Короли городских окраин - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лиза всем сердцем хотела в такую жизнь. Чтобы была не комната в коммуналке с шумными, склочными соседями, а квартира с гостиной, библиотекой и кабинетом мужа. Чтобы рядом звучала не малограмотная, костная речь, а литературный русский язык и романтичный, с мягкой картавинкой французский. И обязательно в мечтах Лизы фигурировал гимназист.
Став взрослой и окончив курсы стенографисток, Елизавета Павловна начала работать секретарем. Нет, ей нисколько не нравилась эта профессия. Так девушка хотела приблизить свою мечту. Она приглядывалась к начальству. Мерзла холодными зимами в шелковых чулках. Тратила львиную часть получки на модную одежду. Подолгу засиживалась после работы на службе. Меняла рабочие места до тех пор, пока не встретила его. Нет, Лиза не любила оплывшего, с высокими залысинами партийного работника. Важно было, что он обратил на нее внимание.
Уже через полгода Лиза стояла перед скучной женщиной с алыми губами и в платье, будто пошитом из шторы. Лиза мысленно подвешивала к краю ее платья тяжелые кисти и представляла, как женщина сливается с окном. С этими мыслями она надевала на оплывший палец новоиспеченного мужа обручальное кольцо.
С этого момента жизнь ее изменилась. Сталинский ампир – так Елизавета называла архитектурный стиль многоэтажки, в которой располагалась теперь ее обширная, четырехкомнатная квартира. При первом же удобном случае бросив работу, молодая женщина с головой ушла в обустройство умопомрачительного количества квадратных метров. Скупала антикварную мебель. На кухне поставила длинный, на много персон стол, хотя сидели за ним только они с мужем. Хотела приобрести рояль, но с сожалением отказалась от этой идеи: комнаты для инструмента были слишком малы. Тогда Лиза пошла на компромисс и приобрела пианино. На вопрос мужа, для чего ей это нужно, солгала, что хочет учиться музыке. Для отвода глаз даже взяла несколько уроков у одного не очень известного, но сносно играющего пианиста. Музыкант совершенно не походил на гимназиста и нисколько не интересовался хорошенькой Елизаветой. С уроками было покончено в течение месяца.
Прошел год, и Лиза поняла, что заскучала. Той упоительно красивой жизни, о которой рассказывала мама, у нее не получалось. Шикарная мебель, доступные удобства и отсутствие соседей по кухне быстро приелись, превратились в обыденность. Муж нервировал ее мягким, выдвинутым вперед животом, с неприятною складкой внизу. Ночами она старалась не смотреть на рыхлое тело и в ответственные моменты закрывала глаза, изображая томление. И снова скучала.
Не желая признаваться себе в том, что совершила ошибку, Елизавета продолжала изображать заинтересованность в обустройстве квартиры, строго следила за модой и каждую неделю делала прическу в парикмахерской. Пробовала искать того гимназиста в окружении мужа, но тщетно. Партийная элита не пропускала в свои ряды юношей с томными глазами.
Незаметно, словно песок, утекали сквозь пальцы молодые годы. Сначала Лиза прилагала много усилий, чтобы казаться окружающим молодой. Потом, когда это перестало получаться, училась быть юной в собственных глазах. Этот обман ей удавался лучше. Наверное, поэтому, когда в ее жизни появился Яшка Анчутка, внутренний ребенок Елизаветы Павловны крепко зажмурил глаза и стал убеждать ее, что не видит того мезальянса, что возможен между нею и этим красивым мальчиком.
– Разувайся, бери коричневые тапочки. Полы холодные. – Елизавета Павловна, игриво качнув бедрами, прошла вглубь квартиры и уже из гостиной обернулась на Яшку.
Ей захотелось увидеть впечатление, которое произвела на мальчика так долго и с любовью обустраиваемая ею квартира. Кто знает, может быть, многолетние ее усилия по превращению социалистической высотки в особняк ушедшей эпохи необходимы были именно для этого момента. Лиза улыбнулась, заметив неподдельное изумление в глазах гостя.
– Рубашку придется снять. Воротник безнадежно оторван. Я принесу лед из холодильника, а ты, Коленька, пока раздевайся.
Она вышла из комнаты, ненадолго оставив Яшку одного. Достала из морозилки кубики льда, которыми вечерами протирала лицо. Расстелила на столе полотенце и ссыпала туда лед. Обратно шла, тихо ступая, старалась, чтобы Анчутка не заметил ее появления.
Когда Лиза показалась в дверях гостиной, Яшка стоял обнаженный по пояс. Не решаясь присесть, он комкал в руках рубашку и изучал открывавшийся из окна вид.
Глядя на юношеские плечи и плоский живот, женщина снова почувствовала себя той маленькой Лизочкой, которой в глубине души оставалась долгие, ничем не заполненные годы.
– Нравится? Отсюда виден проспект Ленина, – с гордостью сказала она.
Парень опустил глаза и снова соврал:
– Нравится.
Не знала Елизавета Павловна, что этот не по годам высокий подросток, глядя на тесно жавшиеся друг к другу дома, мчащиеся машины, суетливо спешащих прохожих, видел в эту минуту простор широкого луга с лазоревыми колокольчиками и не знал картины краше. Они смотрели друг на друга в просторной квартире, такие разные и такие похожие: городской мальчик, оставивший свое сердце в деревне, и зрелая женщина, в душе которой проснулась наивная девочка.
– С балкона вид еще лучше. Можешь пройти туда, пока я шью. А затем будем пить чай. Индийский. Ты такого еще не пробовал.
Она и не догадывалась, что и балкон, и ее саму паренек уже сегодня рассмотрел во время слежки. Романтическая история с кражей и благородным спасителем специально разыграна лишь для того, чтобы стянуть ключи от входной двери.
* * *
Петр Николаевич Большаков, вот уже восемь лет как бессменный директор школы № 158, приходил на работу задолго до начала уроков. Одинокий и бессемейный, он просыпался без будильника еще затемно, тщательно приводил себя в порядок и спешил на работу.
В школе его ждало множество дел. Помимо обязанностей директора он еще работал учителем труда: обучал мальчишек премудростям столярного дела. После войны такие уроки стали особенно важными: многие семьи остались без мужиков. Смастерить табуретку, отремонтировать дверь, поправить забор, даже починить кран – всему этому учил ребят на своих уроках Петр Николаевич. С раннего утра он занимался документами и отчетами, а к первому звонку спешил в мастерские, где его ждали ученики.
Сегодня он не успел дойти до школы, из предрассветного тумана вынырнула тоненькая фигурка в школьном платье и переднике – староста восьмого Оля Гладкова.
– Оля, доброе утро. Что-то произошло? Ты почему так рано?
– Я специально пришла раньше всех, чтобы поговорить с вами. Наедине.
– Тогда пойдем,
