Мы невозможны... - Алиса Чудная

— И чем мы тут занимаемся? — спросил Лёша, глядя на карты Таро, что до сих пор тасовала Ирка. — Оу, гадаем? И как?

— Ты ее судьба! — тут же сдала меня Ирка. Тоже мне, подруга называется.

Я пожала плечами и снисходительно улыбнулась. Чего взять с беременной женщины, которой чертовски скучно целыми днями сидеть дома, пока муж зарабатывает деньги.

— Даже так? — делано удивился Лёша и подмигнул мне. — Ну не знаю, не знаю…

— Ты нормальный? — нахмурилась я. — Даже не мечтай! Я тебе разве не говорила, что в пределах офиса никаких служебных романов?

— Говорила, — кивнул Лёша. — Но это правило не распространяется на внерабочее время.

— Ишь ты какой хитрый, — хмыкнула я. — Не знаю, не знаю… Мне нужно очень серьезно подумать об этом.

— Тебе еще повезло, Сомова, — усмехнулся Крокодил. — Тебе всего лишь любовь нагадали. Мне вообще страшную смерть в мучениях предсказала любимая женушка.

Ирка подскочила на ноги, подошла к мужу и уперла указательный пальчик ему в грудь.

— А кто тебе виноват, что ты отобрал у меня кусок рыбы в три часа ночи? — воскликнула она.

— Ты его макала в сметану! Женщина, я за твое здоровье и здоровье будущего малыша беспокоился! — взвыл Крокодил.

И только сейчас я поняла, как же мужчине нелегко. Зная Ирку — она и в обычном состоянии могла довести до белого каления любого. А сейчас… когда гормоны расшалились окончательно…

— Нам, наверное, пора, — улыбнулась я, стараясь незаметно толкнуть Лёшу в сторону выхода.

— Так не пойдет! — категорично заявила подруга. — Я вам уже постелила, так что… Вы остаетесь у нас!

— Ну уж нет, — закатила я глаза. — Мы поедем по домам! Завтра рано вставать вообще-то.

Подруга насупилась, но возражать не стала. Лишь пробурчала, что она обиделась и что припомнит это нам.

Уже сидя в машине, я смотрела в окно и впервые за последнее время улыбалась. Просто улыбалась, потому что мне было спокойно, тепло и уютно. Ночная Москва все также светилась яркими огнями, а люди, несмотря на холод, бродили по улицам, рассматривая все это великолепие. В воздухе витала атмосфера праздника, которую невозможно было с чем-то спутать. Она проникала внутрь, согревала, дарила то самое ощущение волшебства.

Закрыв глаза, я вспомнила детство. Запах хвои, который источала нарядная ель. Аромат запеченной утки с яблоками доносился с кухни. А в моей комнате всегда пахло мандаринками. Мама всегда перед Новым Годом покупала их килограммами, а после того, как фрукты съедались, собирала кожуру в аккуратные тканевые мешочки и вешала на батарею. Я раньше не понимала зачем… А теперь понимаю. Мама хотела подарить мне ощущение праздника, а Новый Год, как всем известно, пахнет именно мандаринами. Ну и чуточку волшебством.

— Как ты смотришь на то, чтобы встретить новый год в моем доме? — спросил Лёша, когда мы подъехали к моему дому.

— А почему не у меня в квартире? — приподняла я бровь.

— Она меньше — это раз. И у меня есть сюрприз для тебя — это два, — ответил Алексей.

— Боюсь я уже разных сюрпризов, если честно, — покачала я головой. — Думаю, у нас есть еще время, чтобы это решить.

— Решай-решай, — усмехнулся мужчина, и по этой усмешке я поняла, что все давно уже решено. Причем без моего участия.

Прошла только неделя с того самого момента, как я начала заново жить. И эта жизнь меня не могла не радовать. Действительно, я поняла, чего мне не хватало раньше. Свободы.

Антон звонил практически каждый день. Дергал меня по пустякам, заставляя спускаться вниз, на прежнее место работы. Странно, как он раньше работал, пока я не пришла в его фирму?

На самом деле, мне такое положение вещей нравилось. Я чувствовала себя незаменимой. Хотя бы в поиске безумно важного маркера или ручки, которая укатилась под стол. Нет, я понимала, что он и сам справится с этими задачами, но не упускала возможности повидаться с другом.

Тем более, он стал в последнее время рассеянный, и я не могла понять, в чем же дело. Потом, постепенно, все стало на свои места.

Он сошелся с Аней. Решился дать их отношениям еще один шанс. И, как оказалось, совершенно зря. Спустя пару дней после того, как я их застала вместе, Аня пришла к нему с невероятно важным разговором. О беременности. Нет, не о той, которая, якобы, была у нее в первый раз.

Она, наверное, не подозревала о том, что Антон хоть и лопух, но все же взрослый мальчик. И не поверит в ее деланно наивные глаза, полные слез, трясущиеся губы и очередную сказку о том, что она залетела от него.

Летела она из офиса настолько громко, что даже нам, двумя этажами выше, были известны подробности их скандала. Эти самые подробности, кстати, теперь обсуждались на каждом этаже и в каждой курилке. Мне даже было немного обидно, что нас с Лёшей перестали обсуждать, приписывая нам разные страсти, которые, конечно же, были неправдой.

Алексей принял меня на работу довольно неохотно. Объяснил это тем, что не терпит служебных романов. Но выслушав мои аргументы про голодающую шиншиллу, все же сдался. Поразительно, как эти двое так быстро нашли общий язык. К слову, Фетка сыграла далеко не самую последнюю роль в моем отношении к Алексею.

Я все еще прекрасно помнила, как она тогда поступила с Тимуром. Нагло, подло, но принципиально. Выразила свое «фи» так, как смогла. И даже подкуп не помог, сколько бы Тим не старался ей тайно подкладывать вкусняшки в домик.

А Лёша… А Лёша — скот. Я адски ревную шушу к нему. С ним она ласковая, послушная и тихая. Зато мне теперь, стоит Лёше уйти, устраивает концерты на полную катушку. И даже угрозы надрать пушистую задницу на нее не действуют. Фетка прекрасно поняла, что у меня рука не поднимется, а потому вьет с меня веревки.

— Поднимешься? — спросила я у Лёши. — Я чай вкусный купила. Тебе понравится.

Еще одним огромным преимуществом в наших непонятных отношениях с Алексеем были его предпочтения. Они совершенно кардинально отличались от моих. Если я пила кофе — он предпочитал в основном чай. Я любила рыбу — он фанател по мясу. И так во всем. И мне порой так прикольно было спорить с ним по какому-нибудь поводу… Наверное, мама моя, которой я так и не решилась позвонить, сказала бы, что это нехорошо, и что этот человек тоже не подходит мне. Но, собственно говоря, я уже знаю, где лежат мои любимые грабли и