На перекрестке больших дорог - Жюльетта Бенцони

Подтверждение своей красоты она прочла и на лице Феро, в его гордом радостном взгляде, когда он вышел ей навстречу и взял за руку, чтобы отвести к «фюри дай». Это была самая старая женщина племени, и, поскольку она была самая мудрая и являлась хранительницей древних традиций, она обладала почти такой же властью, как и вождь.

Никогда Катрин не видела женщины, так похожей на сову. У «фюри дай» глаза были маленькие и зеленые, как весенняя трава. Черная татуировка покрывала ее впавшие щеки и терялась в длинных серых прядях волос, выбивавшихся из-под красной тряпки, обернутой на манер тюрбана.

Катрин смотрела на нее с ужасом, потому что эта женщина олицетворяла собой замужество, к которому ее принуждала судьба.

Старуха стояла в кругу старейшин племени, освещенная пламенем костра, выделявшим ее фигуру. Удары барабанов и визг смычков смешивались с криками женщин и пением мужчин. Стоял оглушающий шум.

Когда Феро и Катрин остановились перед старухой, она протянула из своих лохмотьев две хрупких руки, похожих на птичьи лапки, и схватила кусок черного хлеба, протянутый бородатым цыганом. Неожиданно наступила тишина, и Катрин поняла, что пришло решающее действо. Она сомкнула рот, чтобы не кричать и не застонать от паники. Неужели ничто не помешает этому мрачному фарсу?

Пергаментные руки разломили хлеб на две части. Затем старуха взяла немного соли, которую ей протянули в маленьком серебряном бокале, соль была редким и чрезвычайно ценным продуктом. Она посыпала солью каждую половинку хлеба и протянула одну Феро, другую – Катрин.

– Когда вам надоест этот хлеб и эта соль, – сказала старуха, – вы надоедите друг другу. Теперь обменяйтесь своими кусками.

Пораженная торжественным тоном старухи, Катрин машинально взяла хлеб из рук Феро и отдала свой ему. Оба одновременно откусили от своих кусков. Феро не сводил глаз с Катрин, а она вынуждена была на минутку закрыть глаза, не выдержав грубой, примитивной страсти, светившейся в его взгляде… Скоро она будет принадлежать ему, но на этот раз против своей воли. Она не хотела близости с ним, все в ней бунтовало при мысли о том, что вскоре должно произойти.

– Теперь дайте кружку, – сказала старуха.

Ей передали кружку из глины, и с помощью камня она разбила ее над головами молодых. Кружка разлетелась на несколько осколков. Старуха нагнулась и стала считать их.

– Получилось семь осколков, – сказала она, глядя на Катрин. – На семь лет ты, Чалан, принадлежишь Феро!

С триумфальной радостью цыганский вождь обхватил Катрин за плечи и притянул к себе для поцелуя. Оглушенная Катрин не сопротивлялась. Соплеменники радостно кричали. Но губы Феро не дотронулись до Катрин. Из темноты выскользнула девушка с распущенными волосами и грубо вырвала Катрин из рук Феро.

– Остановись, Феро! Я здесь, и ты давал мне клятву, что я буду твоей ромми… твоей единственной женой.

Катрин чуть было не вскрикнула от радости. Ее и Феро разделяли теперь несколько шагов и девушка, на которую она смотрела как на чудо. У девушки было гордое лицо медного цвета, маленький нос с горбинкой, миндалевидный разрез глаз со слегка приподнятыми уголками, гладкие волосы. На ней было платье из красного шелка, выглядевшее элегантным на фоне всех этих таборных тряпок. На шее блестела золотая цепь. Удивлению Феро не было конца.

– Дюниша! Ты исчезла так давно! Я думал, что тебя нет в живых!

– И тебя это очень огорчило, не так ли? Кто это такая?

Она показала на Катрин жестом, полным злости, не обещавшим ничего хорошего. Катрин, довольная этим вторжением, с интересом рассматривала новенькую. Это наверняка была одна из двух девушек, которых Ла Тремуй велел привести к себе в замок две недели назад. Цыганка смотрела на Катрин как на врага, а ей захотелось задать девушке кучу вопросов о порядках, царящих в замке.

Пока она так размышляла, ссора между Дюнишей и Феро разгоралась. Цыганский предводитель твердо отстаивал свою верность, говоря, что его будущая супруга должна была сообщить о себе из замка. А теперь он в соответствии с обычаями связан супружескими узами с Чалан и не отступится от закона.

– Скажи лучше, что тебя устраивала моя мнимая смерть, – кричала девушка. – Но ты совершил по отношению ко мне клятвопреступление, и я, Дюниша, не считаю законной твою женитьбу. Ты не имел права так поступать.

– Но я уже это сделал, – рычал вождь, – и ничего нельзя изменить.

– Ты так думаешь?

Раскосые глаза Дюниши смотрели то на Катрин, то на Феро.

– Я думаю, ты знаешь наши традиции? – обратилась она к Катрин. – Когда две женщины оспаривают право на одного мужчину, они обе могут требовать боя до смертельного исхода. Я настаиваю на применении этого права. Завтра на заходе солнца мы будем сражаться, ты и я.

Замолчав, она повернулась и пошла. С высоко поднятой головой вошла в толпу цыган и растворилась в темноте, сопровождаемая четырьмя женщинами

Старая «фюри дай», которая связала браком Феро и Катрин, подошла к молодой женщине и отстранила ее от Феро, державшего ее за руку.

– Вам надо разойтись до боя. Чалан в руках судьбы, по нашим правилам четыре женщины должны охранять тебя, и четыре других – Дюнишу. Вот мое слово.

Наступила мертвая тишина. Словно по волшебству Сара очутилась рядом с Катрин, на которую Феро смотрел совершенно безнадежно. Теперь он не имел права даже разговаривать с ней.

Праздник не состоялся. Смолкли тамбурины, и слышался лишь треск дров под котлами с готовящейся едой. Словно смерть пролетела над табором. Катрин боролась с дрожью. Рука Сары легла на ее голое плечо.

– Чалан – моя племянница, – сказала цыганка спокойным тоном. – Я буду охранять ее вместе с Оркой. Ты можешь назначить еще двух женщин.

– Достаточно одной! – заявила Терейна, подбежав к Катрин. – Если для Сары Черной она племянница, то для меня она сестра. – «Фюри дай» согласилась кивком головы. Своим негнущимся пальцем она поманила к себе другую седую женщину, свою сестру. В сопровождении женщин Катрин вернулась в тишине к повозке Орки, где вместе со своей охраной осталась ждать часа схватки, никуда не отлучаясь, как пленница.

Облегчение, которое она только что пережила, когда Дюниша вырвала ее из рук Феро, пропало. В тот момент ей угрожала только фиктивная свадьба, теперь ей грозила смерть. Гневом наполнилась ее душа! Это уже было слишком. Обычаи этого народа были просто бредовыми, самыми варварскими, на ее взгляд. Ею распоряжались и не спрашивали ее мнения. Цыгане решили, что она должна выйти замуж за Феро, потом они же решили, что она должна сражаться с этой молодой тигрицей из-за человека, которого она не любила.

– Я предупреждаю тебя, – шептала она Саре прямо в ухо, – я не буду драться. Я даже не знаю, что это такое. Я никогда в жизни не дралась. И не попытаюсь даже…