Последний Совершенный Лангедока - Михаил Крюков

Маленькая площадь перед храмом, мощёная серым камнем, была пуста.

– Где это мы? – спросила Ольга, опасливо поглядывая на бурлящую толпу.

– Да чёрт его знает! – пожал плечами я. – Кстати, о чёрте. А, собственно говоря, где он? Такого фокуса он с нами ещё не проделывал – закинул неведомо куда, а сам исчез. И как мы теперь вернёмся обратно?

– А такой был порядочный дьявол… – усмехнулась Ольга. – Думаю, пока тревожиться не стоит: мало ли, сбой машины времени или срочно к шефу вызвали. А может, он хочет, чтобы мы, так сказать, полной мерой ощутили дух времени.

– Дух времени, говоришь? – потянул носом я. – Дух – это ты очень тактично его определила. У меня теперь Средние века навсегда будут ассоциироваться с вонью. Знаешь, компьютеры, космонавтика, искусственный интеллект – это не главное. Оказывается, величайшее достижение цивилизации – это канализация!

– Ну, у римлян, по-моему, некие зачатки канализации уже существовали, – ответила Ольга. – А вообще, ты придаёшь этому слишком большое значение. Просто не обращай внимания, и всё.

– Да как не обращать? У меня от вони аж глаза слезятся. Причём не пойму, откуда больше воняет – из сточных канав, от простого народа или вон от тех балбесов, которые в этакую жарищу нацепили на себя столько пафосного тряпья!

– Это ты ещё к стражникам близко не подходил. Мне один раз довелось побывать на играх реконструкторов в Польше – они в Грюнвальд играли. Реконструкторы вообще люди малость не в себе, а туда съехался народ и вовсе безумный – некоторые заказывали себе настоящие рыцарские доспехи, а они, между прочим, дороже «Мерседеса» стоят. Ну, вот и представь: современных тканей им не полагается, значит всякие там шоссы, потом штаны кожаные, поддоспешник, кольчуга, латы. И всё это счастье в июле месяце!

– В армии всегда того… пахнет. Это я тебе как кадровый военный говорю.

– Интересно, а нас видят? – переменила тему Ольга.

– Вряд ли, мы же стоим посредине площади, а нас не пытаются убить. Впрочем, сейчас проверим.

Я подошёл к самому надменному и пузатому аристократу и помахал рукой у него перед носом. Аристократ даже не пошевелился. Он торчал корявой деревянной колодой и тупо разглядывал паперть храма.

– Ну, хоть тут Георгий Васильевич не подвёл, – облегчённо вздохнула Ольга. – Попробуем понять, куда нас занесло. По обрывкам фраз из толпы можно сделать вывод, что добрые горожане бранятся на языке ок, и за прошедшие века фразеология не сильно изменилась. В средневековой одежде я разбираюсь совсем плохо, разве что в дамских нарядах. Мода ведь существовала уже тогда, но благородных дам я, к сожалению, на площади не вижу, хотя в Лангедоке они пользовались довольно обширными правами и могли посещать церковные службы, казни и другие увлекательные зрелища вместе с мужчинами. Ну, нет, так нет… О жилых домах я тоже ничего не могу сказать – история архитектуры не моя специальность. А вот храм интересный. Стиль явно романский. Три нефа, богато украшенный портал, что-то знакомое… Давай подойдём поближе, может быть, я смогу его узнать? Всё равно все явно чего-то ждут, а поскольку в Средневековье со временем обращались весьма вольно, прождать могут ещё полдня.

Я посмотрел на храм. На фоне разнокалиберных и довольно неряшливых домов он поражал суровой простотой и соразмерностью. Храм был сложен из тщательно подогнанных блоков белого камня. Фасад завершали две квадратные башенки – левая низкая, а правая высокая – колокольня. Внутрь вели три портала с полукружными арками. Порталы были богато украшены скульптурой и резьбой.

– Вот никогда не думал, что простой белый цвет может быть таким ярким.

– В одной старинной книге красиво сказано, что «мир, скинув с себя рубища старости, оделся белым покровом церквей», – ответила Ольга.

Мы подошли к паперти. Центральный портал отделялся от боковых колоннами, по три с каждой стороны, причём по странному капризу зодчего дальние колонны были большими, а ближние к порталу – маленькими, их базы покоились на прямоугольных тумбах. Основание колонн поддерживали изваяния не то зверей, не то демонов.

– Мне кажется, что храм начали украшать резьбой и скульптурой снизу, а потом бросили, то ли денег не хватило, то ли времени.

– Может, и так, – рассеянно сказала Ольга, разглядывая тимпан[104] центрального портала. – Смотри, это же Апокалипсис. Вот Маjestas Domini…

– Кто, прости?

– Христос на троне. А вот тетраморф — орёл, лев, бык и ангел. У католиков они символизируют четырёх евангелистов. Орёл – Иоанна, лев — Марка, бык — Луку, ну а ангел — Матфея. Всё, кажется, я знаю, куда нас занесло. Это церковь монастыря Сен-Жиль-дю-Гар.

– Совершенно верно, – раздался знакомый голос, – и она посвящена святому Эгидию.[105]

– Георгий Васильевич! – облегчённо воскликнула Ольга. – Наконец-то! А мы уж…

– Ну, что вы, что вы… – укоризненно покачал головой дьявол. – Разве можно было такое предположить? Просто вышла небольшая заминка, и я прошу прощения за невольно причинённое волнение.

Георгий Васильевич оглянулся на площадь.

– Пока гм… шоу не началось, давайте осмотрим храм. Уверяю вас, он того стоит.

Голос дьявола приобрёл гнусавые интонации профессионального экскурсовода.

– Порталы Сен-Жиль-дю-Гар, друзья мои, интересны тем, что здесь впервые в Лангедоке представлен полный цикл Страстей Христовых. Вот, извольте видеть. На левом откосе и архитраве[106] северного портала изображён вход Христа в Иерусалим. Это вот сцена подкупа Иуды и изгнание торгующих из храма. Дальше идёт пророчество Петра, омовение ног и Тайная вечеря. Отсюда плохо видно, но дальше «Поцелуй Иуды», «Взятие под стражу» и так далее. Южный портал трагичен, на нём изображён «Суд Пилата» «Бичевание» и «Несение Креста». Обратите внимание, с каким совершенством выполнены скульптуры в тимпанах, особенно «Поклонение волхвов» и «Распятие». Все изваяния раскрашены и позолочены с большим мастерством. По тогдашним временам роспись обошлась монастырю в огромную сумму, но дело стоило того, ведь в результате получилась настоящая Библия в камне.

– Зачем это понадобилось монахам? – удивился я.

– Так ведь XIII век! Почти никто не умеет ни читать, ни писать, да, собственно, и читать-то ещё нечего, ведь первые рукописные книги светского содержания в Лангедоке появятся век спустя. А между тем, вдалбливать Писание в тупые головы простецов было как-то надо, да и паломникам полагалось что-то показывать. Монахи ведь жили с дохода от пилигримов, а мимо этого монастыря лежит знаменитая паломническая дорога к могиле апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостела.[107]  Так что, монументальная пропаганда в чистом виде. – Дьявол искоса взглянул на меня, но я сделал вид, что не заметил ехидного намёка. – А теперь, перейдём к осмотру внутреннего убранства… Впрочем, нет. Кажется, начинается. Давайте отойдём вот сюда, здесь нам будет отлично видно и слышно.

Тяжёлые двери храма торжественно открылись, и я вздрогнул, казалось, на площадь дохнуло холодом. Монахи с натугой вытащили и установили на паперти аналой. За ними из церковного сумрака появились священники в богатых, расшитых золотом одеяниях, в тиарах и с посохами. Они что-то положили на аналой и выстроились за ним.

– Дары Христовы и священные реликвии, – тихонько пояснял Георгий Васильевич. – Сзади стоят епископы, числом девятнадцать. Трое спереди – архиепископы, а впереди всех, вон тот, жирный, с выпученными глазами – Милон, легат папы Иннокентия.

Священники в своих тяжёлых, негнущихся облачениях застыли, подобно статуям на фасаде храма. Над площадью повисла тяжёлая тишина. Замолчали даже дети.

– Чего они ждут-то? – шепнул я.

– Терпение, мой друг, терпение, уже недолго ждать. Я хотел, чтобы вы непременно увидели всё сами. Поверьте, зрелище редкое и стоит ожидания.

На площади появились монахи с толстыми витыми свечами в руках. Они выстроились, образуя живой коридор. Два монаха распахнули двери дома, стоявшего напротив храма. Из тёмного проёма медленно шагнул человек. В толпе кто-то сдавленно ахнул. На площадь вышел мужчина лет пятидесяти, высокий, широкоплечий, с седеющими распущенными волосами и аккуратно подстриженными усами и бородой. Он был в простой рубахе до пят, босой. В правой руке мужчина держал свечу, а левой, сложенной ковшиком, прикрывал её огонёк. Казалось, он смотрит только на свечу, не обращая внимания ни на монахов, ни на рыцарей, ни на горожан.

– Вы присутствуете при церковном покаянии Раймунда VI, графа Тулузского, родственника королей Арагонского, Английского и Французского, – негромко пояснил Георгий Васильевич. – За убийство легата Пьера де Кастельно, а также за укрывательство еретиков папа отлучил его от церкви, и вот теперь граф решился на церковное покаяние. Иннокентий III не тот человек, чтобы не извлечь выгоды из унижения своего врага. Обряд примирения с Господом папа превратил в шоу, хотя такого слова в XIII веке, конечно, не знали. Смотрите, всё только начинается.