Заложники дьявола - Фридрих Незнанский

– Что это за девочка? Из какой группы?..

Ответом ей было недоуменное пожатие плеч. Ни на то, что происходит в зале, ни на своего спасителя девушка никакого внимания не обратила, она действительно начала декламировать:

– «Мне мама приносила игрушки, конфеты, но маму люблю я совсем не за это. – Щеки Майи слегка порозовели, а тишина в зале сделалась абсолютной... Если и была здесь, в детском доме, запретная тема, то девушка выбрала ее безошибочно... – Веселые песни она напевает, нам скучно вдвоем никогда не бывает!..»

Она читала, кажется, бесконечно долго, и смутная мысль, забрезжившая у Александра Борисовича, заставившая его внутренне содрогнуться, еще не успела оформиться, когда он уже повернулся к замершему на месте Денису, а в онемевшем зале раздался скрип стула: с места вскочила заведующая...– Сидеть! – Майя оборвала себя на полуслове и, прищурив глаза, впилась взглядом в лицо Натальи Павловны. – Сидеть, я сказала, иначе все взлетите на воздух!..

Едва заметным движением девушка задрала куртку, и заведующая, ахнув, упала на стул, вскрикнул кто-то из старших детей.

– Здесь четыре килограмма пластита. – Теперь она говорила короткими фразами, без малейшего волнения, холодно и жестко. – Думаю, дядя милиционер прекрасно понимает, что это значит. Надеюсь, все меня хорошо слышат... Немедленно свяжитесь с властями. Я требую освобождения моего брата Петра Муштаева из Матросской Тишины. Если через два часа его не отпустят, я нажму на эту кнопку... – Она коснулась оказавшегося под ее слишком свободной для такой худышки ветровки пояса... Весь мир знал его название: «пояс шахида»... Вот только на белокурой, хрупкой россиянке его видели сейчас впервые...

– Денис... – Александр Борисович едва слышно окликнул Грязнова-младшего. Тот, так же едва заметно кивнул, не отводя глаз от Майи. – «Ножницы»... ты меня понял?..

В зале заплакал кто-то из малышей, в другом конце к нему присоединился еще один...

– Прошу воспитателей успокоить детей! – резко бросила Майя.

На мгновение повернувшись к Турецкому, Денис кивнул ему и, окликнув Майю, сделал короткий шаг к сцене, прикрывая Александра Борисовича, ползком двинувшегося к проходу между сиденьями.– Посмотри на меня, – громко, но исключительно спокойно произнес Денис. – Я безоружен... Вот я снимаю пиджак, смотри, при мне ничего нет... Я буду вести переговоры, согласна?

– Свяжитесь с властями. – Руки Майи по-прежнему лежали на поясе.

– Конечно... Можно я достану мобильный телефон?

– Да. Медленно.

Прежде чем аппарат оказался у него в руках, казалось, прошла вечность.

– Ты позволишь мне обратиться к детям?

Майя кивнула. И Денис, так опасавшийся, что не сумеет найти нужные слова, вручая детишкам игрушки, в этот момент, словно по наитию, нашел их сразу:

– Ребятки, давайте поиграем в такую игру...

Он улыбнулся маленьким зрителям, повернувшим к нему головы.

– Сейчас вы все закроете глазки, вот... как я... Только не обманывать, договорились? Я милиционер, я все вижу... А теперь поднимите ладошки и прижмите их к ушам. Плотно-плотно... Молодцы!

Александру Борисовичу, ползущему по полу в сторону сцены, тоже казалось, что ползет он туда, среди десятков маленьких детских ног, поцарапанных, в одинаковых коротких штанишках или обутых в дешевенькие кроссовки и серые, потертые брючата, целую вечность...

– Скажи, – голос Дениса звучал во вновь установившейся тишине неестественно громко, – могу я набрать номер?.. Спасибо...Тоненькие звоночки кнопок телефона. И вновь голос Дениса:

– Константин Дмитриевич, господин заместитель Генерального прокурора... С вами говорит Денис Грязнов...

...Звонок Грязнова-младшего застал Меркулова во вполне мирном настроении, расслабленно лежащим на диване и перебиравшим какие-то документы. Услышав то, что он услышал, Константин Дмитриевич прежде всего разозлился:

– Ты что, Денис, спятил? Тоже мне шутник!..

Однако никакого впечатления на его собеседника это не произвело:

– Я вполне серьезен. Я нахожусь в детском доме номер четыре, по улице Потемкина, дом семь, строение четыре... Пять минут назад здесь произошел захват заложников женщиной-смертницей...

– А ну-ка дай трубку Сане! – рявкнул Меркулов, вскакивая на ноги. И лишь после следующей фразы Дениса понял, что тот не шутит.

– Повторяю, я говорю абсолютно серьезно... Выдвинуто требование освободить из Матросской Тишины Петра Муштаева. Срок, отведенный на освобождение, один час пятьдесят четыре минуты...

По мере того как произносил это, Денис медленно и незаметно продвигался к сцене, в сторону Майи, не отрывая взгляда от лица девушки.

– От всех заложников и от себя лично прошу не предпринимать никаких попыток штурма здания. Для дальнейших переговоров просьба связываться со мной... – Он отключил связь, успев преодолеть три ступени, ведущие на сцену. – Я все правильно сказал?

– Да... Не подходите ко мне. Я соединю контакты.

– Я не подойду, мне надо обратиться к залу... Есть предложение – самых маленьких, они сидят в первых двух рядах, вывести отсюда...

– Предложение отклоняется. Им осталось сидеть здесь не так долго, как вы думаете. Скоро все кончится.

– Освобождение твоего брата может занять больше времени, чем ты отвела. Обычная бюрократия... Я это очень хорошо знаю. Поэтому предлагаю к сроку добавить еще два часа...

– Предложение отклоняется. – Голос девушки звучал холодно и монотонно. Сразу вслед за этим ожил телефон Дениса.

Оба – и она, и Грязнов – посмотрели на трубку, что и дало возможность Турецкому проскользнуть в нишу рядом со сценой с другой стороны: «ножницы»... Теперь все зависело от того, как они с Денисом сработают...

– Я могу включить связь?

– Да.

– Дениска! – Голос Меркулова звучал хрипло. – Я только что говорил и с МВД, и с ФСБ... Они будут у вас через несколько минут. Но они считают, что это блеф, пока лично не удостоверятся, не проведут свой анализ... Денис, пойми, я ничего не могу поделать! Я выезжаю к вам, попробуй потянуть время, держитесь!.. Где Санька?!– Здесь... Все в порядке, жертв нет, я вас понял... Я...

– Прекращайте разговор!– резко произнесла Майя.

Денис отключил связь и поднял руку с телефоном:

– Власти хотят прибыть сюда и удостовериться на месте...

– Сюда никто не войдет! – Взгляд девушки на мгновение затуманился, с губ сорвалась фраза, едва уловленная Денисом. – Да, мамочка, я не дам им обмануть себя... Дети увидят своих родителей, клянусь тебе!

Последовавшая пауза была очень короткой, но Денису ее вполне хватило, чтобы понять самое важное:

– Ты слышишь свою маму?

Майя прищурилась:

– Зачем тебе знать? Это тебя не касается!

– Можешь мне не верить, но я ее тоже вижу...

– Где?.. Где она?! – В ее глазах метнулась паника. – Где?! Я должна ее увидеть, или ты... ты лжешь!..

– Нет! Она стоит рядом с тобой...

– Мама?.. – Майя всего на мгновение оторвала пальцы от пояса, коснувшись ими губ, но Турецкому хватило этого, чтобы со скоростью, на которую человек способен лишь в те минуты, когда речь идет о жизни и смерти, метнуться к девушке и скрутить ее руки за спиной. Зал взорвался в едином детском вопле, перекрытом голосом Дениса:

– Всем на пол... На пол!..Александр Борисович уже волок Майю к ближайшему окну, Грязнов-младший, прикрывая собой от них зал, высадил плечом раму, раздался звон бьющегося стекла, и двое мужчин с воющей по-звериному девушкой вылетели в освободившийся проем одновременно...

Вой Майи оборвался внезапно.

– Держи ее, Саня, держи!..

Денис видел, в какой неестественной позе, все еще борясь с террористкой, стоит на одном колене Турецкий.

«Нога!.. У него сломана нога!..»

Денис Андреевич Грязнов все дальнейшее проделал автоматически: перехватив Майины руки, скрученные за ее спиной, он, оставив Турецкого, скорчившегося под окном, на месте, попытался оттащить Майю к воротам или хотя бы подальше от окон. Откуда в этом хрупком звереныше столько силы?!

Дернувшись всем телом вперед, она неожиданно упала на землю лицом вниз, увлекая за собой Дениса.

Раздавшийся вслед за этим взрыв, казалось, целой стеной огня отделил фасад детского дома от того, что осталось по ту сторону его ограды. На детей, лежавших на полу, посыпался град осколков, ударная волна сбила с ног не успевшую упасть рядом со своими воспитанниками Наталью Павловну.

Потом как-то сразу и вдруг на них обрушилась тишина – тяжелая, как железобетонный блок. И прежде чем первый из малышей разразился отчаянным плачем, тишину эту прорезал далекий вой милицейских сирен.

Итак, Турецкий ее вновь, наверное уже в миллионный раз, обманул. Главное – время выбрал удачно: у Катьки какой-то срочный больной, которого подружка откачивает уже, пожалуй, больше часа... Ну и работка у нее!..

Ирина Генриховна сердито посмотрела на часы, потом покосилась на свой мобильный: главное – телефон, негодяй такой, отключил... Она взяла с тумбочки журнал мод, принесенный Екатериной, и, нехотя полистав его, отложила в сторону.