Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке - Борис Григорьев

Один русский наблюдатель писал о посланнике во Флоренции (1815–1819) (герцогство Тосканское), генерале и отчиме известной Долли Финкельмон, внучки М. И. Кутузова, Николае Фёдоровиче Хитрово[64]: «Русский посланник умён и приятен в общении, но он большей частью бывает болен, а страшный беспорядок в его личных делах налагает на него отпечаток меланхолии и грусти, которые он не может скрыть. Его образ жизни лишён здравого смысла. По вторникам и субботам у него бывает весь город, и вечера заканчиваются балом или спектаклем. По поводу каждого придворного события он устраивает праздник, из коих последний стоил ему тысячу червонцев. При таком образе жизни он задолжал Шнейдеру за свою квартиру и во всё время своего пребывания во Флоренции берёт в долг картины, гравюры, разные камни…»

В 1816 году к посланнику Хитрово, в сопровождении сына Августа и двух друзей, пожаловала мировая знаменитость — писательница мадам А. Л. Жермена де Сталь (1766–1817), пытавшаяся навязать посланнику в знакомые какую-то ирландскую леди Джерсей. Как будто тому не хватало общения с местной знатью!

Сохранилось письмо де Сталь к Николаю Фёдоровичу: «Его Превосходительству генералу Хитрово, посланнику Русского Императора во Флоренции.

Я вам писала из Болоньи, дорогой генерал, и вы мне не ответили — таковы русские, в тысячу раз легкомысленней французов. Несмотря на своё злопамятство, я рекомендую вам господина и госпожу Артур, моих знакомых ирландцев, которые год тому назад собирали в своём салоне в Париже самое приятное общество — попросите госпожу Хитрово, у которой столько любезной доброты, хорошо их принять ради меня и постарайтесь вспомнить о моих дружеских чувствах к вам, чтобы оживить ваши. До свидания. Все окружающие меня вспоминают о вас…

Коппе, 22 августа 1816 года

С дружеским приветом

[Неккер] де Сталь Х[ольштейн].

Проницательная мадам де Сталь либо ошибалась, либо лукавила: Хитрово не был легкомыслен. Он был забывчив и безалаберен, как все русские. Впрочем, не исключено, что умная француженка так наскучила генералу своим обществом, что ей для достижения своей цели пришлось прибегнуть к помощи «любезной доброты» его супруги. Но, скорее всего, Николаю Фёдоровичу было не до мадам де Сталь и её «приятных» друзей: он больше был озабочен тем, как расплатиться со Шнейдером.

О супруге посла и генерала Хитрово и дочери М. И. Кутузова Елизавете Михайловне, в первом браке Тизенхаузен (Тизенгаузен), А. С. Пушкин оставил следующее четверостишие:

Ныне Лиза en galaУ австрийского посла,Не по-прежнему мила,Но по-прежнему гола.

Ирония поэта в некоторой степени была простительна: старше Пушкина на 16 лет, Елизавета Михайловна была страстно влюблена в него и долго и упрямо его преследовала.

…Генерала Хитрово можно было понять — он всё-таки жил в Европе, и ему было куда и на что тратить деньги. Но вот как русский комиссар на острове Святой Елены А. А. де Бальмен не смог уложиться в назначенные ему 30 тысяч франков в год и запросил у Нессельроде добавку в сумме 20 тысяч, понять трудно. По всей видимости, Александр Антонович требовал добавку за «вредность» и скуку[65]. Если судить по известному произведению М. Алданова, де Бальмен именно из-за скуки женился на молоденькой дочке английского губернатора. Ежедневные ссоры со своим русским слугой его уже не удовлетворяли.

Во времена, когда отсутствовала оперативная связь с Центром, значение и роль посла были очень велики. Невозможно было предусмотреть инструкциями все случаи его поведения в чужой стране, поэтому, когда возникали непредвиденные ситуации или дела, требовавшие мгновенного решения, многое зависело от политического чутья, кругозора и находчивости посла.

Накануне Крымской войны у австрийцев буквально чесались руки поучаствовать в войне против России. А. М. Горчакову, назначенному в июле 1854 года, как тогда выражались, управляющим посольством России в Вене, пришлось много потрудиться, чтобы поубавить воинственный пыл «цесарцев». Решающей оказалась аудиенция у 24-летнего императора Франца Иосифа. Разговор с Габсбургом продолжался три часа. Горчакову стало ясно, что в отличие от своего правительства император ещё колебался, поднимать оружие против России или нет. Всякий раз, когда русский посол вставал, собираясь удалиться, Франц Иосиф останавливал его и просил остаться.

«Вдруг меня осенила мысль наклонить колебания императора на нашу сторону, — вспоминает Горчаков.

— Государь, — сказал я, — я в полнейшем восторге от вашего приёма и вашего внимания ко мне, и как жаль, что не далее как через два дня я должен буду вас покинуть и возвратиться в отечество.

— Как так? — внезапно встревожился мой августейший собеседник

— Да, ваше величество, — выдумал я весьма смело. — Я имею положительное приказание не медлить ни единого часа, как скоро хотя один солдат вашего величества перейдёт границу и вступит в княжества Молдавии и Валахии, немедля выехать из Вены и прервать сношения нашего двора с правительством вашего величества. Мне же известно, что ваше величество послали уже повеление генералу К, дабы тот перешёл границу.

Франц Иосиф глубоко задумался и, смущённый, долго ходил по кабинету. Наконец он подошёл ко мне, положил обе руки на плечи и сказал:

— Князь Горчаков! Прежде чем вы доедете до дому, генерал К получит повеление моё не переходить границу».

Блеф достиг цели. Император Австрии выполнил своё обещание. Войска его заняли Молдавию позже, император Николай I был в высшей степени доволен услугой, оказанной послом, и повелел наградить его лентой и звездой Александра Невского. «Но Нессельроде не исполнил высочайшее повеление, и я получил этот орден только семь месяцев спустя», — пишет Горчаков.

Жёны дипломатов в наши времена скромно остаются в тени, играя роль бесспорно важного, но лишь бесплатного приложения к представительской деятельности посла, и за рамки этой деятельности, как правило, не выходят. А вот в былые времена, пусть редко, они играли в дипломатии вполне самостоятельную роль, как например Д. X. Бенкендорф (1785–1857) — супруга сначала военного министра (при императоре Павле), а потом посла в Англии (1812–1834) Христофора Андреевича Ливена (1777–1838).

Дарья Христофоровна, сестра известного сподвижника Николая I, учредителя Третьего отделения и шефа жандармов графа А. X. Бенкендорфа (1781 или 1783–1844), была личностью неординарной. Бесплатным приложением к своему супругу, хорошему и доброму человеку, но посредственному дипломату, она отнюдь не являлась. Она не только взяла бразды правления посольством в свои крепкие ручки, но и стала играть роль разведчицы. Расстояние от дипломатии до разведки в то время было меньше шага, и дипломаты легко его преодолевали, тем более что профессиональной разведывательной службой в то время русское государство практически не располагало. Дарья Христофоровна одинаково комфортно чувствовала себя и в роли посольши, и в роли резидентши. Мы уже описывали в другом месте её увлекательную и рискованную шпионскую игру с австрийским канцлером графом К. В. Л. Меттернихом[66], здесь же ограничимся перечислением некоторых фактов из её богатой дипломатической биографии.

Азы дипломатического мастерства молодая Даша проходила в Берлине, куда Александр I назначил Христофора Андреевича Ливена послом (1809), а тонкости придворных и закулисных отношений она постигала с детства. С 1812 года, уже в качестве супруги посла при Сент-Джеймсском дворе, Дарья Христофоровна, по меткому замечанию мемуариста Ф. Ф. Вигеля, «при муже исполняла должность посла и советника и сочиняла депеши».

В соответствии с требованиями дипломатии того времени Дарья Христофоровна Ливен создала в Лондоне блестящий салон, в котором стали собираться все дипломатические «шишки» и государственные деятели Великобритании. Скоро она была в курсе всех больших и малых политических событий в Европе, и от её природной наблюдательности и острого ума не ускользал ни один важный аспект большой дипломатии. Как-то граф Ливен предложил ей попытаться написать депешу самому министру иностранных дел Нессельроде. Опыт удался на славу, и с тех пор у Дарьи Христофоровны с графом Карлом Васильевичем завязалась самостоятельная деловая переписка.

Случай уникальный в истории дипломатии!

Постепенно графиня Ливен становится одной из центральных фигур в реализации русской политики в период так называемого Священного союза, в котором главные роли играли канцлер Меттерних и Александр I. Меттерних, мастер комбинаций и интриг, в 1815 году тайно подписывает с Великобританией и Францией договор против России. Именно в это время между Дарьей Христофоровной и канцлером сложились весьма близкие отношения (вот она первая русская Мата Хари!), и на добрый десяток лет Петербург стал получателем важной, актуальной и достоверной информации о политике Австрии. Между графиней и её любовником была налажена секретная переписка, контролируемая Нессельроде и Александром I. Император дважды — в 1818 и 1822 годах — приглашал графиню Ливен присутствовать на Ахенском и Веронском конгрессах Священного союза, потому что там был и Меттерних! В 1825 году она приезжала в Петербург и обсуждала с Нессельроде и императором Александром I план переориентации политики России с Австрии на Англию.