Тайная доктрина. Том II - Елена Блаватская

Писательница этого труда знает, что те специалисты, которые вычисляют с особою щедростью века существования нашей Планеты и Человека, всегда имели противниками – боязливое большинство. Но это мало что доказывает, ибо большинство редко, если только вообще, оказывается в результате на стороне истины. Гарвэй долгие годы был одиноким в своих утверждениях. Те, кто отстаивал пароходное сообщение через Атлантический океан, подвергались опасности окончить свои дни в сумасшедшем доме. И по сей день Месмер значится – в энциклопедиях – вместе с Калиостро и Сен-Жерменом, как шарлатан и самозванец. И теперь, когда Шарко и Ришэ подтвердили утверждения Месмера, и месмеризм, под его новым именем «гипнотизм», – фальшивый нос на очень старом лице – принят наукою, наше уважение не возрастает к этому большинству, когда мы видим то легкомыслие и бесцеремонность, с которым члены его относятся к «гипнотизму», к «телепатическим передачам» и его другим феноменам. Короче говоря, они толкуют о нем, как если бы они верили в него еще со времен Соломона, а не обзывали, всего лишь несколько лет тому назад, приверженцев его безумцами и обманщиками![365]

Такое же превращение мысли, неминуемо, предстоит и в отношении длительных периодов времени, на которых настаивает Эзо терическая философия для полового и физического человечества. Потому даже Станца, которая гласит:

«Разумом-рожденные, бескостные, дали жизнь Рожденным-Волею с костями»; – добавляя, что это произошло в середине Третьей Расы 18 000 000 лет тому назад, – имеет надежду быть принятой будущими учеными.

Что же касается до мышления девятнадцатого столетия, то даже те личные друзья, которые проникнуты анормальным уважением к сменяющимся заключениям науки, скажут нам, что такое утверждение нелепо. Насколько же невероятнее покажется наше дальнейшее утверждение, именно, что древность Первой Расы, в свою очередь, простирается за пределы этого на миллионы лет вглубь веков. Ибо, хотя точные цифры и не выдаются – и нет возможности отнести начальную эволюцию первичных Божественных Рас с достоверностью к раннему Вторичному или же Первичному Веку геологии – ясно одно, что цифры 18 000 000 лет, охватывающие период времени физического человека, имеющего тот или иной определенный пол, должны быть весьма сильно увеличены, если принять в расчет весь процесс духовного, астрального и физического развития. Действительно, многие геологи считают, что длительность Четвертичного и Третичного Периода требует таких цифр; и совершенно ясно, что никакие земные условия не могут разрушить гипотезу о существовании человека в Эоценскую Эпоху, даже если доказательства для этого еще не имеются налицо. Оккультисты, утверждающие, что вышеприведенные данные относят нас далеко назад, вглубь Вторичного или «Века Пресмыкающихся», могут обратиться к М. де Катрефажу за поддержкою возможности существования человека в эту отдаленную эпоху.

Но что касается до самых ранних Коренных Рас, то, в этом случае, дело обстоит совершенно иначе. Если плотное скопление (агломерация) паров, насыщенных угольной кислотой, вырвавшихся из почвы или же нависших в атмосфере от самого начала образования отложений, представляло губительное препятствие для жизни человеческого организма, каким мы его знаем сейчас, то могут спросить, как же мог существовать тогда первобытный человек? Это соображение в действительности не имеет основания. Земные условия, существовавшие тогда, не имели касания к плану, на котором происходила эволюция эфирообразных, аст ральных рас. Только лишь в относительно недавние геологические периоды, спиральное течение закона циклов вовлекло человечество в самую низшую фазу физической эволюции – план грубой материальной причинности. В те ранние века лишь одна астральная эволюция находилась в процессе прогресса, и оба плана, астральный и физический[366], хотя и развивались вдоль параллельных линий, тем не менее, не имели непосредственного соприкасания между собою. Вполне очевидно, что призрачный эфирообразный человек связан, в силу своей организации – если можно ее так назвать – лишь с тем планом, откуда извлечена субстанция его Упадхи.

Может быть существуют вещи, которые могли быть упущены дальнозоркими – но не всевидящими – глазами наших современных натуралистов; тем не менее, именно сама Природа берется доставить недостающие звенья. Агностики, мыслители-теоретики должны избрать между изложением, данным Сокровенным Учением Востока, и безнадежно материалистическими описаниями Дарвина, также и библейскими повествованиями о происхождении человека; между бездушной и лишенной духа эволюцией и Оккультным Учением, одинаково отвергающим, как «особое творение» так и «антропогенезис» эволюционистов.

Вернемся снова к вопросу о «самопроизвольном зарождении»; Жизнь – как доказывает нам наука – не всегда царствовала на этом земном плане. Было время, когда даже Монера Геккеля – этот простой шарик протоплазмы – не появлялась еще на дне морей. Откуда появился Импульс, который заставил молекулы Угля, Азота и Кислорода и т. д. сгруппироваться в Первичную Слизь, по теории Окена, в органическую «слизь», ныне окрещенную протоплазмою? Каковы были прототипы Монеры? Они, во всяком случае, не могли упасть в метеоритах с других, уже сформировавшихся, небесных тел, несмотря на дикую теорию, выдвинутую по этому поводу сэром Уилльямом Томсоном. И даже, если они так упали, если даже наша Земля получила свою долю жизнезародышей с других Планет, то кто или что принесло их на те Планеты? Здесь снова, если только Оккультное Учение не будет принято, мы вынуждены еще раз столкнуться с чудом – принять теорию личного, антропоморфического Создателя, атрибуты и определения которого в том виде, как они формулируются монотеистами, настолько же расходятся с философией и логикой, насколько они унижают идеал бесконечного, Всемирного Божества, перед непостижимым, страшным величием которого величайший человеческий ум чувствует себя ничтожным пигмеем. Пусть современный философ, самовольно помещающий себя на высшую, когда-либо достигнутую, вершину человеческого Разумения, не обнаружит себя стоящим духовно и интеллектуально ниже даже представлений древних греков, которые сами в этом отношении находились на гораздо более низком уровне, нежели философы восточной арийской Древности. Гилозоизм, с точки зрения философии, есть высший аспект Пантеизма. Это есть единственно возможный выход для избежания идиотичного атеизма, основанного на мертвящей материальности и еще более идиотичных антропоморфических представлений монотеистов, между которыми он стоит на своем собственном совершенно нейтральном основании.

Гилозоизм требует абсолютной Божественной Мысли, которая бы проникала все бесчисленные, действенные, творческие Силы или «Создателей», Сущности которых движимы и существуют посредством, через и в этой Божественной Мысли; причем последняя имеет настолько же мало личного интереса к ним или же к их творениям, как и Солнце по отношению к подсолнуху и его семенам, или вообще к растительности. Существование подобных деятельных «Создателей» известно и в них верят, ибо они видимы и ощутимы Внутренним Человеком в оккультисте. Таким образом, последний утверждает, что Абсолютное Божество, долженствующее быть безусловным и несвязанным, не может быть мыслимо в то же самое время, как активный, творящий, единый живой Бог без того, чтобы идеал этот[367] не был немедленно унижен. Божество, проявляющееся в Пространстве и Времени – эти два понятия просто формы ТОГО, что есть Абсолютное ВСЕ – может быть лишь дробной частицей Целого. И так как это «Все» не может быть разделено в своей абсолютности, то этот ощущаемый Создатель (мы говорим Создатели), в лучшем случае, может быть лишь аспектом того. Пользуясь той же метафорой – недостаточной для выражения полной идеи, но все же хорошо приложимой к данному случаю – эти Создатели подобны многочисленным лучам солнечного шара, который остается вне осознания или вне заботы об этой работе, тогда как его пособники – агенты, лучи, становятся посредствующими орудиями каждую весну, – во время Манвантарой Зари на Земле – оплодотворяя и пробуждая спящую жизнеспособность, присущую Природе и ее дифференцированной материи. Это настолько хорошо понималось в древности, что даже умеренно религиозный Аристотель заметил, что подобный труд непосредственного творения совершенно не приличествовал бы Богу – άπρεπές τω̣̃ Θεω̣̃. Платон и другие философы учили тому же: божество не может приложить свою руку к творению – αύτουργει̃ν άπαντα. Cudworth называет это «Гилозоизмом». Также и древний Зенон, по словам Лаэрта, сказал: