Белоэмигранты на военной службе в Китае - Сергей Балмасов

После некоторых успехов, ознаменовавшихся занятием северянами ряда городов, они снова откатились. В Русской группе остались в основном лишь неудачники, кто не мог устроиться в мирной жизни. Так, весной 1928 г. Шильников оформил туда своего сына под предлогом, что «некуда его брать»[551]. Главный мотив быть наемником на китайской службе ясен из слов Тихобразова: «Все мое стремление направлено к тому, чтобы достать деньжонок и уйти из этого хаоса»[552].

Стремление уйти из группы усилилось летом 1928 г., когда северяне почти окончательно потеряли боеспособность и многие войсковые части перешли к врагу. 5 июня русское командование приказало: «Ввиду беспорядков в войсках Тупана Коу отряду выступить по тревоге на переправу у Янлючина и двигаться в направлении на город Тяньцзинь». Белогвардейцы оказались в исключительно тяжелой ситуации. Они были окружены китайскими частями, готовыми в любой момент перейти к противнику и перебить «ламез». Неудивительно, что русским тогда по-прежнему поручались самые ответственные задачи. Так, 9 июня Чжан Цзучан «приказал Семенову захватить языка, от которого узнать фамилию начальника армии противника, части которой действовали на левом фланге»[553]. То, что такое важное поручение дали именно белогвардейцам, говорит о том, что они были лучшей воинской частью Чжан Цзучана.

Но положение на фронте день ото дня ухудшалось. 12 июня, когда ситуация обострилась, русским пришлось, как всегда, отходить последними, прикрывая отступление китайцев[554]. Тихобразов 13 июня писал: «Мы ушли из сферы столкновения с противником и, главное, от «наших» китайских частей, которые все время переходят на его сторону. Слава Богу, что мы вовремя узнавали об этом и уходили от них незаметно и спокойно. Так мы ушли от армии Тупана Коу-ин-дэ, который все время уговаривал меня быть вместе с ним, затем ушли от 24-й армии генерала Се, которая тоже перешла к противнику. Потом мы увернулись от частей 2-й и 5-й армий, которые также ушли к неприятелю. После Тяньцзина мы увернулись от 6-й армии, которая заняла переправы, разрушила мосты и ушла к противнику. Потом мы ушли от частей 7-й армии, переметнувшихся на сторону Фына. Словом, вертелись, как ужи. Сегодня утром переправились через реку Бейтам-хэ, и теперь можно вздохнуть свободно. Все враги от нас далеко. Только впереди еще возможны сюрпризы, но мы теперь около железной дороги, на ней наши бронепоезда – эти уж не изменят. Вот какая наша милая обстановка. Воюем с противником, но все время держим ухо востро от наших китайских частей, как бы они не поймали врасплох»[555].

К концу июня армия Чжан Цзучана почти рассыпалась, и большая часть его войск перешла к Чан Кайши и Фыну. У него остались лишь части 2-й и 7-й армий, самые стойкие и верные. Северяне оставили Шаньдун и отходили к Шаньхайгуаню[556]. В довершение всего китайцы подняли восстание в броневом дивизионе, где они служили вместе с русскими, подпоив некоторых наемников. Им удалось захватить один из самых мощных бронепоездов, «Хубэй». Почти вся русская команда была перебита, а «Хубэй» угнали в Тяньцзинь. Одновременно была сделана попытка захватить бронепоезд «Чжили», однако она не увенчалась успехом. Подпоручик Каплун 19 июня 1928 г. так описывал ситуацию в армиях северян сразу после этого печального события: «Наши китайские армии терпят поражения и целыми дивизиями с командирами во главе переходят на сторону Фына. Сдали в непродолжительном времени Пекин, Тяньцзин, Пукоу. Последние потери русских – 6 человек убито, 1 пропал без вести, 32 раненых. Бронепоезд «Чжили», на котором я служу адъютантом начальника, чуть не был оставлен Фыну из-за предательства командира дивизиона бронепоездов. Если бы мы попали в плен, то участь бы наша была незавидной. В лучшем случае нас бы отправили в Ургу пасти скот, а оттуда – в советскую Россию, что было с прежде попадавшими в руки к Фыну. Я виноват в том, что не разбил артиллерией захваченного предателями нашего бронепоезда, хотя и представлялся случай, так как в Тяньцзине он потерпел крушение. К сожалению, противник не посмел напасть на нас у Тяньцзина, да и мы не стали, поскольку командование наше опасалось действий властей иностранных концессий, запретивших вести бой в городе»[557].

По данным коммунистов, «в середине июня 1928 г. в Тяньцзин прибыл бронепоезд, захваченный китайской командой во главе с майором Ян Линцином. При этом русская команда, включая командира полковника Шумакова, была уничтожена»[558].

Видя переход к врагу большей части войск Чжан Цзучана, стали колебаться и русские. В июне 1928 г. под влиянием тяжелого положения с выплатой денег они стали перебегать к гоминьдановцам. Как говорилось в белой прессе, «многие бывшие чины Русской группы, оставшись без всяких средств к жизни, соблазняются теперь южанами, которые привлекают их на службу, гарантируя им аккуратную выплату жалования. Есть и такие, кого сумели убедить, что они там будут вести борьбу с «красными»[559].

Специфика китайской гражданской войны заключалась и в том, что часто целые армии переходили по нескольку раз с одной стороны на другую и обратно. Так, русские уже 23 июня принимали обратно сразу 1, 5, 10, 30 и 31-ю армии, перешедшие к врагу. Не прошло и месяца со времени их ухода к неприятелю, как они снова переметнулись на сторону Чжан Цзучана. Русские занимали переправу и следили, чтобы на их сторону прибывали лишь части этих армий, и вели их учет, следя за направлением их движения. Не допускались к переправе 6-я и 14-я армии, считавшиеся «противником». На другой берег никого не пускали[560]. Подобные операции русские выполняли и в июле. Так, 1 июля по приказу генерала Хуй Куна дивизион полковника Карманова прикрывал переход на сторону северян войск генерала Лю Гжинпа[561].

Судьба небольшого русского отряда численностью несколько сотен человек, постоянно сокращавшегося из-за потерь, дезертирства и увольнений, существовавших в китайской армии до конца 1928 г., была решена уже 21 июня 1928 г., когда стало известно о гибели Чжан Цзолина, ставшего русофилом. Сделали это японцы, которые поддерживали его, и одновременно, в противовес ему, – Чан Кайши, стремясь к максимальному ослаблению Китая в междоусобной борьбе и не желая объединения Китая. Японские инструкторы присутствовали как в армии Чжан Цзолина, так и в армии Гоминьдана[562]. Все это делало невозможной в обозримом будущем победу сторон. Вожди враждующих партий понимали это и начали переговоры о прекращении войны. Это и погубило Чжан Цзолина, который решил объединиться с Чан Кайши «на особых» условиях. В то же время смерть маньчжурского диктатора была выгодна и коммунистам. Есть версии, что он был устранен советской разведкой под руководством Н. И. Эйтигона, в будущем ликвидировавшего Троцкого. Считается, что непосредственными исполнителями этого была группа резидента разведупра Красной армии в Шанхае Х. Салныня[563]. Но факты все же говорят в пользу «японской» версии гибели маньчжурского диктатора. Об этом свидетельствует видный контрразведчик А. Веспа, состоявший в спецслужбах не только китайцев, но и японцев, а также чины японской разведки на Токийском процессе после Второй мировой войны. Но так или иначе, поезд Чжан Цзолина был подорван и сам диктатор погиб.

Белогвардейцы до конца существования Русского отряда на службе Чжан Цзучана испытывали старые проблемы – невыплаты жалованья и трения с китайцами. Положение с вооружением было просто отчаянным. Примером тому служит обращение полковника Тихобразова к командиру броневого дивизиона генералу Макаренко 7 июля с просьбой выдать конникам хотя бы один рабочий пулемет[564]. После ухода из Цинанфу, где была устроенная в 1926 г. оружейная мастерская, наемники лишились возможности ремонтировать оружие. Командование отмечало, что у отряда нет запасных частей для винтовок и пулеметов[565].

Кроме несения службы, русские помогали в тот период местному населению. Когда в июле пошли сильные дожди и деревни Люсонзы и Тянвакоу были затоплены, белогвардейцы выдали лодки для эвакуации жителей и их имущества[566]. Неудивительно, что местные жители выносили русским коллективные благодарности за «заботу и помощь». В июле служба была «вялотекущей», и боев как таковых не было. Иногда русские лишь высылали разъезды в соседние местности на разведку[567]. Несмотря на это, 30 июля 1928 г. отряд Семенова захватил партию хунхузов в 63 человека, когда они совершили налет на соседнюю деревню. При обыске у них были обнаружены тысячи долларов, отданные солдатам офицерами, как наградные, 1860 долларов поступили в казну отряда. Из них 1700 долларов потратили на покупку сапог. Эти деньги не были растащены рядовыми благодаря ротмистру Донскову, который удостоился за это благодарности от В. С. Семенова. Зная, что хунхузы зашивают деньги в одежду и обувь, Семенов приказал обыскать их опять, но офицер Карпов не смог это проконтролировать, и тысячи долларов присвоили солдаты[568].