Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

Дорога над Соммой была тиха и безлюдна. В предрассветные часы, когда уже смолкли ночные птицы, а дневные еще не просыпались, было особенно тихо. Да и кому кричать и петь в это промозглое декабрьское утро? Тускло блестела гаснущая луна, слабо освещая густое переплетение голых ветвей и отражаясь в мерзлой воде реки. Дул холодный пронизывающий ветер, поднимая рябь в больших лужах, окруженных серыми подтаявшими сугробами. Где-то за рекой слышался тоскливый вой — то ли плакала от ужаса собака, напуганная резкими, похожими на бесшумных чудовищ, тенями, то ли одинокий волк, оставшийся без ужина, нес к небесам свою жалобу.

Яростный стук копыт и шум колес нарушил ночное безмолвие. Сквозь утреннюю мглу по тропинке бешено мчалась дорожная карета. Кучер, подгоняемый ночными страхами, хлестал перепуганных лошадей. Внезапно лес ожил. Вдалеке каркнул ворон, за ним еще один и еще. Совсем близко ухнула сова. И вдруг перед самой мордой лошади с дерева слетела темная фигура, похожая на гигантскую обтрепанную птицу. «Птица» крепко схватила коня под уздцы и оказалась тощим человеком в черных лохмотьях. Оборванец заложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Тотчас с деревьев посыпались разбойники. Кучер поднял было кнут, чтобы хлестнуть лошадей, но меткий выстрел заставил его руку опуститься навсегда. Один из бандитов рванул дверцу кареты:

— Эй, вылезай, дворянское отродье!

— Я тебе ща дам дворянское! — оскорбленно рявкнул зычный бас.

Дверца приоткрылась, и огромных размеров ботфорт так лягнул любознательного разбойника, что тот сложился пополам и бултыхнулся в придорожную канаву. Дверца тут же захлопнулась, размозжив пальцы еще одному бандиту. В ответ на нечеловеческий вопль из экипажа прозвучало спокойное замечание:

— Господа, соблюдайте правила техники безопасности!

Разбойники, возмущенные столь невежливым обращением, окружили карету и стали раскачивать ее, надеясь перевернуть.

— Ребята, — снова прозвучал тот же спокойный голос, — мне кажется, мы теряем здесь драгоценное время. Ксав, вспомним детство золотое?

— Против лома нет приема, если нет другого лома! — заорала Ксави, выскакивая из экипажа с ножом в руке. Вслед за ней вылетели и остальные. Не ожидавшие такого отпора разбойники дрогнули. Шпага Джоанны, нож Мари, пистолеты Тома, кулаки Волверстона и клыки Крошки методично пробивали путь к свободе, сея панику в рядах противника.

— И-и-эх, романтики с большой дороги! С кем связались, зайчики?! С пиратами самого Блада тягаться вздумали! — вдохновенно молола языком Ксави, щедро раздавая тумаки и колотушки (как всегда, она предпочла всем видам оружия добрый русский мордобой). — Это вы, деятели, мало пороху нюхали. А ты уже и вовсе не понюхаешь! — с сожалением вздохнула она, расквасив чей-то невовремя сунувшийся нос. — Эх, жаль, времени мало, а то мы бы вам показали нашу морскую мясорубку! Прости, Джоанна, я ж не виновата, что этот тип сел на мой ножик. Малютки очень неосторожны. Видно вам, ребята, в детстве мамаши не объяснили, что об острое можно порезаться. Не бойся, парень, я тебя не больно зарежу. Зато не будешь повешен. Кто еще не хочет примерить пеньковый воротничок? Да не все сразу, граждане! Соблюдайте тишину и порядок. Вот так. Следующий!

— Не увлекайся, Мари! — напомнила Джоанна, методично рубя наседавших бандитов. — Мы спешим.

В этот момент Тому удалось прорваться к лошадям. Оттащив в сторону мертвого кучера, Шеффилд взлетел на козлы.

— В карету! — крикнул он. — Путь свободен!

Ксави и Нэд, не теряя времени, прыгнули в экипаж. Джоанна же, увлеченная упражнениями в классическом боевом фехтовании, и ухом не повела.

— Джо! — заорала Мари из кареты. — Сюда, быстро!

Джоанна недоуменно обернулась на крик, не заметив, что за деревом у обрыва тускло блеснул нацеленный на нее ствол пистолета. Внезапно раздался яростный лай, и на разбойника всей своей массой обрушился Крошка. Клыки пса сомкнулись на горле бандита одновременно с выстрелом. Предсмертный вопль человека и собаки слились воедино, и два сцепившихся в бело-рыже-черный клубок тела, ломая сучья, рухнули с обрыва в ледяную воду Соммы.

— Крошка! — завороженно уставясь в кровавые пятна на серой воде, отчаянно крикнула Джоанна. — Крошка!!!

Сильная рука втащила ее в экипаж. Карета тронулась.

— Прости, Джо, но у нас слишком мало времени, — извиняющимся тоном сказал Волверстон.

— Нэд, но там Крошка! Может он жив! — вырывалась Джоанна.

— Сядь! — сумрачно глянула на нее Ксави. — Крошке уже не поможешь, а мы должны успеть в Англию.

Едва затих шум удаляющейся кареты, как на тропинке вновь послышался стук копыт. К месту боя приближался всадник. Почуяв неладное, конь его испуганно заржал, шарахнулся в сторону, споткнулся о чей-то труп и упал. Всадник вылетел из седла. Тотчас его окружили разбойники, связали и повели в глубь леса.

В небольшой хижине горел огонь в очаге. Вкусно пахло похлебкой. Молодая черноволосая женщина, напевая, стирала. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился высокий юноша.

— Картуш! — воскликнула женщина, бросаясь к молодому человеку.

— Подожди, Мария! — засмеялся тот, целуя ее в щеку. — Ты лучше взгляни, какой подарок я тебе принес, — и вынул из-за пазухи жемчужное ожерелье.

— Какая прелесть! — ахнула Мария. — Где ты его взял?

— Как где? У ювелира, конечно. У лучшего королевского ювелира — мессира Комплантье. Так что, не сомневайся, жемчуг настоящий. И эти бриллианты и изумруды тоже, — юноша выгреб из карманов пригоршню драгоценностей, блеснувших холодными искрами в неярком свете очага.

— Но это еще не всё. Один подарочек я припас себе! — усевшись у огня на роскошное сидение кареты, Картуш щелкнул пальцами.

Десяток сильных рук втолкнули в хижину невысокого белокурого человека, закутанного в дорожный плащ.

— Карету мы, увы, упустили, — объяснил Картуш Марии, видимо, давно уже привыкшей к визитам такого рода. — А вот этого шевалье пригласили в гости, так что собирай на стол, душа моя. А ну-ка, развяжите этого крысенка!

— Я — виконт де Флориньи! — надменно воскликнул «крысенок», потирая почерневшие от тугих веревок запястья.

— Вико-о-онт! — насмешливо протянул Картуш, блестя веселыми черными глазами. — Очень приятно. А я — папа римский!

— Не валяйте дурака! — рявкнул Флориньи. — Я спешу!

— Спешка вредит здоровью, милейший виконт, — все так же насмешливо парировал разбойник. — Отдохните здесь, у нас. Я прописываю вам полный покой дня на три. Пока ваши друзья соберут нужную сумму. В противном случае покой будет вечным.

Разбойники загоготали. Флориньи передернул плечами.

— Вам нужны деньги? Возьмите! — он вынул из-за пазухи мешочек с золотом и кинул его в руки Картуша. — Здесь сто пистолей. Можете не пересчитывать. А теперь немедленно отпустите меня. Я могу упустить врагов Франции.

— Сто пистолей? — Картуш делал вид, будто не расслышал остального. — Дешево же вы оценили свою жизнь, виконт! Сто пистолей у нас стоит мелкий торговец, а такая важная птица, как вы, — не меньше тысячи.

Флориньи заметался, нервно рыча:

— Да поймите же вы, что я теряю здесь время, тогда как английские шпионы, которых вы упустили, могут покинуть Францию с чрезвычайно важным документом!

Картуш удивленно посмотрел на виконта.

— Да-да, — продолжал Форе, — черная карета, о которой вы сейчас говорили вашей… хм… жене. В ней были двое мужчин и две дамы, не так ли?

— Две дамы?! — изумился разбойник и расхохотался: — О, нет! Уж кого-кого, а дам в карете не было. Там были четверо парней, которые дрались, как две дюжины дьяволов, и большая собака, утащившая Пьера на дно Соммы. Первый раз мои люди встретили такой отпор, но, надеюсь, и последний! — и он грозно сверкнул глазами в сторону бандитов. Те покаянно потупились.

— Да, это они! — застонал Флориньи.