Византия - Жан Ломбар

Твердо решив молчать, они дали увести себя, и смелость проглядывала в их осанке; они высоко подняли головы, не хныкали, не ссорились, напротив, их руки соединились в преданном братском чувстве, которое вновь овладело ими в миг опасности. Дигенис, наконец, приказал Кандидатам остановиться посреди площадки, освещенной светом трехстворчатого окна, намереваясь вынудить слепцов на признания, прежде чем обрушиться на них.

– Вы молчите? Я – Дигенис, Великий Папий, приказываю вам говорить или велю отсечь ваши головы, разрублю на куски ваши тела и выставлю напоказ у городских ворот.

Он взмахнул своим серебряным ключом, и Кандидаты подняли над головами слепцов золотые секиры; те испустили вздох и в тайной мольбе к Богоматери и Иисусу воздели слабые руки. И так как Дигенис угрожающе возвышал свой визг, то Аргирий ответил:

– Ты можешь отсечь нам головы и изрубить наши тела, евнух, но мы не скажем ни слова, и твой Самодержец, который Самодержец не нам, ничего не узнает.

Другие братья подтвердили это без всякого страха. Тогда Великий Папий, задетый прозвищем евнуха, которым, однако, гордился в беседе с Патриархом, схватил Аргирия за длинную бороду, а Кандидаты жестоко ударяли четырех братьев секирами плашмя, и колыхались на золотых перевязях их золотые мечи. Критолай упал и покатился по ступеням, колотясь о них головой. Внизу он встал, скрестил руки и с достоинством проговорил, хотя кровь струилась по его бледному, жалкому лицу старого слепца:

– Нет, мы ничего не раскроем! Убей нас! Потомки Феодосия смеются над твоим Самодержцем, который нашим Самодержцем не будет никогда!

И он наугад вызывающе повернулся. Дигенис осыпал кулачными ударами Аргирия, один из Кандидатов бил по лицу Иоанникия, другие оружием плашмя ударяли по чреслам и животам Асбеста и Никомаха, которые отшатывались, согнувшись. Кандидат уперся даже одному из них в грудь головой, давя острием шлема с опасностью убить того на месте. Слуга и Микага смело бросились на помощь вместе с другими испуганными слугами, сбежавшимися с разных концов Дворца, но Кандидаты устремились на них с громыханьем мечей и секир, ударявшихся о стены, с бряцаньем бронзовой обуви ног и железных гетр, с криками, оглашавшими общее смятение. Яростно переплелись вскоре тела воинов и слуг, беспрестанные удары сыпались на слепцов вместе с ругательствами Дигениса, которого привело в неистовство прозвище евнуха, данное ему Аргирием.

– Старые безумцы! Презренные старики! Аспиды, которым я раздавлю головы. Безглазые твари, свиньи, достойные питаться извержениями. Вы зловоние и грязь!

Он возносился над ними – Великий Папий, высокорослый, порывисто двигаясь, раскачивая безволосой и жирной головой с заплывшими глазами, с болезненным запахом, который как бы источала его кожа. Слепцы опустились на колени, Критолай внизу у лестницы стоял тоже на коленях, – и вскоре все молились, думая, что наступил их последний час.

– Не помяни прежних беззаконий наших. Поспеши. Предвари нас состраданием Твоим, ибо бедствие наше велико, о, Теос спасения нашего! Помоги нам ради славного имени Твоего и даруй избавление!

– Прости нам наши прегрешения ради любви к Имени Твоему; пусть стоны заключенных достигнут обители Твоей; великим могуществом Твоим сохрани и спаси обреченных смерти!

– Сжалься над нами, Иисус! Помилуй нас, ибо отходит к Тебе душа наша и мы скрываемся под сень крыл Твоих до скончания бедствий.

– Будь твердыней нам, всегдашним нашим покровом и убежищем. Ты повелел о спасении нашем, ибо Ты наша опора и утешение.

– Теос, Теос! Сохрани нас от руки злого нечестивца и угнетателя!

Эти стихи из псалмов приходили им на память, и они возглашали их в душевном просветлении, объятые восторгом мученичества, ожидая смерти, даже жаждая ее. Неужели не снизойдет на них этот конец и не превратит их земную слепоту в просветление очей души, сбросившей с себя оковы жалких тел! На небесах у Избранных будут царствовать они – ныне Базилевсы в ожидании, Самодержцы надежды всегда тщетной – царствовать над народами еще многочисленнее, чем те, которыми владеет Византия; над землями, еще обширнее, чем те, что включает в себя Империя Востока, раскинувшаяся до Понтии и Леванта, простирающая владение свои в Африке, Азии и Европе, – над землями, в которых реки текут голубые, как Двина, и золотом сияют моря, подобные прекрасным морям эллинским! Там, на небесах будут властвовать они над славянами, единокровными Управде, которого не предадут они, но скорее готовы приять смерть; повелевали бы многими племенами, которые повлекутся к иной Византии, изобилующей Дворцами, Храмами, Монастырями, Часовнями, Ипподромами, Банями, Купальнями, Форумами, Портиками, Фонтанами, Колоннами, величественно охраняемой воинами не столь низкими и жестокими, как те, которые били их по приказанию Великого Папия Константина V – Дигениса, в котором они угадали скопца.

Кандидаты лишь ждали знака Дигениса, чтобы убить их. Но он повесил свой серебряный ключ с напыщенным видом сановника, не желающего обнаружить свой стыд за неумение владеть собой. Быть может, невольное уважение к их Царственному происхождению прокралось в его душу иль, может быть, он сжалился над их старостью, над их слабостью, над их слепотою? Кандидаты опустили оружие, предварительно столкнув с лестницы пинками в живот и спину Асбеста, Аргирия, Иоанникия и Никомаха, которые скатились к Критолаю, по-прежнему на коленях молящемуся.

Наконец, воины ушли и за ними следом Дигенис, приспособлявший к шагам их свою эластичную походку; блестело от лестницы до наружного выхода, в котором они исчезли, золото их вооружения, и они выступали очень гордые проявленной смелостью в единоборстве со старцами, своей храбростью в избиении слепцов, которых они так охотно бы убили! Судя по покачиванью головы и звериному оскалу надменного Великого Папия – тучного Дигениса, ясно было, что он отнюдь не сжалился над слепцами; его удержал приказ Константина V, который не желал смерти потомкам Феодосия, как и Управде. Иначе с каким наслаждением приказал бы он зарезать их! Отсечь пять голов, и нести их, теплые и кровавые, на золотых блюдах под музыку цитр, зурен, органов, карамандж и балалаек, играющих вокруг него – скопца! Но ждать недолго! Дигенис обещал себе скосить эти жалкие пять слепых голов, которые, угадав в нем евнуха, не поняли, что он – Великий Папий! Великий Папий!

VIII

На заре гонение на иконоборцев уже оттачивало свои когти и скалило зубы под чудным небом Византии, дарующим душе ощущение покоя.

Под предлогом покарать язычество оно стремилось разбить в Восточной Империи творимое искусство, могучее растение, питающееся соками богатой почвы; Православные и Зеленые – созидатели Византийского искусства и вдохновленные Византийским искусством, готовились пожертвовать собою.