам солнца не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо, работу давай.

Обрадовали… завтра в рейд на форт оборзевших англичан, а потом – на лесозаготовки. Сейчас, пока завтра не наступило, делаю нужное дело – строю мостки для стирки на ручье. Змеюку какую-то все-таки пришиб, чтобы рядом не ползала. Вечером надо пожарить на палочке, не хуже курятины… релаксация называется. Вбиваю топором в дно ручья стойки и пою, голос прорезался:

– Износились тяжелые бродни, почернело младое лицо. И сосватанный вечной каторгой на тюремное лег он крыльцо. То не море-окиян, Стонут души россиян Навсегда повенчанных С каторгою нерчинской!

За прошедшие полтора дня успела пораскинуть мозгами, всплакнуть, вздремнуть (последующее понравилось мне еще меньше, чем предыдущее; не сны, а какие-то американские горки: поворот – и я Леся, еще поворот – и Лола… бр-р-р). Теперь сижу вот, глупо таращусь на себя в зеркало и пытаюсь понять, нравится ли мне то, что я в нем вижу, или нет. Свечу зажгла, потому как уже смеркается. И опять гляжу, испытующе, пристально – ведьма ведьмой. Это я про антураж и про выражение лица. Ну а само лицо – очень даже ничего. Точнее, Лоле оно всегда казалось невыразительно-заурядным. А вот Леся время от времени задумывалась (после основательной встряски или просто от нечего делать) – а не поменять ли имидж самым ортодоксальным образом? Сиречь из пепельной блондинки превратиться в брюнетку, такую жгучую, чтобы коллеги, когда она войдет в учительскую, попадали со стульев. В сочетании со светлыми глазами черные-пречерные волосы – экзотика. Увы, экзотического сочетания не получилось – Лола не только черноволоса, но и черноглаза. А вообще – все на месте и в меру. И на том спасибо, могло быть куда хуже, правда ведь?

Думаю о пустяках? Ну да, о чем же еще? – все серьезные думы передуманы, выводы сделаны (самый отвратительный ответ на вопрос «что делать?» – «ничего», но в данном случае это еще и самое разумное решение), на душе тоска, из книг – одна Библия. Вот и думаю о пустяках, тренируюсь в самовнушении, пытаясь примирить Лолу и Лесю. Не то чтобы они объявили друг другу войну, но… мало ли что? Девушки-то обе – с характером. У Лолы жизненный опыт, которому Леся могла бы позавидовать – хотя вряд ли позавидовала бы. Если что, Лола и пострелять может, и на коня взгромоздиться, и на языке местных аборигенов худо-бедно изъясняется. Нрав у нее, соответственно, далек от идеала воспитанной сеньориты, хотя прикинуться может – чтобы дядюшку лишний раз не расстраивать. Леся – дитя цивилизации, ее внутренний маятник колеблется от мизантропии до филантропии, и никогда не предугадаешь наверняка, куда он качнется в следующую минуту…

Порешив так, принялась коротать время, перебирая одежки-обувку сеньориты, и прикидывать, в чем лучше всего отправиться в путь. Обе дамы во мне не желали пренебрегать ни удобством, ни эстетикой. Куда я собралась? Вчера прискакал один из индейцев, работник при миссии, и наговорил дядюшке таких невероятных новостей, что он, против своего обыкновения, счел нужным поделиться ими со мной. Не так далеко от нас появились таинственные белые, которые, по словам индейца, мало того, что расправились с напавшими на них пришлыми, как он их назвал – дикими, индейцами, так еще и взяли в плен английского офицера! На мой вопрос, как же этот работник смог узнать такие подробности, дядюшка, уже в своей обычной манере, быстро перевел разговор на другую тему. А именно о том, что язык, на котором говорили пришельцы, совершенно не знаком его человеку (ага, вот в чем дело, явно не просто так он у него работает, надо запомнить на всякий случай), и поэтому сейчас требуется моя помощь. Даже не хочу загадывать, кем окажутся эти незнакомцы, но какая-то надежда у меня появилась…

«Ни фига ты не экстремалка. Просто дура – и все», – думала я, выезжая из ворот поселения. Моя смирная лошадка привычно трусила в середине кавалькады. Так пожелал дядя. Точнее, таково было его условие. Одно из многих условий, на которых он согласился взять меня с собой. И все они, все до единого, были продиктованы соображениями безопасности. Относительной, конечно. Здесь безопасность вообще понятие ве-есьма относительное. Тем не менее пришлось наобещать с три короба, в том числе и то, что на лагерь таинственных поселенцев я буду глядеть издали, не пытаясь приблизиться. Лола, наверное, слово сдержала бы, а вот Леся… Да и о первом своем порыве я тоже благоразумно умолчала. Похоже, сочетание двух личностей во мне породило какую-то новую. Конкретно безбашенную. Ни у Лолы, ни у Леси даже мысли не возникло бы в одиночку ехать невесть куда. Потом состоялся очень непростой для меня разговор. Потом мы собирались в путь – правда, не слишком долго, потому что большую часть пути надо было проделать при свете дня. А потом… Потом я увидела во дворике, в том самом, где обычно занималась со своими учениками, полдюжины солдат и трех вооруженных слуг. Среди последних, к моему – то есть к Лолиному – неудовольствию – Диего, крещеный молодой индеец-олони… ну да, тайно (это он так думает – тайно!) влюбленный в сеньориту. Кстати, Леся тоже не в восторге – в жизни неопределенность полнейшая, разброд и раздрай, а тут еще – на тебе! – мылодрама в прямом эфире!

Когда садилась на коня, Диего бросился помогать, ну а я упрямо смотрела в сторону. В результате чуть не сверзилась и уж совсем еле-еле удержалась от крепкого словца. Поздравляю вас, дорогая Цинни, приключения начинаются! Головокружительные… будем надеяться, не головоломные.

К счастью, я ошиблась. До лагеря таинственных поселенцев мы доехали без приключений. То есть вообще. Опять же, к счастью, Лола чувствовала себя в седле достаточно уверенно, а потому можно было глазеть по сторонам. И размышлять. Громко сказано! Мысль была всего одна. И я ее думала, ага. Все та же – о совпадениях. Короче говоря, я не удивлюсь, если поселенцы говорят по-русски (причем русский – отнюдь не образца тысяча семьсот лохматого года!), а буквосочетание «СКВО» расшифровывают не как «индейская жинка», а как «Северокавказский военный округ»…

Впрочем, обо всем по порядку. Едва завидев костры, дядя велел мне остановиться и не сходить с этого места. И оставил при мне двоих солдат и – о ужас! – Диего. Причем Диего получил в сторонке какие-то персональные указания. Я так понимаю, улизнуть мне не удастся. Равно как и увидеть-услышать что-то определенное на расстоянии три сотни шагов.

И почему-то захотелось плакать – то ли с досады, то ли от усталости, то ли… А что, мало поводов, скажете? Это у меня-то?..

…Нет, все-таки я дура. Но и экстремалка, одно другому, оказывается, не противоречит. Шлепаю – со всей дури – свою коняшку ногами по бокам, она послушно переходит в галоп… Одним словом, к финишу мы с дядей пришли одновременно, Диего еле догнал меня. Не ожидал, бедняга, от сеньориты такой шустрости. Вот и дядя волком смотрит, но – не время и не место для семейной сцены.