Военспец. Чужое лицо - Юрий Корчевский

Неожиданно из воды высунулась осклизлая холодная рука и схватила его за ногу. С перепугу ли, то ли от давно прочитанного и неожиданно вылезшего в нужный момент знания он вдруг кукарекнул. Натуральным образом, как петух в курятнике, предвещая восход солнца – ведь было поверье, что нечисть боится петушиного крика. Рука, схватившая его, тут же ушла под воду. Бочком-бочком, но он прошёл по гати на берег.

Ездовые стояли у костра, сбившись в кучу и сжимая в руках топоры, как будто ими можно было защититься.

– Кто там кричал? – шёпотом спросил один из них.

– Нечисть.

– И ты цел остался?

– Как видишь.

– А Митрофан где?

– Не нашёл я его. Похоже, нет больше Митрофана.

Есть никто не сел, хотя кулеш с мясом давно был готов, – кусок в горло не лез.

Так и стояли они до первых солнечных лучей, боясь отойти от костра, поскольку знали: нечисть – она огня боится.

Рассвело. Над болотом клубился туман и стояла тишина.

– Лошади-то целы? – хриплым голосом спросил кто-то.

– А ты пойди проверь.

– Поперва ты.

Идти на гать никто не хотел, все боялись до икоты.

Андрей плюнул и ступил на брёвна. Нигде никого, никаких следов нечисти, только лошади едва на ногах стоят.

– Всё, мужики, идите. Надо обоз выручать!

Ездовые ступили на гать с опаской. Отцепили постромки, облепили телегу и вытолкали её на берег. Лошадь сама развернулась и шла за людьми, почуяв сухой берег. А едва выйдя, набросилась на траву так, как будто неделю не ела.

И пошло! Осмелели ездовые, споро выкатывали телеги с грузом, выводили лошадей. Пала только последняя лошадь, которой были нанесены раны. Груз с её телеги распределили на другие подводы.

Гать была пустынной.

Смотреть с берега на болото, затянутое зелёной ряской, – тишь да благодать, а какие ужасы здесь ночью происходили! Мужики до сих пор к воде с опаской подходят, а ведь уже в годах все, серьёзные, во многих походах бывали, тёртые калачи – ерундой их не испугать. Но страх в глазах до сих пор.

– Может, поедем потихоньку? – спросил Герасим.

– Лошадям немного передохнуть надо – травы пощипать, успокоиться. Они ведь тоже напуганы, – возразил Андрей. – Да и нам подкрепиться самое время, не пропадать же кулешу.

Какой смысл запрягать лошадей, если они ноги едва передвигают?

Сняли котёл с треноги. За ночь кулеш упрел, стал густой, хоть ножом режь, зато мясным духом пропитался. Вкуснятина – словами не передать! Андрей ел и нахваливал, а ездовые ковыряли ложками нехотя, через силу.

– Чего приуныли, братцы? – спросил их Андрей.

– А чему радоваться? Двоих в болоте потеряли, и лошадь в придачу.

– Это смотря с какой стороны глядеть. Ведь десять человек живы! Значительно хуже могло бы быть, все бы здесь остались. Видел я, как вы метались, по гати – как оглашенные.

Ездовые потупили головы. Страшно было тогда и стыдно сейчас.

– Дорогу до Костромы и к дому купца знаете?

Все дружно кивнули.

– Отдыхаем до полудня, потом запрягаем и едем, – распорядился Андрей.

Ездовые согласились. Андрей был единственным, кто оставался в здравом уме ночью и постарался дать отпор нечисти.

Лошади наелись, отдохнули. Но, как заметил Андрей, к воде близко не подходили.

Солнце уже взошло в зенит, наступил полдень.

– Пора, запрягайте, – распорядился Андрей.

Ездовые запрягли лошадей сноровисто, быстро. Обоз выстроился в прежнем порядке, как до злосчастной ночёвки. Только вот купца не было на передней телеге – как, впрочем, и ездового.

Обоз тронулся, оставив на месте ночёвки пустую телегу. Андрей задержался немного, глядя на болото и гать.

– Сжечь бы болото, да и саму гать к чёрту! – выругался он.

Подойдя к затухающему костру, он вытащил из него тлеющую ещё головёшку, рдеющую и дымящуюся, и зашвырнул её на гать. Рядом с брёвнами сразу вспух и лопнул пузырь. Газ добрался до головешки и вспыхнул, пламя пронеслось по всей поверхности болота. Почудилось Андрею – застонало, заныло болото.

– Тьфу, нечистая сила! – Андрей сплюнул, легко взлетел в седло, как будто и не было бессонной ночи, и тронул коня.

Последняя подвода обоза была уже едва видна на лесной дороге. Вот она скрылась за поворотом.

Андрей быстро догнал обоз и пристроился обочь последней телеги.

– Слава богу, догнал! Я уж испугался, думал, что ты на Нижний пошёл, нас бросил!

– Я с Митрофаном уговаривался до Костромы довести, а уговор нарушать нельзя.

– Так ведь нет уже Митрофана, страшной смертью сгинул.

– Я слово давал.

Дорога ушла от болота в сторону, и постепенно все страхи у обозников прошли.

Вёрст через десять показалось небольшое село. Андрей стегнул коня и поскакал к передней телеге.

– Правь к церкви! – Он хотел заказать молебен о душах умерших.

Ездовой кивнул.

Священник выслушал рассказ о происшедшем, покачал головой:

– Гиблое место, зачем через него пошли?

– Купец велел, через то и сам сгинул.

– Эхе-хе! Жадность сильнее разума оказалась, – вздохнул священник. Но молебен начал.

Андрей, как и все ездовые, стоял в храме. А ведь правду сказал священник, жадность купца погубила. Не сократи он путь, направив обоз через болото, – все бы живы остались. Да и потом, когда шабаш нечисти начался, надо было всем у костра сидеть. Но для Митрофана добро своё оказалось дороже жизни человеческой, погнал ездовых за телегами с грузом. Понятное дело – лошадей жалко, и груз тоже, но люди дороже. У каждого ездового семья, дети. Только поздно об этом говорить, сделанного не исправишь.

После службы священник подошёл к Андрею:

– Грешен купец был, но не мне его судить – на то выше суд есть. Только нечисть грех людской чует, её грехи притягивают, – и окропил всех святой водой, окурил дымом ладана.

Обоз тронулся дальше.

Андрей ехал и раздумывал. Правильные слова сказал священник. Не только купец грешен – чем он, Андрей, лучше? Уж здесь груз золота утопил в Плещеевом озере. Да, спасал груз от захвата неизвестными преследователями – но ведь не доставил его на означенное место. Мог вернуться в Москву, доложить Шуйскому – тот дал бы других людей. Место Андрей знает, золото вполне достать можно – так ведь он игру затеял. Ох, темна душа человеческая! Слаб человек. Где-то подспудно мыслишка была – сохранить золото, поскольку знал он, что Шуйскому править недолго осталось, а потом его свои же от власти отстранят и полякам выдадут. А раз знал ход истории, то, выходит, воспользоваться хотел выпавшим ему удобным случаем, оказией, чтобы попавшее к нему золото сохранить. Не у него оно, но это пока. Однако о том, где оно, знает только Андрей. Стало быть, ничем он не лучше Митрофана. Тот за меньшие деньги людей на гать послал, в перемётных сумах ценностей на несколько порядков больше, но разве это как-то оправдывает Андрея?