Кавказский транзит - Сергей Иванович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если у вашего соседа дом загорится – вы что, не будете помогать тушить пожар? – сыпал поговорками следователь. – Хотел бы я посмотреть на этих умников в таком случае!
Глядя на него, ни у кого из присутствующих не возникало и тени сомнения, что в случае этого самого возгорания он бросится на помощь. Хотя на самом деле от него этих действий условный сосед явно бы не дождался… Впрочем, сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Важно создать соответствующее информационное поле, на котором можно провести и успешно закончить весьма важную игру, от успеха которой зависит многое.
– Ходят слухи, что это дело рук снежного человека.
– Слухи и есть слухи. Мы же люди серьезные и государственные. Оставьте эту тему для желтой прессы.
– А как вы прокомментируете информацию о том, что в основе всего лежат не политические интересы, а интересы экономические? И правда ли, что связанный с преступным бизнесом российский майор дезертировал с одним из десантников? Есть информация, что они вооружены и скрываются сейчас в горах, – рыжий, как огонь, журналист уставился на сцену.
– На этот счет никаких комментариев, – тут же заявил полковник Авдеев, всем своим видом давая понять, что так оно и есть. – В любом случае мы в отличие от наших южных соседей ситуацию в регионе контролируем, действуя в тесном контакте с военными и правоохранителями республики Артви.
Глава 35
Массивы артвинских гор широко раскинулись до самого горизонта. В синеву небес поднимались причудливые скалистые вершины, оставляя далеко внизу лесистые склоны. Узкие тропы ведут выше и выше вдоль осыпей и скал к заснеженным перевалам. На каждом шагу путника здесь может ждать сюрприз, часто опасный и нежелательный, – лавина, обрыв, густые туманы, неожиданная встреча с медведем или случайно потревоженная гадюка…
Здесь, в этих горах, можно пройти сквозь несколько разных климатических зон. Часто не менее дня уходит на то, чтобы из зноя субтропиков через густой лес, по тенистым ущельям и крутым скалистым гребням перейти в царство прохладных травянистых высот. Гигантские пихты остаются позади, кругом панорамы хребтов и вершин с пятнами белых снегов, вдали морские дали, смыкающиеся с небом, а под ногами узенькая извилистая тропинка, которая уходит то вверх, то вниз, куда-то в сторону, иногда приводя к роднику, вблизи которого обычно виден деревянный пастушеский домик с навесом.
Батяня и Степченко продвигались вперед, поднимаясь все выше и ориентируясь по еле заметным следам. Естественно, рядовой, будь он один, давно потерял бы всякую нить в разматывании клубка пути, но рядом с ним шел комбат. Как опытный следопыт, Лавров безошибочно двигался вперед, иногда указывая солдату на детали, которые помогают найти верное направление.
– Тут ведь дело такое, Степченко, – говорил майор, перепрыгивая с камня на камень, – в нашем случае каждая мелочь может иметь решающее значение. Поэтому внимание – прежде всего.
– Я смотрю, товарищ майор… – солдат старался следовать рекомендациям майора, но пока что из его действий выходило немного практической пользы.
– Вот ты прошел мимо и не обратил внимания, а здесь была веточка сломана. Поэтому мы сюда и свернули. Там трава примята и так далее, – поучал комбат бойца, – важно все увидеть и понять, что к чему.
Вскоре слова майора подтвердила новая находка.
– Так… – протянул Батяня, потянувшись в сторону и снимая какой-то лоскут с колючек.
При внимательном рассмотрении майор опознал этот обрывок – им был кусочек материи от шелкового халата Кречинской. Именно в нем она была во время их последней встречи… Теперь не оставалось никаких сомнений, что «снежный человек» прихватил даму с собой. Или она его «прихватила»?
– Ни хрена не понимаю, – честно признался Батяня, вспоминая последние слова Салина, – при чем здесь «чача»? Что хотел сказать горбун? Хорошо хоть, понятно, что это он стрелял из ружья, а то бы совсем свихнуться можно было.
– А может, она сама нам знак оставила, чтобы мы дорогу нашли? – не оставался в стороне от попыток догадаться Степченко.
– Может быть… – задумчиво кивнул Лавров.
– А кстати, товарищ майор, вот чача – это водка или вино? – спросил Степченко, вдруг вспомнив недавнее происшествие с ящиком.
– А ты никогда не пробовал?
– Да нет, как-то не приходилось, – отрицательно помотал тот головой. – Я вообще-то спортом занимался, потом – автомобилями, так что особо на это дело никогда не налегал. Да и у нас, сами понимаете, этот продукт никто не изготавливает. У нас там своя специфика: самогон, конечно, ну, там, вино домашнее…
– Так называют на Кавказе и виноградную водку, и вообще любой фруктовый самогон, не только из винограда, но и из инжира, мандаринов, апельсинов, алычи или туты, – пояснил майор. – Вообще, есть неписаное правило: настоящая чача должна быть произведена в Каверде или Артви. Существует как домашнее, так и промышленное производство, так что у каждого здесь, почитай, свой рецепт. Некоторые сорта выдерживают в дубовых бочках, что дает свой вкус, несколько напоминающий коньяк…
Он хлопнул себя ладонями по коленям и потянулся, с хрустом разминая кости.
– Ну, все – отдохнули, а теперь пора двигаться дальше. Особенно рассиживаться у нас с тобой времени нет.
Короткая лекция была окончена, и десантники продолжили путь, размеренно продвигаясь дальше. Быстрее идти не получалось: во-первых, не так-то просто было держать след, а во-вторых, в гору, в условиях незнакомой местности, особенно не разгонишься. Силы надо было экономить.
– А где мы вообще находимся? – поинтересовался Степченко.
– Точно сказать, на чьей территории, невозможно, – ответил Батяня, – граница проходит где-то здесь. В высокогорьях всегда были проблемы в четком определении границы. И сегодня между некоторыми странами в таких вот местах граница довольно условна. А что уж говорить о границе здешней, которая в нормальном ее понимании возникла каких-то полтора десятка лет назад! Раньше ведь все это были союзные да автономные республики. А между ними, сам понимаешь, границы являлись условными.
Вскоре десантники вышли к древней крепости, находившейся на оконечности высокого обрыва, среди густого букового леса.
– Неплохо сохранилась, – отметил Степченко, оглядывая мощные стены из местного камня, бывшие когда-то неприступными для врага.
– Строили на совесть, – откликнулся майор, – так ведь по-другому и нельзя было. Часто жизнь напрямую зависела от качества строительства.
– В смысле? – уставился на него Степченко.
– Плохо построишь – осаду не выдержишь, – пояснил Батяня. – Ну вот представь себе: в те времена войны, несмотря на отсутствие сегодняшней техники, были куда более жестокими. Если обороняющаяся крепость или город захватывался в ходе штурма, то жителям, не говоря уж о защитниках, в этом случае можно было только посочувствовать. Часто вырезались все – от мала до велика. Или брались в рабство, так что пленников из Артви продавали в Индии, на Мадагаскаре и в Алжире. Ну, вот, соответственно, люди старались сделать так, чтобы стены устояли в ходе любой осады. И против камнеметных машин, и таранов, и подкопов, ну и так далее.
– А-а… – кивнул солдат, – это конечно.
– Вот
