Атлантарктида - Василий Головачев

– Я знаю только то, что наши предки не пользовались протезами – машинами, компьютерами, электронными гаджетами и тому подобным. Они выращивали необходимые им устройства как живые организмы либо достраивали себе необходимые органы.

– У них не было компьютеров?

– Были, но работали они на иных принципах. Думаю, мы находимся в операционной зоне такого компьютера, причём квантового. Отсюда все наши галлюцинации. Кстати, при этом мы с вами для него – самые настоящие вирусы.

– Что это значит?

– Мы можем подвергнуться атаке органелл… э‑э…

– Объясните.

– Человеческий организм защищается от болезнетворных бактерий и вирусов, вырабатывая фагоциты, да и не только человеческий – любой живой организм должен защищаться. Предполагаю, что и Буфер… э‑э, интерфейс матрицы активного поля… тоже имеет антивирусную защиту.

– Почему же вы не предупредили нас раньше?

– Я предупреждал, ещё когда мы встретили ската.

– Почему же он не атаковал нас, когда мы начали изучать Купол?

– Говорят, чужая душа – потёмки, – усмехнулся Дрёмов, – а уж программа компьютера, рассчитанная по иной логике, тем более потёмки.

– По какой ещё иной логике?

– Вы думаете, наши предки думали так же, как мы? Ничуть не бывало! Их и людьми‑то назвать нельзя по большому счёту. – Дрёмов подумал. – Впрочем, нас тоже трудно назвать людьми.

– Майор, позже поговорим, – сказала Инга.

– Приготовьте автоматы, – сменил тему Вербов. – У нас нет выбора – идти вперёд или не идти. Коль уж мы пролезли в Купол… интерфейс это или нет, мозг или не мозг, придётся идти дальше, обратной дороги нет. Стрелять – только по моей команде!

Дрёмов вопросительно посмотрел на Вершинину, но она больше не произнесла ни слова.

– Пошли! – скомандовал Вербов.

Сделали шаг, замерли на пару мгновений, пытаясь найти в «калейдоскопном поле» более или менее осмысленные формы. Не нашли, шагнули дальше. Но только на одиннадцатом шаге – Вербов считал – пространство вокруг волшебно преобразилось.

Световые вуали и зеркальные сколы калейдоскопа исчезли, как будто их сдуло ветром.

Разведчики оказались в коридоре, загибающемся вправо и влево. Внешняя сторона коридора сплошь заросла «колониями грибов» телесного цвета, а прямо перед ними начинался лес, а вернее, лесопосадка, так как деревья в ней, больше похожие на обрубки стволов высотой до трёх метров, располагались рядами, уходящими в неведомые дали.

Потолок у этого необычного помещения отсутствовал, вместо него колыхалась пелена вспыхивающих и гаснущих искр, не то облачный слой, насыщенный электричеством, не то слой тумана.

Обрубки стволов – чистой воды вётлы, у них и сучья были обрублены – имели чёрно‑зелёный цвет, а пол между шеренгами стволов казался металлическим, ребристым, смазанным жиром. И было в этом «лесу» очень жарко, люди сразу начали обливаться потом, ощутив резкий скачок температуры воздуха.

– Что это? – нарушил молчание Вербов.

– Операционная зона Буфера, – заученно ответил Дрёмов, с не меньшим интересом, чем спутники, всматриваясь в «лесопосадку».

– Это… деревья?

– Нет, конечно. В принципе, Буфер должен иметь конденсатор разряда, ну, или аккумулятор, и каждый ствол, наверно, представляет собой энергоячейку.

– Зал так велик?

– Я уже объяснял вам, мы внутри интерфейса, излучение которого воздействует на наши рецепторы. Скорее всего зал – иллюзия, и ячейки выглядят иначе, да и весь Буфер тоже.

– Как далеко тянутся ряды стволов?

– Нам только кажется, что они ведут в определённое место.

– Но ведь центр у Буфера должен быть? Пост управления, терминал контроля. Или он управлялся телепатически?

– Не уверен, хотя вы правы, кто‑то должен был этой машиной управлять.

– Предлагаю быстренько пройтись по рядам, – сказала Инга.

Вербов глянул на циферблат часов.

– Мы уже почти полчаса здесь бродим, пора возвращаться. Макс может пуститься по нашим следам.

– Потерпит ещё пару минут.

– Макс, – позвал Вербов, включая рацию. – Капитан, ты меня слышишь?

Наушники тихо прошелестели в ответ, изредка выдавая треск электрических разрядов.

– Не слышит.

– Идёмте, – поторопила мужчин Вершинина, направляясь в проход между шеренгами «обрубленных стволов». – Посмотрим, чем заканчивается лес, и вернёмся.

Вербов жестом предложил Дремову, так и не взявшему в руки оружие, следовать за девушкой.

Идти было нелегко. Подошвы ног прилипали к полу, и Вербов подумал, что пол действительно покрыт слоем желе, которое вполне могло быть «потом» организма, внутри которого они находились.

Через два десятка шагов все трое вышли на край «поляны», к которой со всех сторон сходились ряды «деревьев», и увидели в центре массивную скульптуру, в которой Вербов с содроганием узнал толстопузого человека с головой динозавра, точно такого же, какого экипаж «Краба» обнаружил в линзовидном озерке днём ранее.

– Дохом! – вырвалось у Дрёмова.

– Что? – не понял Вербов, не снимая пальца с автоматного крючка.

– Предок антарктов…

– Тот, в озере?

– В озере действительно уцелело изваяние, а это…

– Что?

– Голография… наверно…

С минуту спутники Дрёмова и он сам рассматривали скульптуру, вызывающую душевный трепет.

– Но он… не человек… а вы сказали – предок…

– Предки антарктов‑атлантов не были людьми, они были земноводными существами, прилетели с планеты одной из звёзд созвездия Стрельца. На Земле переселенцы генетически изменили австралопитеков, что и породило цивилизацию антарктов, и позже – атлантов. Они наполовину – крокодилы, хотя и не земные.

– А вы? – Вербов сглотнул, посмотрел на Ингу, как бы приглашая девушку в соратники. – То есть гиперборейцы? Ваши предки? Земляне?

Дрёмов покачал головой.

– Гиперборейцы тоже не земляне, их предки прилетели на Землю с планет Ориона. Но они себя не переделывали. Нынешнее человечество – смесь двух фенотипически различных цивилизаций: антарктической – хищнической, охотничьей, образно говоря, и гиперборейской – земледельческой, мирной, развивающей добрососедские отношения.

– А вы, значит, гипербореец.

– И вы тоже, и она, – Дрёмов кивнул на Вершинину, – и они, – кивок на стену сзади, где остались спутники майора, – и вообще все северные народы, русские в первую очередь, славяне, финны.

– В таком случае потомки атлантов… то бишь антарктов…

– Англичане, почти половина европейцев, немцы, французы, испанцы, поляки, все американцы, что северные, что южные, арабы…

– Китайцы.

– С китайцами чуточку сложнее, вообще с азиатами, есть версия, что они являются потомками третьей расы.

– Вы не знаете?

– Специально историю китайцев не изучал.

– Остановитесь, – очнулась Вершинина. – Всё это несомненно представляет интерес – кто динозавр, кто нет. Но меня в данный момент больше интересует практический вопрос: что дальше? Если мы внутри интерфейса, почему тут в зале торчит этот урод? Он реальная вещь? Или нам только кажется, что мы видим… как вы назвали?

– Дохом.

– Нам кажется, что мы видим Дохома?

– И да, и нет.

– Не поняла.

– Дохом – символ цивилизации антарктов, очень агрессивной, надо признаться, и человеконенавистнической, но и он – искусственный организм. Я имею в виду – первый, дочеловеческий фенотип. Такими антаркты переселялись на Землю, будучи похожими и на обезьян, и на динозавров. Неудивительно, что все последующие интерфейсы выращены по его образу и подобию. Тот, что перед нами, – и есть «мозг» Буфера, хотя я не уверен, что он материален. Хотите проверим?

Денису что‑то не понравилось в речи археолога.

Вербов покосился на Ингу, но выражения её глаз сквозь стёкла очков оценить не смог.

– Минуту, Виктор Степанович, один вопрос, – проговорила девушка. – Кто вы?

– Я уже говорил…

– Поставлю вопрос иначе: зачем вы здесь? У вас хорошие покровители, раз вы вошли в состав спецгруппы, доставленной в Антарктиду в условиях полной секретности. Не так ли? И вас тщательно готовили для… для чего? Не для того же, чтобы вы рассказали нам сказку о предках? По нашим данным, Купол – генератор сдвига полюсов планеты, по вашей версии – Буфер обмена временных линий, матрица активного поля. Что верно?

– Второе, – без колебаний ответил Дрёмов. – Повторяю, эту машину‑организм запустить на всю мощь не успели, успели только провести одно испытание. Предки нанесли удар раньше…

– Чьи предки? – вмешался Вербов.

– Какая разница? Все программисты Буфера погибли, и матрица осталась предоставленной сама себе. Поэтому и пояс защиты Буфера практически не работает, его тоже не успели активировать. Встреченные нами органеллы – не боевые роботы, а скорее обслуживающие, предохранительные. Американцы называют их фагоцитолами, но это не фагоциты, не ликвидаторы вирусов. Что касается моего участия… да, меня готовили специально. Как и моего визави на «Мистике». Но у нас разные задачи.