Да здравствует король! - Ирмата Арьяр

— Ты умрешь, глупый король, и даже пальцем не успеешь пошевелить, — ощерился степной шаман. — И все здесь умрут, стоит мне пожелать. Твой дар иссяк, да и бесполезен он. Расплавленное золото прожжет тебе грудь и укусит в самое сердце.

Змеиные шипение и свист, человеческие вопли и хрипы зазвучали по всему залу и, похоже, за его пределами. Не было ни одного знатного лица во дворце, не носившего золотых украшений, не имевшего в кошеле хотя бы одной золотой монеты, и они расползались сейчас змеями и скорпионами по телам владельцев. Всегда подозревала, что золото губительно для человека.

Фрейлины опять лежали в обмороке. Сестры А. визжали, отмахиваясь веерами от ядовитых шершней, в которых превратились их серьги и кольца. Только Виолетта, не надевшая ни одной безделушки, кусала губы и дрожала, цепляясь за охранявшего ее Сиарея.

Но, если бы Шаэт оглянулся, он заметил бы невредимого Рамасху со свитой и Рагара с вейриэнами. На Дигеро и втором юном горце в свите принца тоже не шелохнулось ни одно из украшений из горного серебра и платины. Да и не все лучники на галерее побросали луки, и не все стражники опустили мечи, плюнув на ползающих по ним гигантских термитов. И еще казначей сердито поблескивал глазками. Причем его золото почему-то оказалось не фальшивым.

— Тихо! — гаркнул Шаэт, и визги перешли в сдавленные рыдания. — Теперь слушай меня, король. Ты передашь мне свой дурацкий дар немедленно, иначе я буду убивать твоих подданных по одному.

Полузадушенный Роберт ничего не мог ответить. Зато голос Рагара прогремел:

— Ну, рискни, шаман.

Шаэт нервно оглянулся, змеи с его движением отдернулись от побагровевшего короля, и этим воспользовались ласхи.

Столь прекрасного зрелища мне не доводилось видеть. Все пространство озарилось тысячами разноцветных сияний, заиграло радугами, соткавшими сказочное полотно, облачившее каждого, кто находился в зале. От его прикосновений ожившие чудовища осыпались на пол, распавшись в пыль и труху, а ледяной вихрь вымел останки в бойницы. Неблагодарные придворные тут же зарыдали, сочтя себя разоренными.

Степной шаман не стал исключением, разом лишившись всего арсенала, но возразить уже не мог: под его левой лопаткой торчал сельт, стремительно таявший, становясь невидимым. Казначея не миновала та же участь. И еще несколько человек, чье притворство ласхи вычислили мгновенно, оказались обездвиженными.

— Не успел сбежать наш шаун, совсем разленился, нюх потерял, — удовлетворенно сказал Рагар, осматривая тело казначея. Перевернул. Нашим глазам предстал ядовито-желтый гребень, прорезавший ткань камзола на спине парализованного.

Роберт уже отдышался.

— Вейриэн, я обязан тебе жизнью, — прохрипел.

— Не только мне, но и принцу Игиниру, — наставник чуть поклонился Рамасхе. Обвел взглядом еще не пришедших в себя придворных. — А тебе не кажется странным, ваше пламенное величество, что из шести магических сил нашего мира пять находились в этом прекрасном дворце и даже в твоем ближайшем окружении? Вейриэны и ласхи, инсеи и шауны, даже темный Дирх. Теперь мне хотелось бы знать, где шестая. Мне самому поискать, или признается кто?

Рагар остановил пристальный взгляд на группе молодых рыцарей, окруживших барона Анира фьерр Гирта, поднял угольную бровь. Светлячок тяжко вздохнул, отстегнул перевязь с мечом и, опустившись на колени перед троном, положил оружие к ногам монарха.

— Ну, я это… Я — аринт. Но я был предан тебе, мой король, и любовь моя от сердца шла. Аринты не умеют лгать и изворачиваться, как инсеи и шауны. Мы воины, а не лизоблюды какие. А дар твой… ну, не получилось, и бог с ним. Попытка не пытка. Защиту свою ты дал нам, и одно это — уже великий дар.

— Анир… — плечи Роберта опустились, словно из него вынули стержень. — Скажи, Рыжик был… тоже ваш?

— Тоже, государь, — Светлячок понурил голову. — Велишь меня казнить, так я лучше сам себя порешу, а не дамся. Но позволь мне в бою за тебя голову честно сложить. Все одно возвращаться мне нельзя: позор ляжет на весь мой род до скончания веков.

Король прикрыл глаза, устало повел ладонью:

— Потом разберусь, что с тобой делать, Анир. Отправляйся пока к Рагару под охрану.

Наставник от неожиданности поперхнулся, а Роберт поднял набрякшие веки и усмехнулся:

— А разве ты формально не мой подданный, вейриэн, в конце-то концов? Все знают, что присягу мне никто из горцев не давал, но, дьявол тебя задери, не до глупых формальностей сейчас. Видишь, мне пока и свечку не зажечь, не то что с чужой магией справиться. И в бездну договор с Хелиной. Призови сюда столько своих дьяволов, сколько нужно, — при этом король взглядом заткнул вякнувшего кардинала. — Обеспечь охрану. Да ты сам все знаешь. А теперь я вас покину. Принц Игинир, моя благодарность… — он, сгорбившись еще сильней, направился к выходу, но остановился у оцепеневших старших принцесс. — А этих двух моих гадюк — в каземат. Завтра допрошу.

Агнесс и Адель взвизгнули, и король, морщась, ускорил шаг.

10

Потом говорили, что принц Лэйрин, налетев, как тайфун, за один день погубил Равнинное королевство. Что горный колдун, пленив короля, уничтожил высших лиц государства и, главное, разорил казну. Менестрели сочиняли, что я, аки дракон, питаюсь только золотом и девственницами и прочие глупости.

Болезнь государя тоже приписали мне.

Силы Роберта уже были изрядно подточены вившимися вокруг многоликими охотниками за его даром (грустно осознавать себя в их числе), а прозрел он так внезапно, что это его едва не убило.

Он слег. Заперся у себя, выгнав всех фаворитов, слуг и лекарей, и допускал только ненавистного прежде Рагара, заявив, что больше никому не может доверять. Стражу у его опочивальни несли вейриэны, потому слухи о пленении не могли не родиться, можно понять несведущих людей.

Между тем истинные масштабы катастрофы еще только начали вскрываться.

Рагар допросил Светлячка на следующий же день после памятного суда, охаянного потом менестрелями и выданного летописцами за попытку «дворцового переворота».

— Зачем аринтам понадобилась «огненная кровь»? — это интересовало его в первую очередь. — Затеяли масштабную войну? Или переселение? Слышал, вы даже степь начали теснить к пустыням.

Барон покраснел до корней волос.

— Не для войн. Тут мы сами как-нибудь. А вот пожары… Знаешь ведь, что нас и наших людей кормит лес. В последние годы тайга горит столь часто, что молодняк не успевает вырасти, зверь уходит, а земля оголяется. Нет защиты леса — и реки мелеют, и ураганы гуляют. Все рушится. И с каждым годом становится все хуже, вот лесные люди и снимаются с мест.