Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова

Он обернулся и беспомощно посмотрел на меня. Я пожала плечами и постаралась ответить спокойно:

– Может, дверью ошиблись? Пошли не туда?

– Как мы могли ошибиться? – возразил он. – Здесь нет другого пути.

– Ты сам сказал, что нечасто тут бываешь…

Данила не стал комментировать, просто предложил:

– Проверим второй выход?

Мы попытались заглянуть в окна – вдруг получится понять, что случилось с переходом, – но в них по-прежнему бились снежные хлопья, не позволяя разглядеть происходящее за стеклом. Не хотелось этого признавать, но основное здание каким-то неведомым образом оказалось от нас отрезано.

Мы вернулись в холл с портретами, где, к счастью, за время нашего недолгого отсутствия ничего не изменилось, пересекли его и подошли к противоположной двери. Она тоже открылась беспрепятственно, только душераздирающе заскрипела. На миг стало страшно, что кто-то услышит, хотя уже было понятно: кроме нас, тут никого нет. И неизвестно, огорчаться по этому поводу или, наоборот, радоваться.

Мы прошли несколько смежных комнат, темных, заваленных строительным мусором, и попали в некое подобие учебного класса. По крайней мере, здесь стояли столы и стулья в несколько рядов, у окна висела доска, а на других стенах – карты. Похоже, этот класс стал нашим конечным пунктом – другого выхода из него мы не увидели.

Данила стал разглядывать карты, а я подошла к столу, стоявшему у доски. На нем красовался странный предмет – кажется, это называлось письменным набором: на подставке стояла чернильница, рядом лежали металлические перья. Еще на столе обнаружился журнал в картонном переплете, но брать его в руки я побоялась. Просто наклонилась и в мутном свете, льющемся из окна, с трудом разобрала надпись на обложке: «Школа судовождения. Набор 1922–1923 года».

– Дан, – почему-то шепотом позвала я.

Он обернулся и вопросительно взглянул на меня.

– Иди сюда, я кое-что нашла.

Данила, в отличие от меня, сразу взял журнал в руки, открыл и прочитал:

– «Список учеников, зачисленных на первый год обучения…» – Он пробежал взглядом по строчкам. – Ломов Даниил Александрович…

Я смотрела на него во все глаза:

– И что это, по-твоему?

Данила полистал журнал, не спеша отвечать, но остальные страницы оказались пусты.

– Не знаю, – наконец отозвался он. – Ничего подобного я раньше не видел.

– Может, мы сами не заметили, как зашли в другую часть здания? А тут идет ремонт. Ну да, – воодушевилась я. – Это бы все объяснило! Хотят устроить музей судоходной школы, поэтому и вытащили все эти предметы…

Пришедшая на ум версия смущала даже меня саму. Непонятным оставался главный момент – как мы могли не заметить, что перебрались в другую часть. Но я отчаянно искала реалистичное объяснение, поэтому цеплялась за любые детали.

– Тебе не кажется, что это странно? – не поддержал меня Данила. – Даже принимая твою версию с музеем: вообще-то сначала делают ремонт, а потом завозят экспонаты. Если им действительно сто лет…

– А у тебя какая версия? – не выдержала я.

– Бредовая, – честно признал он. – Но ничего другого в голову не приходит.

– Розыгрыш? – предположила я. – Нас снимает скрытая камера? В зале идет трансляция на большой экран и над нами все смеются?

Я оглянулась, ища глазки камер, но, конечно, не обнаружила их.

– Нет, – возразил Данила. – Все гораздо проще и одновременно сложнее…

Я, кажется, начала понимать, куда он клонит, но это было так страшно, что я скорее согласилась бы поверить в реалити-шоу, где мы оказались без предупреждения.

– Ты думаешь, мы попали в…

Дверь заскрипела, и мы замерли на месте. Она медленно отворилась, и в класс вошел старичок в мешковатых брюках и пиджаке с вытертыми локтями. Он взглянул на нас из-под очков без всякого удивления и спросил глухим голосом:

– Вы что здесь делаете?

Мы не сговариваясь попятились к окну.

– Вам кто разрешил приходить сюда в такое позднее время, да еще и трогать предметы на столе учителя? – продолжал строго спрашивать старичок. – Неужели в наше время парню с девушкой больше негде приятно провести время?

Я вспыхнула. Что он еще подумал?

Старичок внимательно уставился на нас, явно ожидая ответа, но у меня словно пропал голос. Кажется, я оказалась права: мы попали в заброшенную часть старинного здания, а это сторож, который, как Мороз-воевода, дозором обходит владенья свои. Вот и застукал нас в самый неподходящий момент, бдительно исполняя свои обязанности. Странно, что он работает в новогоднюю ночь, с другой стороны – если в соседнем здании проходит бал, охрана становится особенно необходимой.

Объяснение выглядело вполне удовлетворительно и немного успокаивало. Все оказалось так просто! Правда, что-то в облике сторожа меня смутно беспокоило, казалось неправильным, но я никак не могла уловить, что именно.

Первым отмер Данила.

– Да мы ничего не трогали, – проговорил он.

– Еще бы вы трогали! – непоследовательно воскликнул тот. – Хватит и того, что забрались сюда тайком. Я обязан буду доложить об этом…

Мы с Данилой недоуменно переглянулись – кому и о чем он собрался докладывать? А старичок неожиданно цепко взглянул на него и спросил:

– Как ваша фамилия – Ломов, кажется?

Кажется, теперь Данила лишился дара речи – он стоял и пораженно смотрел на странного сторожа. Я ощутила, как по открытой спине бежит сквозняк – мы подошли почти вплотную к окну с деревянными рамами, огромные щели в которых никто не удосужился утеплить. Моя стройная и красивая версия рушилась на глазах: это явно никакой не сторож…

– Откуда вы меня знаете? – наконец отозвался Данила.

– Вот чудак-человек! – всплеснул руками старичок. – Нет, юноша, можете не притворяться, что мы незнакомы! Вы здесь учитесь с сентября, и я вас прекрасно запомнил. Думаете, не догадываюсь, что вы считаете меня старым маразматиком? Уверяю вас: вы сильно ошибаетесь!

Нормальным старичок точно не выглядел и вполне подходил под данное им самим определение, но спорить с ним мы, естественно, не решились. С сумасшедшими связываться – себе дороже. Возможно, он действительно преподавал тут когда-то, но не сто лет назад, конечно. Потом вышел на пенсию и устроился сюда же работать сторожем. А того, что слегка повредился в уме, никто и не заметил. Или сочли милым стариковским чудачеством. Фамилию Данилы он узнал из лежащего на столе журнала – никакого секрета.

Я выдохнула и незаметно сделала шаг от окна. Выбирая наряд для бала, я рассчитывала, что буду блистать в парадном зале, а не бродить по каким-то стройкам… Ладно, это сейчас не самое главное, хотя очень обидно, что мы пропускаем новогоднее веселье. Надо отделаться от сумасшедшего деда и попытаться найти выход, если он нам в этом поможет. Дедок настроен весьма недружелюбно и даже воинственно. Классический синдром вахтера.

Мы с Данилой обменялись взглядами, и он, кажется, понял меня без слов.

– Извините, пожалуйста, – миролюбиво проговорил он успокаивающим тоном. – Мы просто заблудились и собираемся уходить. Только покажите нам, где выход.

Старичок неожиданно усмехнулся, и мне стало не по себе