Каисса - Виталий Алексеевич Чижков

Матвей пошел сюда, скорее, по профессиональной привычке.

Макмэн всегда говорил, что хороший журналист должен делать три вещи: получать альтернативное мнение, проверять факты и искать новый опыт. И поход к медиуму – по пути домой, да еще за полцены по листовке – соответствовал всем критериям.

Конечно, Матвей не верил ни в демонов, ни в одержимость. Мир, описанный им под гипнозом у Покровского, взялся в голове непонятно откуда. Но это был просто мир в голове. Живое воображение, не более. Ощущать себя просто тушкой homo sapiens с темной энергией на борту было неприятно. Матвей сразу решил, что идет к медиуму не на прием, а как журналист – пообщаться с интересным человеком, порасспрашивать о демонологии, пересказать свою историю и выяснить, встречается ли где-то подобное описание.

Если привидевшееся Матвею окажется свежей концепцией, то можно будет даже засесть за фэнтезийную книгу! Несколько раз сходить на сеансы гипноза, записать на видео, перегнать их в текст – и потом наслаждаться лаврами успешного писателя. Настя права, нужно начинать пробовать себя в литературе по-серьезному и зарабатывать на этом деньги.

Настроение поднялось. Матвей шел и фантазировал, как он получает литературные премии, дает интервью популярным блогерам, а коллеги приносят его книги, клянча автографы. Как Настя с обожанием смотрит на него, ласково называет «мой Хемингуэй», а в спальне они предаются страстям, как Конни и Оливер из «Любовника леди Чаттерлей».

Он купил кофе навынос неподалеку от салона медиума, осушил его одним глотком и вскоре добрался до места. Это была дощатая пристройка к старому зданию на центральной улице города. По виду она напоминала баню с маленькими окнами. На ней все еще висела табличка прежнего заведения, чайного бутика. Чуть ниже была прибита двухсотками новая вывеска, деревянная, с выжженной надписью «Лавка магии Бориса Фадеева».

Матвей вошел не сразу. Пару минут он просто стоял и смотрел на вывеску. Зачем он тут? Какая книга? Какое интервью? Он ведь уже не журналист, а замглавреда. Матвей ощущал острое желание поговорить с оракулом, но все же мотивация прийти сюда не казалась достаточно веской, словно чего-то не хватало. Наверное, подобные чувства испытывает барбер, когда к нему в кресло садится клиент с тремя волосинками. Или повар, готовящий для аллергика или вегана.

Наконец Матвей решился.

Скрипучая дверь взъерошила ворох металлических трубочек и оповестила о прибытии гостя. В нос сразу ударили терпкие запахи трав и древесины. Пристройка оказалась неожиданно просторной внутри. Это было помещение пять на пять метров, с большой продольной балкой у потолка. На ней висели какие-то обереги, а поперек простиралась надпись древнеславянскими рунами. С балки за всем происходящим наблюдало чучело совы с краснеющими огоньками камер в глазах. Посередине комнаты стоял круглый деревянный стол с четырьмя резными стульями, а на нем – хрустальный шар и пластмассовые светильники в виде свеч. По потолку раскинулась новогодняя гирлянда, которой едва ли удавалось полноценно освещать лавочку. На стенах были прибиты полки. На них стояли колбы с «зельями» разных цветов, толстенные книги в кожаных переплетах и странного вида каменные и деревянные фигурки языческих божков. Стена, которая примыкала к дому, была кирпичной, на ней висели деревянные щиты, тоже испещренные рунами. Вдоль нее тянулась стеклянная витрина с магическими сувенирами и пакетиками с травами. В этой же стене была металлическая дверь внутрь дома, к которой вели ступеньки.

Дверь открылась, и по ступенькам тяжелой поступью сошел хозяин лавки – грузный мужчина лет пятидесяти, лысый, в очках с подклеенной скотчем толстой оправой. Матвей ожидал увидеть кого-то более впечатляющего, в вычурной мантии или, на худой конец, в черной рясе. Но Борис Фадеев был одет в заношенную бежевую футболку с растянутым воротником, шорты из плащевки с десятком карманов и видавшие виды резиновые сланцы. Он него пахло потом и алкоголем.

Даже Матвей в своей черной рубашке и черных брюках больше походил на специалиста по эзотерике, чем этот кабанчик.

– Кого я виж… жу! – воскликнул медиум. – Никак это мой брат-тишка пжаловал!

Голос его был невнятным и скрипучим, как у Бабы-яги.

Оракул был пьян в дугу.

– Здравствуйте. Меня зовут Матвей Карпов, я из Редакции. Хочу позадавать вопросы про вашу работу. Оплачу как полноценный сеанс.

Мужчина молча стоял возле стола и улыбался самой широкой улыбкой, пристально разглядывая гостя. Лицо его было отечным, взгляд блуждал. Но при этом он пребывал в странном возбуждении – в глазах горела озорная искра, а волосы были залихватски взъерошены.

– Вы же Борис Фадеев? Может, присядем? – предложил Матвей.

– Не, братишка. Я – не Брис Фад-деев. Да и ты – не Матвей… как там тебя.

– А кто же вы?

– Я – тож демн!

– В каком смысле «тоже»? – изумился Матвей.

В другом случае он бы уже развернулся и ушел, но это «тоже» зацепило его – все было сказано резко и безапелляционно, точно так же, как и сам Карпов выпалил подобное на приеме у Покровского.

– Ты зна-а-а-ешь.

Конечно, это был трюк Фадеева. Ведь, по сути, всякие экстрасенсы и ясновидящие собаку съели в деле манипулирования. Он просто выбивает Матвея из зоны комфорта. Сейчас будет применять всякие техники НЛП и эриксоновского гипноза. Нужно быть начеку! Может быть, он даже нарочно изображает опьянение.

– Не знаю.

– Зна-а-а-ешь, – хитро подмигнул медиум.

Нет, нужно уходить.

– Я передумал. Я пойду, пожалуй. До свидания, – пробормотал Матвей.

Он развернулся и пошел к двери. Ну его, такой опыт и проверку фактов. Макмэн хорошего-то никогда и не советовал…

– Если уйдешь, то про демона своего не узнайш… не узнаешь. Котрый внутри тебя с-с-сидит и с проф-ф-фессрами про наш мир болтает.

Матвей застыл, не в силах сдвинуться с места. Как?! Как он это делает?!

– Садись, братишка. Потлковать надо.

Матвей сидел за столом и рассматривал хрустальный шар. Фадеев принес две чашки с каким-то бурым отваром и грузно плюхнулся напротив.

– Откуда вы узнали про мою историю? – спросил Матвей. – И про то, как я ходил к Покровскому…

– У нас, демонов, разум улья. Hive mind, во! Ха! Как с-с-сциальная сеть, ни дать ни взять! Даже в спрятанном за разумом чловека с-с-стоянии мы чтаем друг друга как книгу. Знаем… у кого что прсходит. Все ведаем. У нас на всех одни глаза. Одни уши. Одни мсли. Ну… в вашм мирском пнимании. Людском.

– У «нас»?

– Да, братишк! Только у нас в Тверкс… Тверской области я еще пятерых чу-у-утвую… Таких, как мы с тобой. Ну… ты, йа. И ищо пятеро. Семь! Ну ты понл… Но! Один… Хто-то освободилса сеня ночю. Но!