Невероятные приключения Шарлотты Бронте - Лора Роулэнд

— Шарлотта, остановитесь! Вы убьете его!

Но мне было все равно. Торжествуя в своем неправедном гневе, я молотила сторожа до тех пор, пока он не перестал шевелиться. Слейд вырвал у меня зонт и отбросил его в сторону.

— Вы что, с ума сошли?

Клокочущий смех вырвался у меня из груди, хоть я была глубоко потрясена и напугана тем, что напала на человека, который не причинил мне никакого вреда.

— Нечего валить с больной головы на здоровую! Это вы сумасшедший преступник, сбежавший из Бедлама! — Теперь я была по-настоящему разъярена. — Вы думали, что сможете сбежать и от меня, но вы ошиблись!

Он покачал головой, изумленный и раздосадованный.

— Вы никогда не отступитесь, да? Предполагаю, что вы искали Найала Кавана, чтобы потом выследить меня, и нашли его лабораторию. Я вас недооценил. — В его голосе послышались нотки сердитого уважения, однако, спохватившись, он строго сказал: — Вы должны уйти.

— Никуда я не уйду! — Подобрав ружье, я прицелилась в Слейда. — И вы не уйдете, пока не представите мне объяснений, которые меня удовлетворят.

Он поднял руки.

— Положите ружье. Вы же не собираетесь стрелять в меня. Вы ведь даже не знаете, как это делается.

— Вы так думаете? — Я упражнялась в стрельбе на вересковых пустошах, хотя, признаться, в цель ни разу не попала. Но как же разозлил меня покровительственный тон Слейда! И это после того, как я только что спасла его презренную жизнь! Я нажала на курок.

Ружье выстрелило с оглушительным треском. Приклад дернулся в отдаче. Слейд упал на землю. Я в ужасе закричала, думая, что убила его, чего делать не собиралась. Однако пуля прошла высоко через крону дерева. Щепки и листья посыпались на Слейда. Он осторожно поднял голову. Мы уставились друг на друга в одинаковом шоке.

Вот до чего дошло! Я едва не убила человека, которого люблю!

Я опустила ружье и не сопротивлялась, когда Слейд, вскочив на ноги, забрал его у меня и отбросил в кусты.

— Простите, — сказала я.

— И вы меня. — Тон его, однако, был скорее нетерпеливым, нежели извиняющимся. — Я не могу сказать вам больше того, что уже сказал, потому что к вам это не имеет никакого отношения.

Гнев вспыхнул во мне с новой силой.

— После всего, что мне пришлось пережить по вашей милости, это, конечно же, не имеет ко мне никакого отношения. — Тут я пустила в ход карту, о существовании которой он наверняка не догадывался. — Катерину убили.

— Что?! — Шокированный еще больше, чем тогда, когда я чуть не убила его, Слейд требовательно спросил: — Как?

Я рассказала, что пошла в дом Катерины, надеясь найти его, но нашла там лишь ее, привязанную к кровати, с многочисленными резаными ранами, истекающую кровью.

— Боже милостивый! — Было видно, что Слейд потрясен.

Не потому ли, что он любил Катерину и ее смерть погрузила его в отчаяние? Эта мысль еще больше разожгла во мне злость. Перейдя к моменту, когда полиция застала меня в спальне убитой, я сказала:

— Они решили, что это я убила ее, и отвезли меня в Ньюгейтскую тюрьму. — Далее я поведала об унижениях и ужасах, которые мне пришлось там перенести, и закончила: — Так что не говорите мне, что это не имеет ко мне никакого отношения!

Первый раз на его лице отразилось смятение:

— Я никогда не желал вам зла.

— У вас странная манера показывать это. — Я была близка к тому, чтобы расплакаться. — Но это еще не самое страшное из случившегося. — Я описала ему, как Вильгельм Штайбер перевез меня в Бедлам и подверг пытке. — Он бы убил меня, если бы не лорд Пальмерстон и королева. — Последовал рассказ о том, как они спасли меня и дали немного времени, чтобы доказать мою и его, Слейда, невиновность. — Пальмерстон верил, что вы — предатель, но я попыталась разубедить его и, похоже, как минимум заронила в его душу сомнение. Не кажется ли вам, что после всего этого я имею право узнать, что происходит?

Слейд сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул.

— Полагаю, я обязан вам объяснением. — Он огляделся, не идет ли кто-нибудь на звук выстрела, потом направился в тень простреленного мною дерева, жестом пригласив меня следовать за ним: там нас не было видно с дороги. — Что вы хотите узнать? Спрашивайте.

Наконец я получила шанс узнать правду. Быть может, последний, потому что я больше никогда не увижу Слейда. Не время было ходить вокруг да около, скромничать, вспоминать о гордости или бояться, что правда ранит меня.

— Помните ли вы, что когда-то любили меня? — спросила я. — Помните ли вы, что просили меня выйти за вас замуж?

Быстрота, с какой Слейд отвернулся, свидетельствовала о том, что он предпочел бы обсуждать любую другую тему, только не эту.

— Помню, — сказал он едва слышно.

— Тогда почему вы вели себя так, словно забыли об этом? Почему притворялись, будто мы не знакомы?

Слейд покачал головой, сделавшись беспомощным и пристыженным, какими часто выглядят мужчины, когда речь заходит о делах сердечных.

Шепотом я произнесла вопрос, который боялась задавать больше всего и ответ на который больше всего боялась услышать:

— Ваши чувства по отношению ко мне переменились?

Он резко повернулся и, глядя мне прямо в глаза, заговорил с пылкой страстностью:

— Мои чувства к вам остаются точно такими же, какими были, когда я сделал вам предложение в той далекой унылой деревне, где вы жили. Я любил вас тогда, любил все эти три года, люблю сейчас. Если вы думаете, что я настолько вероломен, что мог передумать, то идите вы ко всем чертям, Шарлотта Бронте!

Глава двадцать девятая

Я онемела, потрясенная и возмущенная его манерой выражаться и одновременно сверх всякой меры обрадованная тем, что Слейд все еще меня любит.

— Три года я тосковал о вас и стремился к вам, хоть и пытался выкинуть вас из сердца, — сказал он. — Для шпиона малейшее отвлечение внимания — смерть. Тем не менее я не переставал думать, не переменились ли ваши чувства по отношению ко мне. Написать и спросить вас об этом я не мог — тайно провозить письма из России или в Россию опасно. Я решил: выполню эту свою последнюю миссию, покончу со шпионской работой, вернусь в Англию и снова попрошу вас выйти за меня.

Это было более пылкое подтверждение его любви, чем я когда-либо мечтала услышать.

— Но когда это время пришло, я не мог просто так, легко, вальсирующим шагом вернуться в вашу жизнь. Ведь я уже не тот человек, которого вы любили три года назад. — На лице Слейда застыла стоическая маска. — За минувшее время мне, увы, пришлось делать ужасные вещи.

Ледяная тень ужаса стала обволакивать меня. Я не хотела знать то, что собирался рассказать Слейд, но ведь я сама вынудила его на признание, поэтому должна была выслушать до конца.

— В Москве я подружился с тремя русскими интеллигентами. — Слейд поведал мне историю Петра, Федора и Александра, которую я уже описала в этой книге. — Я предал их. Ценой их жизней я купил себе доступ к царскому двору.

Я была так шокирована, что невольно попятилась. Во взгляде Слейда читались отвращение к себе и жалость ко мне.

— Я пытался предостеречь вас. Теперь вы видите, что лучше было бы вам держаться от меня подальше?

Что было бы лучше, с моей точки зрения, так это чтобы Слейд никогда не ездил в Россию. Я поспешила ободрить его, хотя глубоко сожалела о том, что он использовал в своих целях трех безобидных мужчин, которые, если бы не он, так бы и разговаривали о революции, никогда не прибегнув к действию:

— Вы выполняли свой долг.

Слейд горько улыбнулся, двойственность моих чувств не укрылась от него.

— Но кровь этих людей на моих руках. И они — не единственные, кого я предал.

Дурное предчувствие охватило меня.

— Британских агентов тоже? Но вы сказали, что вы не предатель.

— Я не называл их имен тайной полиции, но с таким же успехом я мог подписать им смертный приговор. — Слейд рассказал, как он, чтобы вести разведывательную работу в интересах Британской империи, якобы стал осведомителем третьего отделения, и поведал о расстреле в Бутырской тюрьме. — Я встречался с ними время от времени, передавал через них информацию. Вильгельм Штайбер, видимо, следил за мной во время наших встреч, хотя я ни разу не заметил слежки, клянусь — у этого мерзавца словно бы есть плащ-невидимка. Судя по всему, он поймал одного из наших агентов и под пытками заставил признаться, что тот английский шпион, и выдать остальных. Я ничего не подозревал, пока не стало слишком поздно — вытащить их было уже нереально. Единственное, что мне оставалось, это бежать, спасая собственную жизнь.

Надеюсь, мой пересказ хоть в малой степени дает понять, что пришлось пережить Слейду. Когда он описывал свой побег из Кремля и жизнь в Москве беглецом, я испытывала такие терзания, словно прошла через все это сама.