Короли городских окраин - Валерий Георгиевич Шарапов

Ольга покрутила отрицательно головой.

– Вот тогда сначала чай заварим, а потом уже побеседуем. Потерпит разговор еще десять минут?

Девочка кивнула в ответ.

Петр Николаевич нахмурился. Обычно бойкая и насмешливая, сегодня его ученица была явно чем-то огорчена: она брела позади, неразговорчивая, в каких-то своих раздумьях.

В кабинете Петр Николаевич вскипятил на газовой горелке воду, заварил чай, разлил по кружкам, протянул Оле кусок рафинада.

Она отхлебнула горячий чай, подняла на учителя серо-голубые глаза:

– Петр Николаевич, вы нас учили всегда поступать по справедливости. Я помню, как вы проводили у нас классный час. В октябрята меня принимали, а потом в пионеры. Вы всегда так рассказываете и объясняете… по-настоящему, как будто вы не директор, а… отец. – Оля с трудом подбирала каждое слово. Ей важно было объяснить Петру Николаевичу, как сильно она ему доверяет. Чтобы он помог ей решить вопрос, который мучил ее последнее время.

– Спасибо, Оля. Рад слышать такое. Я и правда отношусь к вам как к родным детям. Ты же пришла поделиться чем-то, да? Начинай. Обещаю, что выслушаю тебя не как директор школы, а как твой друг.

– Понимаете, когда я была маленькой, все было просто и понятно. А сейчас запуталось. Вот есть один человек, он хороший. Но он вынужден наговаривать на себя, чтобы прикрыть своих друзей и одну девочку. Берет на себя чужую вину и от этого страдает. Ох, я, наверное, непонятно объяснила. – Красивая головка с тугой косой поникла над дымящейся кружкой.

– Ты ведь про Пожарского Николая сейчас говорила? – прямо спросил директор и по взгляду Оли понял, что угадал.

– Про него. – Ей понадобилось время, чтобы решиться рассказать. – Я просто случайно узнала, что Коля не виноват. Он не крал продукты и на школьников из соседней школы напал, потому что они маленькую девочку сильно обидели. Но он ни за что в этом не признается, чтобы друзей своих не подвести. И теперь я не знаю, как поступить. Рассказать всем правду – Коля перед друзьями останется виноват, промолчать – его из пионеров исключат, а потом и из школы.

– Непростая ситуация, Оля, – поддержал ее Петр Николаевич. В коридоре уже раздавались крики и смех первых учеников, но он не спешил сворачивать разговор. – В таком возрасте закладываются основы человека, и важно не сломать его веру в хорошее. Знаешь такое выражение: «добро должно быть с кулаками»?

Оля покачала головой – не слышала.

– Я тебе расскажу историю, а ты сама делай выводы, как взрослая. Договорились? – Петр Николаевич отошел к окну, посмотрел на школьный двор, по которому уже тек к высокому школьному крыльцу тонкий ручеек школьников. – В старших классах все ребята пробуют курить. – Он перехватил взгляд девушки и лукаво улыбнулся. – Не пытайся меня убедить, что твои одноклассники этого не делают. Это плохая привычка. Кто-то пробует и больше к папиросам не прикасается, а кто-то смолит всю оставшуюся жизнь, зарабатывая болячки. Я попробовал курить в седьмом классе. Очень рано. Но так хотелось мне пофорсить перед одноклассниками. Здоровьем и силой я никогда не отличался и решил тогда, что это поможет выглядеть в их глазах более взрослым. Папиросы я таскал у своего деда. Тот по старости уже не замечал пропажи. Но зато ее заметил отец. Он не стал меня уговаривать или читать нотации. Купил пачку и заставил выкурить ее всю за один раз. Ох и плохо мне было тогда, двое суток тошнило. С тех пор на табак смотреть не могу. – По худому изможденному лицу директора пробежала легкая улыбка. – Обиделся я тогда на отца страшно, не разговаривал с ним долго. Представляешь? – Улыбка сменилась печальной тенью. – А сейчас, когда я сам взрослый мужчина, я ему благодарен. Что вот таким жестоким образом он отучил меня раз и навсегда от курения, не дал завести плохую привычку. Сейчас я бы сказал ему спасибо и безумно жалею, что потратил столько времени на глупую обиду.

Он вернулся к столу и посмотрел Оле прямо в глаза:

– Ты поступай как считаешь нужным. Помни, что однажды Николай оценит и поймет, что ты о нем заботишься. Через год, через пять лет – поймет и будет благодарен, что ты не осталась в стороне. Парень он молодой, самое время совершать ошибки. Главное, чтобы они не стали роковыми, не поменяли его судьбу раз и навсегда. А по поводу учебы и без Лидии Михайловны все решилось. Родители Пожарского прислали записку, что Николай пока учиться не сможет из-за болезни отца. Придется ему в следующем году снова садиться за парту в шестом классе. Если только не подготовится за лето и экстерном не сдаст все экзамены.

– Сдаст, – твердо заявила Оля. – Я с ним буду заниматься. Спасибо, Петр Николаевич, я подумаю.

В коридоре раздалась резкая трель звонка.

Петр Николаевич поспешил в мастерскую. В душе у него, помимо забот о сотнях других учеников, добавилось новое переживание – Николай Пожарский.

Оля тоже торопилась, только не на урок. Сегодня она совершит ужасный проступок – прогуляет химию. И алгебру. И даже любимую литературу. Потому что у нее есть дело более важное. Она решила найти Колю и поговорить с ним, объяснить, что она все знает и готова его защищать перед всей школой.

Альберт Судорогин тоже пропустил сегодня все уроки. Еще утром он долго репетировал перед зеркалом в ванной страдальческое лицо, набрал кипятка и терпеливо сидел на краю, опустив ноги в воду.

За завтраком бабуля сразу же обратила внимание, что любимый внучок выглядит приболевшим.

– Альберт, кушай блинчики. Твои любимые, с творогом.

– Что-то не хочется, нет аппетита, – печально протянул мальчик и специально закашлялся.

– Ох, – подскочила со своего места вторая бабушка и потрогала сухонькой ладошкой лоб Альберта. – Да он же горит огнем! И мокрый весь.

– Инфлюэнция!

– Или того хуже, – согласилась вторая. – Это все из-за раскрытой всю ночь форточки. Жарко, вот и продуло мальчика. – Она принялась вертеть внука, словно пытаясь найти у него больное место.

– Ну не надо, – слабо отмахивался Альберт. – Мне в школу пора идти.

– Никакой школы, – взвилась бабуля. – Немедленно в свою комнату, под одеяло. И никаких открытых форточек. Мы сейчас в аптеку, потом на рынок за парным молоком, медом и редькой.

Альберт застонал: только не редька с медом. Этим ненавистным способом лечили его от любой простуды.

Но бабушки были непреклонны. Они засуетились, похватали кошелки и направились на рынок, чтобы успеть купить для больного внучка самые свежие продукты.

Альберт послушно закрылся в комнате, укрылся толстым ватным одеялом и закрыл глаза, чутко прислушиваясь, когда повернется