Избранник смерти - Евгений Валерьевич Решетов

— Трудишься, Захар? — произнёс граф и вошёл в комнату с железными шкафами, парой столов, конторкой и грудой непонятных мне приборов.

— Тружусь, — отозвался незнакомец всё тем же приподнятым голосом. — Труд облагораживает человека.

— Тогда крестьяне самые благородные люди, — пробурчал я и тоже проник в помещение, содрогающееся от гула. Наверняка где-то за стеной и расположились трансформаторы.

— Знакомься, Захар, этот юноша — мой новый ученик. Андреем его зовут.

— Э-э-э, я ещё не согласился стать вашим учеником, сударь!

— Вы уже согласились, молодой человек, но, возможно, ещё сами не понимаете этого, — изобразил усмешку лысый маг и стал перечислять, загибая длинные, тонкие пальцы: — А дабы вы меньше отрицали очевидное, вот вам перечень того, что вы получите от меня: знания, практика, дворянский патент, влияние и даже деньги. Но в дрязги Петровых и Астафьевых я встревать не буду, хотя, признаю, вы очень красочно описали их кровавую вражду. Когда вы рассказывали о бедолаге Лаврентии у меня на секунду, кажется, даже сердце сжалось, однако оно могло сбиться со своего ритма и в силу моего преклонного возраста.

— Да какой преклонный возраст? Вы ещё хоть куда, ваше сиятельство! — льстиво протарахтел Захар и отправил очки на морщинистый лоб. Его глаза оказались бледно-голубыми и водянистыми. А левый изрядно косил.

— Вы, случаем, не дьявол? — мрачно проронил я, отметив невероятную прозорливость графа.

— Нет, что вы… я гораздо умнее и опаснее.

— И что вы хотите от меня взамен?

— Полную преданность — и всё. Даже вашу бессмертную душу не стребую.

— Гы-гы, — заржал Захар, показывая, что оценил шутку хозяина.

— Мне надо подумать.

— Думайте, — разрешил граф Чернов и бросил всё ещё хихикающему слуге: — Будь так добр, растормоши Архипа Поликарповича.

Захар мигом перестал смеяться, кивнул и подскочил к одному из шести рубильников, торчащих из стены. Я сразу обратил внимание на то, что количество рубильников соответствовало количеству железных дверей, имеющихся в этом помещении, ну, ежели не брать в расчёт входную.

Граф собственноручно открыл крайнюю дверь и бросил мне:

— Прошу внутрь.

— Только после вас, сударь, — сказал я, стараясь скрыть возникшую лёгкую нервозность. Вдруг он пустит меня внутрь, захлопнет дверь и учинит какой-нибудь опыт?

— Вы мне до конца не доверяете. И это правильно, — смекнул что к чему маг и первым вошёл в помещение. Внутри обнаружилась цилиндрическая двухметровая клетка со скелетом. Пожелтевшие кости лежали на толстом металлическом полу, в который проникали кабели, выползающие из стены.

— Захар! — скомандовал Чернов, после чего до меня долетел щелчок опущенного рубильника. Гул сразу же стал нарастать, а по прутьям клетки забегали сполохи электричества. У меня на руках встали дыбом волосы, а в груди появился лёгкий страх. Электричество детям не игрушка, а уж тем более косоглазым подхалимам. А вдруг он где-то напортачил? Но пока вроде бы всё шло по плану. Клетка сияла всё ярче и ярче, а затем в центре неё, над скелетом, стал наливаться «реальностью» призрак сгорбленного старика.

— Архип Поликарпович, — указал на него рукой граф и следом буквально потребовал: — Ваши выводы, сударь Андрей.

— Эм-м-м… судя по всему, мощное электрическое поле способно вызвать призрака. И, возможно, оно же не даёт ему выбраться из клетки.

— Верно, верно, — покивал Чернов и покосился на Архипа Поликарповича, мечущегося между сияющих прутьев. — А теперь вспомните Чернолесье, юноша.

— Молнии! Вот что пробудило призраков!

— Вы какой-то подозрительно сообразительный молодой человек, — сощурил глаза дворянин.

— Да, я такой. А ещё подозрительно красивый. Но сейчас это не важно, сударь. Выходит, что призраки в Чернолесье — это природный феномен? Так сказать, звёзды сошлись, — произнёс я с неким разочарованием.

— Не уверен, — ответил маг. — Остаётся слишком много неясных деталей. Почему молнии бьют в Чернолесье? Почему именно сейчас, а не годом ранее или веком? И откуда взялся барьер, не дающий призракам покинуть Чернолесье? И отчего призраки становятся агрессивнее? Мои опыты утверждают, что электричество не способно повлиять на этот параметр существ смерти. Архип Поликарпович и подобные ему всегда ведут себя одинаково, даже когда Захар подаёт на клетку максимальное напряжение.

— Что? — долетел до меня голос слуги. — Максимальное напряжение? Сейчас сделаю, ваше сиятельство.

— Он у вас ещё и глуховат, — заметил я и саркастично добавил: — Чую, с такими помощниками вас ждёт грандиозный успех.

— Зато он предан мне до мозга костей, — заявил граф и открыл дверь. — Захар, не надо…

Дворянин осёкся на полуслове, когда от клетки начали лететь злые искры, а гул стал каким-то прерывистым и лихорадочным.

— Так и думал, что ваш косой что-то да накосорезит! — выпалил я, ощутив вибрацию пола.

— Это не я! — испуганно заорал Захар, разевая рот в свете бешено моргающих лампочек.

— А откуда здесь это существо? — безэмоционально выдал впавший в транс граф, глядя мне за спину на клетку, сверкающую почище ста новогодних ёлок.

Глава 16

Я шустро обернулся и даже сумел войти в транс, несмотря на всю ту вакханалию, которая воцарилась в подвале. От клетки летели злые искры, а за прутья обеими руками держалась Глафира! Кажись, она-то и перегрузила систему. При этом проститутка ударными темпами наливалась «реальностью», а горбун всё быстрее метался по клетке. Да ещё он принялся завывать тонким, злым голосом. И будто бы именно от его голоса с треском начали лопаться лампочки, осыпаясь на пол ворохом блестящих стеклянных слёз.

Подвал быстро погружался во тьму, освещаемую лишь бешеными всполохами электричества, пронзающими клетку. И, естественно, такое безобразие не понравилось Чернову. Он вскинул руку и метнул в Глафиру «развеивание».

— Не-е-ет! — неожиданно даже для самого себя закричал я, выпав из транса.

Напитавшаяся электричеством проститутка появилась в реальном мире и услышала мой вопль. Она обернулась и вовремя метнулась в сторону, избежав убийственной встречи с «развеиванием». Заклинание ударило в клетку, заставив ту потерять часть своего сияния. И в ту же секунду гул трансформаторов превратился во что-то совсем болезненное. Он стал то затихать, то грохотать так, что закладывало уши.

— Хозяин! — истошно заверещал из зала Захар. — Хозяин, что делать?!

— Будь добр, выключи всё,